Брижит Бардо. Две жизни

Вадиму вскоре стало ясно, что жена наконец научилась держаться перед камерой и если и дальше все пойдет столь же гладко, из нее получится кинозвезда.

А пока Брижит произвела фурор на Каннском кинофестивале.

История еще подтвердит, что для человека из толпы секс — в той его разновидности, что скорее связана с наслаждением, нежели продолжением рода, — был изобретен 19 сентября 1945 года, в брачную ночь Ширли Темпл. В конце концов, уж если Ширли, с ее косичками, могла позволить себе нечто подобное, то чем другие хуже нее? Три года спустя доктор Альфред Кинси объявил, уже вполне официально, что и все остальные занимаются тем же самым.

Весной 1946 года Кристиан Диор изобрел новый силуэт а la «песочные часы» — мягкие плечи, узкая, хорошо подчеркнутая талия и пышная юбка. Эта похожая на восьмерку фигура, по замыслу Диора, была призвана «раскрепостить женщину». Спустя два месяца англиканская церковь выразила свою озабоченность по поводу плотских соблазнов, которые могут овладеть прихожанами на работе. Согласно утверждению отцов церкви, юные пары, решившие сочетаться узами брака, выступали против «фальшивой романтики» радио и кино.

Секс замаячил буквально на каждом углу. Он заявил о себе на Бродвее, где на театральных подмостках шла пьеса Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание». Заглянул он и на Уимблдон, где под коротенькой юбочкой Гасси Моран мелькали кружевные трусики, отчего фотографы у корта едва не передрались между собой. Секс проник на страницы газет, возвестив миру о том, что Ингрид Бергман, которая в ту пору считалась замужем, сбежала с Роберто Росселини и планировала родить от него ребенка. Секс прочно обосновался в книжных лавках, где вскоре угодил под запрет, а еще спустя какое-то время снова поднял голову на телевидении, когда Грейс Метеолис выдумала городок под названием Пейтон Плейс. Секс прибрал к рукам газетные киоски вокзалов, после того как Мэрилин Монро предстала перед фотообъективом обнаженной, и это фото вскоре стало первым разворотом «Плейбоя». Секс проник даже в школы, когда социолог Маргарет Мед заявила, что супружеская неверность является частью современной демократической культуры, проявлением свободы выбора. Он стал доступен буквально любому человеку с читательским билетом, когда Симона де Бовуар написала «Второй пол», а Дж. Д. Сэллинджер — «Над пропастью во ржи». Мы все были сродни Холдену Колфилду.

К этому времени в Канны прибыла Брижит Бардо.

Международный Каннский кинофестиваль, который по традиции в какой-то мере отдавал неизменную дань сексу, начал свое существование ровно через год и один день после свадебной ночи Ширли Темпл. С той самой поры — несомненно, с тем, чтобы не путать эти два события, — он был перенесен на апрель.

В последние две апрельских недели 1953 года все, кто имел хоть мало-мальское отношение к кинобизнесу, слетелись на юг Франции. Но никому и в голову не пришло приглашать Брижит. Вот почему Вадим пригласил себя и жену сам.

Он-то прекрасно знал, что в действие пришла вся мировая газетная машина, пишущая на потребу публике пикантные истории, и чтобы привлечь внимание к супруге, Вадим решил подкинуть ей парочку таких историй. Разумеется, пляж уже был до отказа забит звездами — начиная Оливией де Хэвиленд и кончая Эстер Уильямс и Ивонной де Карло. Однако когда там в купальном костюме объявилась некая длинноногая стройная дама и принялась выставлять напоказ свои прелести, за дело взялись приятели Вадима — репортеры. Они снимали ее на пляже и перед входом в «Карлтон». Они фотографировали ее вместе с ее старой приятельницей по балетному классу Лесли Карон, которая удостоилась номинации в категории «лучшая актриса» за главную роль в картине «Лили». «Пари-Матч» свел на своих страницах обеих бывших балерин в одном репортаже, опубликовав фото Брижит, которое сопровождала следующая надпись: «Новая Лесли Карон».

