Завет

Квантрейн захлопнула пудреницу.

– Благородная дама должна следить за собой.

– Даже в бою?

– Никаких оправданий, Виктор. Иначе этот мир рухнет.

– Мир и так катится в задницу с тех пор, когда человек впервые предложил внутренности в жертву богам.

Помолчав, он добавил:

– И только мёртвые дождутся конца этой войны.

– Ты слишком пессимистично настроен. Конечно, Бог много чего допускает – войны, гибель детей… но это ещё не повод портить мне настроение своим унылым видом. Выше нос, Виктор, всё развивается в сторону торжества заповедей. А если это так, то мы победим.

– А если нет?

– Значит, Бог отвернулся от мира. Какая из точек зрения верна, покажет лишь время.

– Отличные перспективы, играемся с револьвером, в барабане которого всего одного патрона не хватает. Впрочем, какая разница, я всего лишь сраный солдат и не разбираюсь в хитросплетениях теологии.

Квантрейн поправила гарнитуру и переключила канал связи.

– «Хищник-один», «Хищник-два», возвращайтесь к выполнению первоначального задания.

– Принято.

– Дальше поедем без сопровождения? – спросил Виктор.

– Сектор безопасен, все улицы под контролем.

БМП миновала потрескивающий защитный барьер, и остановился около блокпоста, собранного из бронетранспортёров, бетонных блоков и брошенных гражданских автомобилей. За укреплениями мелькали шлемы группы блокирования и едва заметно поблёскивали оптические прицелы. Из-за обвалившегося угла здания выглядывал ствол станкового пулемёта.

– Здесь наши пути расходятся, – сказала леди-инквизитор. – Мы возвращаемся обратно.

– Косметичку забыла?

Регина проигнорировала выпад.

– За нарколабораторией обнаружено неевклидово пространство[5] неизвестного размера. Похоже, пикси организовали побочный бизнес и только благодаря этому мы смогли найти кое-что поинтереснее. Так вознесём же хвалу Господу за то, что сотворил их настолько тупыми и жадными.

– Тебе ещё не надоело всем этим заниматься, Регина? – спросил Виктор.

– Жить без этого не могу. Чем чаще попадаешь в говно – тем лучше живётся.

– Не пытайся походить на одного из нас, тебе не идёт.

– В глазах Бога нет труда благородного или презренного, Виктор, все мы в равных условиях. А теперь выметайся.

Виктор опёрся на плечо Каина и запрыгал по аппарели.

– Как была сукой, так и осталась, – сказал он, но только когда «Архонт» остался позади, и Регина не могла его услышать.

– Надо дать тебе прозвище Окорок, – пробурчал Каин, поддерживая приятеля.

– Судьба у тебя такая – таскать на себе полумёртвые тела.

Кальфу шла следом за ними.

– Давно ты знаешь Квантрейн?

Виктор не ответил. Вокруг бегали санитары с носилками, гномы-механики ковырялись во внутренностях подбитых джипов.

– Ты видел рисунки? – спросил Виктор.

Время от времени на стенах зданий появились граффити, отмечающие места трагедий и массовых смертей. Мрачные изображения стирали, но они продолжали проступать, слегка видоизменяясь. Художника так и не нашли, что давало повод для всё новых и новых слухов.

– Не до того было. Да и рано ещё.

– Как раз самое время. Кое-где уже появляются.

– Ты что, веришь в эту чушь?

– Это не чушь, брат, – убеждённо заявил Виктор. – Это реакция Офенпешта на происходящее.

– Ну да, – фыркнул Каин. – Как и байка про часы, которые иногда показывают одно и то же время.

– Давай туда.

Виктор указал в сторону мобильного госпиталя, расположенного под большим тентом. Каин усадил его на одну из каталок и стал ждать санитаров.

– Поздравляю, – сказал Виктор, внезапно протянув ему руку.

Каин машинально пожал её.

– С чем?

– Теперь ты побывал в настоящем говне и достоин хоть какого-то уважения. Ещё немного и перестанешь быть салагой.

– Пошёл ты.

– И ещё – на твоём месте я бы не стал упускать эту симпатичную попку. – Виктор указал подбородком куда-то вдаль.

Каин обернулся и увидел Кальфу, которая залезала в вертолёт с цифрой XIII на борту.

– Не о том думаешь, Виктор.

– Как раз о том.

Подошедшие санитары заставили Виктора лечь.

– Морфиновую клизму ему вкатите, – посоветовал напоследок Каин. – А то не успокоится.

Виктор поднял руку и показал ему средний палец.

– Увидимся на базе.

На место посадки начал заходить вертолёт с эмблемой «Девятихвостого Лиса». Каин побежал – не стоило заставлять Альфреда ждать.

– Как тебе первое самостоятельное задание? – спросил он, подав Каину руку.

Альфреду Аденауэру было слегка за пятьдесят. Лицо острое, морщинистое, седые волосы коротко острижены. Уже пять лет он курировал работу оперативников, сменив на этом посту погибшего коллегу.

