Команданте

***

Местный хмельной маисовый напиток, именуемый чичей, подавали во множестве демократичных заведений-чичерий, в каждой из них всегда можно встретить работяг, клерков-эмплеадо, рыночных торговцев, индейцев с гор, полицейских, монахов, студентов и даже солдат.

Как обычно во время альмуэрзо, обеденного перерыва, в заведение набилось изрядно народа и зашедшему рядовому пришлось долго лавировать между столиками в поисках свободного места. Впрочем, о том, что это рядовой можно было только догадываться — он пришел по гражданке, разве что в армейских брюках. Наконец, его заметил сидевший в углу высокий индеец в городской одежде и указал на пустой стул рядом с собой.

Подскочивший помощник хозяина принял заказ и через минуту примчался с кружкой чичи, а еще минут через десять — с двумя тарелками сильпанчо, стандартного обеда в Кочабамбе. Пробиваясь сквозь слои лука, томатов, мяса, картофеля и риса, случайные соседи ели молча и не торопясь, до того момента, как большинство посетителей покинуло гостеприимную харчевню и отправилось трудится дальше. Или дремать, если позволяло высокое начальственное положение.

— Ну, рассказывай.

— Все хорошо, касик. Документы же настоящие, у брата взял. Я их сразу на стол, вместе с армейской справкой о моей «смерти» и дальше как договаривались — дескать, мой брат служил, но его убили партизаны, желаю отомстить. И со временем угадали, как раз набор в рейнджеры пошел, — солдат улыбнулся и прихлебнул из кружки.

— Место определили?

— Да, на краю Тараты по дороге сюда, выкупили заброшенный заводик и склады, всего три здания.

— А полигон?

— Там очень удобно, заводик стоит впритык к дороге, за ним параллельно дороге идет гребень, а за гребнем — участок примерно пять на три километра, жителей там нет. Небольшие хребты, лощины и несколько ручьев, есть броды и даже озерцо. Хорошее место, там хотели сержантскую школу делать, но отдали нам, а школу будут строить чуть дальше.

— Инструкторы уже прибыли?

— Частично, подготовка начнется до конца месяца, когда прибудут все, кроме американцев есть и местные. Сейчас добирают состав, достраивают необходимое.

Вася задавал вопросы по списку Габриэля и Антонио и старательно запоминал ответы. В Тарате собираются натаскивать первый батальон и готовить местных инструкторов еще на шесть. Второй центр, поменьше, в Ла-Эсперанса под Санта-Крусом, там тоже готовят батальон плюс расчеты группового оружия на четыре оставшихся. Строят штурмовые полосы, стенки, классы. Из любопытного — немец-инструктор обустраивается в Тарате надолго, прикупил дом невдалеке и даже завел там овчарок.

— Связь дальше через парикмахерскую Чавеза в Тарате. В первую очередь — схема постов, график смен, система паролей. Главное — не высовывайся, ты мне нужен живой.

— Сделаю, касик, — солдат отсалютовал кружкой.

Еще минут через пятнадцать рядовой Магали Киспе (так, во всяком случае, было написано в его документах) встал из-за стола, пожал на прощанье руку касику и отправился усугублять тяготы и лишения воинской службы. А Вася двинулся на контрольную встречу с Хорхе и уже оттуда — к ней, к ней.

Одеяло повторяло сумасшедший изгиб от талии к бедру спящей на боку Исабель и Васе стоило больших трудов не разбудить девушку. Он сделал десять вдохов и принялся думать о постороннем.

То бишь о Режи Дебре.

Две недели Искай и его ребята таскали француза по горам, нагружая не больше, чем курсантов «третьего взвода». Марш, поиск, марш, поиск, засада, марш, уход врассыпную, марш, сбор группы, марш, учебный налет… Дней через пять революционный писатель заговорил о том, что его ждет невеста и ему пора женится. Через семь — что в Европе стоят важнейшие пропагандистские дела и некому, ну совершенно некому за ними присмотреть. Позавчера Искай сообщил, что Дебре потребовал контакта с команданте Рамоном или «кем-либо из штаба». И с чрезмерной настойчивостью пытался доказать, что будет гораздо полезнее вне партизанского отряда, особенно в Европе.

Все идет по плану — Режи еще предстоит настоящий бой и крещение огнем, а потом поездка в Такипиренду, где ему предоставят шанс «случайно» оказаться на борту Дугласа, который привезет «уругвайцев», оружие и улетит обратно. И Вася был готов поставить песо против ста, что француз этим шансом воспользуется, к общей для всех пользе. Пусть лучше круассаны жрет и книжечки пишет, чем под ногами болтается.

Предсказуемо прошло и общение Хорхе с Моникой — касик надеялся на то, что немка западет на красавчика-«гасконца» и не ошибся. Сейчас боливиец наставлял ее на истинный партизанский путь, к чему она оказалась весьма предрасположена, ну и заодно страховал Васю в Кочабамбе. Если все пройдет, как задумано, надо будет выделить денег на создание в городе «Кино- и фотоателье Эртль», а саму Монику отправить в Тарату поснимать базу подготовки рейнджеров. Вернее, поснимать город, а если на снимки случайно — совершенно случайно! — попадут разные интересные объекты, то что же в том такого?

А вот настырная Таня это большая проблема. И что с ней делать — запереть ее в лагере при следующем приезде? Это сто процентов конфликт с Че. Запретить являться в партизанскую зону? Да плевать она хотела, сколько уже этих запретов было. Конспираторша хренова. Может…

Исабель протяжно вздохнула и пошевелилась, отчего одеяло сползло с плеча, обнажив часть спины и ложбинку позвоночника. По ней Вася и повел пальцем от завитков черных волос на изящной шее, но не дошел даже до лопаток.

— М-м, — недовольно пробормотала Исабель и отодвинулась.

Вася убрал руку, но через несколько секунд снова начал путешествие вниз, пересчитывая позвонки и целуя каждый

— Прекрати.

— Почему? Тебе неприятно?

Она повернулась к нему лицом и Вася не упустил шанса обхватить ее за талию и прижать к себе плоским животиком. Поцеловать, правда, не вышло — Исабель успела упереться рукой ему в плечо.

— Мне очень приятно, ты же знаешь. Но у нас очень мало времени, нужно собираться и бежать.

Вот эти невероятные добросовестность и пунктуальность порой бесили Васю пуще здешнего разгильдяйства. Или он уже сам облатиноамериканился?

— Да погодят эти дела!

— Сам на меня столько навесил, а теперь пусть дела погодят? — в касика уперлись обвиняющий палец и дразнящая грудь.

Победила грудь.

— Ты директор, ты можешь опоздать на пять минут, — он опрокинул Исабель на спину и навис над ее лицом.

— У нас первые продажи в Пари… — но договорить ей помешал поцелуй.

И сеньорита директор вместе с великим касиком выпали из жизни до счастливых финальных криков. А Париж подождет.

Через час она собиралась и делала вид, что сердится.

— Я не успеваю!

— Все успеваешь. Я сварил тебе кофе и сделал завтрак.

— Мне нужно причесаться и подкрасить глаза!

— Ты красивая и без этого.

Исабель фыркнула и отвернулась, чтобы скрыть румянец.

Через десять минут она умчалась вершить экспортные дела, а Вася отправился в ванну где со смешанным чувством смущения и гордости оглядел в зеркале свою спину, располосованную женскими ногтями.