В те дни Военно-морской флот США в Средиземном море базировался по соседству, в Вилльфранш. Как добрые соседи, американцы внесли в этот праздник свою лепту, поставив на якорь в полумиле от берега авианосец «Мидуэй», и группе кинозвезд была предоставлена возможность сняться на его борту. Среди тех, кто удостоился чести быть доставленным на «Мидуэй», были Эдвард Робинсон, Кирк Дуглас, Лана Тернер, Оливия де Хэвиленд, Энн Бакстер, Мел Феррер, Раф Валлоне, Сильвана Мангано, Витторио Де Сика и Гари Купер.

Однако в их компанию незаметно затесалась молодая, длинноногая и стройная брюнетка в плаще.

Американцы тепло приветствовали у себя в гостях кинознаменитостей, однако когда на палубу вступила Брижит и на глазах 3500 моряков плащ соскользнул с ее плеч, открыв их взорам божественную фигуру — на протяжении последующих 25 лет ее измерения при росте в 5 футов и 7 дюймов останутся 35-23-35, — поверх которой было лишь крошечное платьице, «морские волки» совершенно обезумели.

«Я знал, что произойдет, если она поедет в Канн, — рассказывает Вадим, — Я заставил ее поехать туда, потому что знал, что после этого ее карьера стремительно взлетит вверх. Но я не знал-не ведал, что кому-то в голову придет идея отправить ее на этот авианосец. К сожалению, сам я до этого не додумался».

На протяжении многих лет тысячи начинающих старлеток пытались украсть в Канне у звезд первой величины частицу их блеска. Но именно Бардо первой удалось разом затмить их всех вместе взятых. С тех пор никому еще не удавалось сделать это лучше ее или благодаря участию в этом деле Военно-морского флота США с таким же шиком.

В последующую после Каннского фестиваля осень Брижит Бардо первый и единственный раз заявила о себе на парижской театральной сцене, сыграв в пьесе Жана Ануя «Приглашение в замок». Ануй, заметив Брижит в нескольких фильмах, нашел ее просто восхитительной и обратился к Вадиму с просьбой, не согласится ли она сыграть одну из второстепенных ролей.

Вадим передал это приглашение Брижит. Та до этого ни разу не играла в театре. Как ей самой казалось, это было бы непосильной задачей, и она не собиралась рисковать — к чему пытаться, если все обернется провалом.

Однако Ануй не сомневался, что Брижит справится с ролью, как, впрочем, и Вадим, и они оба принялись уговаривать ее.

«Брижит была бесподобна, — рассказывает Вадим, — она только что начала сниматься в кино, и у нее не было ровным счетом никакой актерской подготовки. Приятно было видеть, как она постигает самое себя неким внутренним чутьем. Ануй едва не прыгал от восторга».

Брижит, однако, бросало в ужас от одной только мысли о сцене. Несмотря на умелую режиссерскую руку Андре Барсака и неизменное подбадривание со стороны Вадима и Ануя, она не только глубоко сомневалась в своих способностях, но и, узнав, что ей придется играть в спектакле целых три месяца, принялась жаловаться, что просто не выдержит.

«Но как только она поняла, что ей все прекрасно удается, — продолжает Вадим, — она осталась ужасно довольна собой. Это позволило ей доказать тем скептикам, что были склонны видеть в ней лишь сенсацию однодневки, что она способна на нечто гораздо большее. Однако Брижит осталась верна себе. Первая неделя прошла гладко. Но вскоре начались недовольство и жалобы. Брижит кое-как дотянула до конца, однако ворчанью ее не было предела, ведь сцена, как оказалось, требует немалых усилий».