– Могло быть и лучше, там весь район в руинах. – Каин пристегнулся, путаясь в хитросплетениях страховочных ремней. – «Иерихон» и «Искариот» всегда так действуют?

– Чем больше трупов – тем меньше внимания уделять каждому в отдельности. Так что…

Вертолёт начал взлетать.

– Где остальные? – спросил Каин, стараясь перекричать шум винтов и двигателя. – Мы не будем их ждать?

– Некого ждать. Миссия оказалась сложнее, чем мы предполагали. Остальные оперативники из твоей группы погибли.

– Я видел ещё одного, он не из наших. Там действовала группа из другого полка?

– Нет, – отрезал Альфред.

Каин хотел продолжить расспросы, но промолчал. Поведение куратора показалось ему подозрительным.

– А что насчёт девчонки? – спросил Альфред.

– Какой девчонки?

– Не прикидывайся, Каин.

– Я не прикидываюсь.

– Она ещё волосы заплетает и красит их в дикие цвета. – Альфред пощёлкал пальцами. – А, вспомнил. Кальфу. Она тебе нравится?

– Допустим.

– Открою тебе один секрет – церковь одобрит ваш брак. Но я тебе этого не говорил.

– Пока что рано говорить о браке.

– Не может же духовное лицо поощрять блуд, – произнёс Альфред тоном, который обычно приберегал для проповедей.

– Правильно, поощрять надо только изготовление резиновых жён по спецзаказу.

Они рассмеялись.

– Ты видел, как она на меня смотрит? – спросил Каин.

– Как?

– С таким презрением, что даже описать сложно.

– Прояви немного настойчивости, ей это понравится. Ты ещё молод, не понимаешь всех тонкостей общения с женщинами.

– Зато понимаю церковную специфику – перебросился парой слов с Кальфу и могу считать себя женатым. Я даже её настоящее имя не знаю.

– Узнать всегда успеешь.

О Кальфу Каин знал не так уж много. У неё не было никакой жизни вне миссий, не было друзей или хобби – если не считать за хобби страсть к татуировкам. Она никому не доверяла и избегала знакомств. До вербовки она была преступницей, которая несколько раз попадала в тюрьму. Прошлая жизнь оставила ей тонкие, едва заметные шрамы на лице, которые она скрывала под слоем краски или косметики.

– Всему своё время, Каин. Главное приручить её.

Внизу проплывал городской пейзаж. Совсем рядом творилось настоящее безумие, но за пределами барьера жизнь шла своим чередом. Автомобили огибали закрытый район, следуя указаниям регулировщиков. Некоторые жители останавливались, чтобы поглазеть на развернувшуюся около барьера активность. Уличные экраны транслировали последние новости. Члены местных банд держались вместе, ожидая возможности вернуться на свою территорию.

– Как ты стал пастырем? – спросил он, чтобы перевести разговор в другое русло.

– Я хотел стать священником, а не пастырем, – ответил Альфред после непродолжительного молчания. – Но я так и не научился прощать людей, творящих зло. Тогда мне начало казаться, что я утратил веру. К счастью, тогдашний наставник смог подобрать мне дело по душе. Как видишь, я до сих пор не разочаровался в своём выборе.

– У тебя хоть возможности были. Не то, что у нас.

– Проклятье крови единит тебя с Богом, Каин. В конце концов, Он не пощадил даже собственного сына.

– Да только все предпочитают забывать, что Инри тоже стал вампиром до того как был распят.

– Не все. Я считаю, что люди, вампиры и все прочие равны. Нет никакого проклятья, все мы избраны. Только не все ещё поняли это.

Подобные убеждения считались опасным вольнодумством, но Альфред был слишком ценен, и на его бартианские убеждения[6] смотрели сквозь пальцы. Многие бы удивились, узнав, что у официальной церкви существуют различные направления и идеологии, враждующие и противоречащие друг другу. Несколько десятилетий назад эти противоречия обострились настолько, что внутри церкви вспыхнула небольшая гражданская война. Как водится, победители утвердили свои порядки, а проигравшие были подвергнуты люстрации[7].

[1] Сабатина — субботняя молитва.

[2] Пин-ап (англ. Pin up – прикалывать) – стиль американской графики, зародившийся в середине XX-го века.

[3] Могадишская миля – термин, возникший после провальной миротворческой операции ООН в Могадишо (столица Сомали) 3-4 октября 1993-го года. В ходе наземной эвакуации часть пехотных подразделений осталась без прикрытия, и была вынуждена пройти полмили до точки встречи со ждавшей их бронегруппой.

[4] Дисциплинарный суд консистории – орган церковно-административного управления, так же относящийся к судебной линии власти.

[5] Неевклидово пространство – искажённое пространство, не подчиняющеесяклассической геометрии.

[6] Карл Барт – швейцарский кальвинистский теолог, который отвергал ортодоксальное учение о предопределении.

[7] Люстрация (от лат. lustratio — очищение посредством жертвоприношения) — законодательные ограничения для политической элиты прежней власти, вводимые после смены власти, в виде ограничения активного и пассивного избирательного права, а также права на участие в управлении делами государства.