«Крот» в генеральских лампасах

* * *

Неприятный разговор с бывшим своим начальником долго не выходил из головы полковника Сенькина. Необъяснимое и тревожное чувство все время сдерживало его написать рапорт на имя руководства ГРУ. Не имея прямых доказательств возможного предательства Полякова, он опасался стать неугодным для начальства человеком и самое страшное — получить прозвище «кляузник». К тому же ему тогда приснился сон, в котором Поляков предупреждал хриплым голосом: «Ты можешь плохо кончить, если полезешь не в свое дело. Кирпич на голову человека никогда случайно не падает. Подумай об этом как следует…» Этот хриплый голос, вторгаясь в сознание, преследовал Сенькина несколько дней. В конце концов терпение у него лопнуло и, чтобы снять головную боль, он записался на прием к начальнику управления кадров генерал-лейтенанту Изотову. Тот встретил его недружелюбно, словно знал, зачем он пришел. Как только Сенькин присел, генерал, не тратя времени на вступление и другие церемонии, спросил:

— Что у вас, полковник Сенькин? Докладывайте. И, пожалуйста, в пределах пяти-семи минут. Потом я должен ехать в Генштаб.

— Хорошо, товарищ генерал, я буду краток. У меня возникло предположение, что известный вам полковник Поляков был в Нью-Йорке на пути к предательству.

— Не порите чушь, Анатолий Борисович! — резко оборвал его генерал, с трудом сдерживая раздражение. — Откуда у вас такая злая подозрительность? И полное недоверие к нему? Вы что, засекли несанкционированные контакты Полякова с ФБР?.. Или вы тайком следили в Нью-Йорке за ним и его связями?

Сенькин стушевался, опустил глаза и спокойно ответил:

— Нет, Сергей Иванович, не следил я ни за кем и никого не засекал. И подтверждающих данных моей версии о причастности Полякова к провалам нелегалов у меня нет…

— Значит, — прервал опять Изотов, глядя на него тяжелым ледяным взглядом, — все это вы нафантазировали. Надо держать себя в руках, Анатолий Борисович. Нельзя вам, как разведчику, фантазировать. — Он сделал паузу и, словно вспомнив что-то, добавил: — Между прочим, почему вы только сегодня, а не по возвращении из Нью-Йорка, заявили мне о своих подозрениях в отношении Полякова?

Сенькин тяжело вздохнул.

— Все дело в том, что я не задумывался тогда об этом. А сейчас, когда произошла цепь провалов нелегалов, которых знал только Поляков, я стал анализировать и пришел к выводу, что это мог сделать он.

— Одумайтесь, что вы говорите, Анатолий Борисович?! Поляков — восходящая звезда военной разведки, мы ставим его в пример другим, а вы тут наводите тень на ясный день. Не морочьте мне голову, полковник Сенькин! Он не способен на предательство! Вы же знаете, что он — участник Великой Отечественной войны, имеет высокие правительственные награды. Нет, это невероятно! — возмутился генерал-кадровик. — Дмитрий Федорович занимался у нас самой секретной работой — подготовкой разведчиков-нелегалов, а вы вдруг. подозреваете его. Ну как так можно? И на каком основании?

Понимая, что начальник управления кадров не приемлет его версию, Анатолий Борисович, махнув рукой, бросил:

— Я, честно говоря, знал, что если сообщу вам о своих подозрениях, то вы будете возражать. Что ж, моя совесть чиста, я исполнил свой долг, высказал вам свою версию. А принимать или не принимать ее — это дело ваше.

Генерал, выслушав Сенькина, жестким, не терпящим возражений голосом заключил:

— Ваша главная ошибка, Анатолий Борисович, в том, что вы бросаете тень необоснованных подозрений на старшего офицера разведки, который в ближайшем времени может стать резидентом.

— Я понимаю, — смирился Сенькин.

— Тогда зачем же держать палец на спусковом крючке? — зловещим тоном спросил генерал.

— Для того чтобы не пострадали другие наши разведчики и их агенты в той стране, куда будет командирован будущий резидент Поляков.

Этот ответ вконец рассердил Изотова, он поморщился, как от зубной боли, и, выдавив злую улыбку, спросил:

— А почему вы сказали, что я буду возражать против вашей версии в отношении полковника Полякова? С чего вы это взяли?

В тоне, которым генерал произнес это, Сенькин ощутил угрозу и потому с тревогой ответил:

— Да потому что, идя к вам, я понимал, что никто из наших руководителей не ждет и не хочет, чтобы могло появиться грязное пятно на коллективе. Уверен, что и вы не хотите этого. Вот и все мое объяснение.

Изотову хотелось продолжить расспросы Сенькина, но он вспомнил, что ему пора выезжать в Генштаб, и потому предостерегающе заговорил:

— Поймите меня правильно, Анатолий Борисович, я не рекомендую вам распространяться о своих ничем не подкрепленных подозрениях. Огласка же их ничего кроме вреда не принесет. И вам и Полякову.

— А я и не распространялся. Сообщил вот только вам, чтобы вы знали о моих личных подозрениях.

— Вот и хорошо! — обрадовался генерал, потирая руки. — Вопросы у вас есть еще ко мне?

— Нет, Сергей Иванович, — спокойно ответил Сенькин. — Разрешите идти?

— Да, вы свободны.

Изобразив удовлетворение от состоявшегося разговора, полковник Сенькин поспешил ретироваться за дверь, бросив на ходу всего два слова:

— До свидания.

Склонив голову на бок, генерал Изотов надолго задумался, глядя в окно. В конце концов он решил для очистки совести сообщить о подозрениях Сенькина заместителям начальника ГРУ Бекренёву и Павлову.