Однажды, ближе к концу контракта, Брижит как-то раз замечталась на сцене о чем-то своем и у нее напрочь вылетели из головы все ее реплики. Возникла неловкая пауза, и Брижит судорожно пыталась вспомнить слова. Наконец, полагая, что вспомнила нужное место, она заговорила снова. К неописуемому ужасу других актеров, она, сама того не замечая, перескочила целую сцену. Актеры же, к ужасу завсценой, автоматически последовали за ней к финальному акту. В конце концов Брижит заподозрила нечто неладное — она читала это на лицах всех, кто был занят в спектакле, но так и не поняла, что же собственно произошло, пока наконец не опустился финальный занавес. Актерам ничего не оставалось, как раскланяться перед публикой. В зале зажегся свет. Публика же в большинстве своем наивно пребывала в уверенности, что спектаклю полагается антракт. Так и не поняв, что к чему, зрители разошлись по домам на полтора часа раньше положенного времени.

В эти годы Брижит довелось также испробовать силы на журналистском поприще, но эта ее карьера оказалась даже более скоротечной, нежели театральная.

У Брижит и Вадима имелся общий знакомый, Филипп Летельер, фоторепортер «Пари-Матч». Однажды его послали в Лион запечатлеть коллекцию модной одежды, в которую было включено несколько свадебных платьев. Летельер вернулся с пленкой в Париж, отпечатал снимки, однако, поскольку уже было довольно поздно и работники редакции все разошлись по домам, Летельеру самому пришлось придумывать подписи. В голову, как назло, ничего не шло, а время поджимало. Неожиданно около полуночи в поисках Вадима появилась Брижит.

Филипп поделился с ней своим горем — у него готовы снимки для журнала, но некому помочь ему сделать макет страницы и придумать подписи.

«Нашел из-за чего переживать», — заявила Брижит и, схватив карандаш, уселась за стол, просмотрела все фотографии, выбрала, по ее мнению, самые лучшие, разложила их по порядку и придумала подписи.

Так на целых два часа, в возрасте всего 19 лет, Брижит посреди ночи превратилась в журналистку «Пари-Матч». Придуманный ею текст был напечатан слово в слово, и до сего времени никто, за исключением ее самой и Филиппа Летельера, об этом не знал.

Когда Хью Хефнера с треском выставили из «Эсквайра», он снял со своего банковского счета все оставшиеся у него деньги и в декабре 1953 года явил миру свое детище — журнал «Плейбой». Хью намеревался охватить своим вниманием первое в XX веке поколение особей мужского пола, не желающее обременять себя семьей. Он будоражил их воображение, публикуя на развороте журнала фотографии девушек, которые, по его мнению, выглядели так, словно жили где-то рядом, по соседству. И хотя мало кто из его читателей был столь наивен, чтобы полагать, будто у соседней девчонки вместо пупка имеется нечто вроде журнальной скрепки, однако, заплатив за журнал, он мог позволить себе каждый месяц новую девушку.

Собственно говоря, Хефнер выбросил на рынок мечту, доступную всем и каждому.

Вадим же, уверявший окружающих, будто на экране Брижит не играет, а существует, тоже выбросил на рынок мечту — правда, недостижимую.

Весной того же 1953 года Голливуд изъявил желание приобрести его товар — студия «Юниверсал» предложила Брижит контракт, и та чуть не приняла его. Бардо была готова встретиться с продюсерами в Лос-Анджелесе и даже приехала в аэропорт. Но как только она увидела самолет, тотчас вспомнила, что не любит летать, и вернулась домой.

Ольга Хорстиг-Примуц сумела заполучить для нее контракт со студией «Уорнер Бразерс». Брижит как звезде причиталось полторы тысячи долларов в неделю на протяжении первого года, три тысячи — на протяжении второго и пять тысяч — на протяжении третьего, независимо от того, снимается она или нет. Поначалу Брижит было согласилась, но затем передумала и пошла на попятную.