Новая жизнь

— Извини, — буркнул я и замолчал, налившись краской.

— Не за что тебе извиняться, — её личико заострилось, а в глазах появился холод. — Ты убил их всех. Отомстил, выходит.

— Знал бы я тогда про тебя, вначале бы ещё и помучил, — сказал я.

— Нет, не нужно так, — вскинулась Настя. — Издеваться незачем, не нужно становиться с ними на одну ступеньку.

— Какую-то тему мы завели, — решил я увести разговор в другое русло. — Неприятную и не для свиданий.

— Ох ты, так это свидание? — округлила и без того огромные глаза Настя. — Так, а где цветы?

— Ой, — снова покраснел я и заворочал глазами в поисках хоть каких-либо растений, но увы, поздняя осень, даже ветки у деревьев были без листьев.

— Да не переживай ты так, — звонко засмеялась она. — Но будешь должен, — продолжила она и сделала серьёзное лицо.

— Пошли со мной в Ворсму, я тебя в ресторан свожу, — внезапно осенило меня. — У меня там дела, клинок в ремонт сдать, вместе время проведём.

— Ой, — прикрыла она рот ладошкой. — Я хочу, я с радостью, вот только как же баба Маша? Она ж одна останется.

— Так ты что, со мной в город не пойдёшь? — удивился я.

— Пойду, — кивнула она. — И баба Маша пойдёт.

— А она разве дойдёт? — ещё больше удивился я.

— Ты её сильно недооцениваешь, — хитро прищурилась Настя. — Эта бабка ещё нас с тобой переживёт.

— Это отличная новость, — улыбнулся я.

— То, что нас с тобой бабка переживёт? — хихикнула она.

— Нет, — засмеялся я. — То, что с нами медик идёт.

— У бабы Маши дар особый есть, — перешла на заговорщицкий тон Настя. — Она любую боль видит, или чувствует, не знаю даже, как сказать.

— А у тебя дар какой? — внезапно спросил я.

— По дому хозяйничать, — расхохоталась Настя. — А больше я ничего не умею.

— Ха, ты считаешь, что этого мало? — сказал я. — Для многих это чуть ли не подвиг!

— Ой, вон Ванька идёт, — Настя сморщила носик, как от чего-то неприятного. — Кажется, к нам?

— А чем он тебе так неприятен? — спросил я.

— Вообще это он про бордель на площади спрашивал, — ответила она. — А ещё он постоянно мне это предлагает, мол, мы с тобой озолотимся.

— Понятно, — сквозь зубы протянул я. — Надеюсь, он сообразит при мне подобными фразами не кидаться.

— Здорова, Сумрак, — сближаясь с нами, протянул мне руку Иван.

— И тебе не хворать, — пожал я его крепкую и сухую, как палка, ладонь. — Ты ко мне?

— Если не против? — он многозначительно посмотрел на Настю. — Отойдём в сторонку?

— Ни к чему, — спокойно сказал я. — Мы можем спокойно при Насте разговаривать.

— Вон оно как, — прищурился тот. — Захомутала?

— Ты по делу или на прочность меня проверить решил? — посмотрел я Ивану прямо в глаза.

— Тихо, воин, — сразу заулыбался тот. — Конечно по делу. Мы с тобой на площади вопрос интересный подняли. Здесь мне Егор продыху не даёт, а ты, я смотрю, человек деловой.

— Если ты про организацию борделя, то нам он необходим, — спокойно сказал я. — Если ещё чего предлагаешь, так излагайся яснее.

— Про бордель, про бордель, — часто закивал тот, а глаза сразу забегали. — Значит ты согласен?

— Я же по-русски вроде говорю? — приподнял я одну бровь. Этот Иван мне не нравился, но с другой стороны, нормальный человек бордель организовывать не станет, так что в этом случае придётся смириться.

— Ага, — кивнул тот. — И когда нужно?

— Вчера, — с подвохом ответил я.

— Понятно, но мне время нужно, это не всё так просто, — опешил Иван. — Там же помещение специальное нужно, чтоб не в общем зале, ну ты сам понимаешь. Девочек привезти, — на этих словах он тут же облизнул губы. — Это же не так просто всё.

— А от меня ты что хочешь? — спросил я. — Я тебе зелёный свет даю, занимайся, твоя инициатива.

— Да тут понимаешь какое дело, — сразу заюлил Ваня. — Это всё денег стоит. Нужно караван организовать, девок просто так тоже никто не отдаст, нюансов много.

— Сколько? — спросил я.

— Ну, там, примерно, — начал прикидывать сумму тот. — Золотых пять для начала, — Иван увидел, как мои глаза стали округляться, и поспешил исправиться. — Ну, если высший сорт не нужен, то можно и на трёх сойтись.

— Ты знаешь, кто я и чем зарабатываю на жизнь? — глядя прямо в глаза Ивану, спросил я, тот молча и мелко закивал. — Тогда слушай сюда: я дам тебе десять золотых, ты организуешь всё, что необходимо. Девочки должны быть высший класс. У меня там полтора десятка голодных до баб мужиков. И не радуйся раньше времени. Попробуешь свалить с деньгами, я тебя найду, попробуешь кинуть — выпотрошу так, что ты будешь чувствовать всё. И ещё кое-что, все эти деньги ты мне вернёшь, не сразу, я понимаю, что на подъём нужно время, проценты брать не стану. Когда ты сможешь всё устроить с караваном?

— Я… это… — спесь с него слетела мгновенно, и он пытался сейчас вернуть хотя бы голос. — Короче, я попробую всё к вашему, то есть нашему отъезду оформить. Завтра же в Ворсму. А это, когда можно, ну, за деньгами, — наконец смог выдавить Иван.

— Завтра я тоже в Ворсму собираюсь, с собой не возьму, — остановил я начинающий было возникать вопрос. — Утром подойдёшь к дому, где мы живём. Если не успеешь до моего отъезда, у бабы Маши оставлю.

— Отлично, — закивал тот. — Ну тогда до встречи.

— Угу, давай, — попрощался я.

— Круто ты с ним, — прижавшись к моей руке, чуть ли не в самое ухо прошептала Настя, как только Иван отошёл от нас на несколько метров. От этого шёпота у меня по всему телу побежали мурашки.

— Нормально, — сразу нахохлился я. — С такими людьми иначе никак. Кинет и не подумает.

— Это понятно, — уже нормально сказала Настя.

После этого разговора наша беседа, как и вся прогулка в целом, пошла веселее. Мы ушли из деревни, Настя привела меня на какую-то поляну, видимо, она часто здесь бывала. На ней уже имелось бревно, старое костровище, на котором я быстро сообразил огонь. Затем мы сидели вот так вдвоём и говорили, говорили и говорили. Мы, наверное, так до самого утра могли бы просидеть. Но как только начало смеркаться, сзади послышался странный шорох. Хорошо, что я помнил, в каком мире нахожусь. Романтика романтикой, а пушку держи наготове, что я, собственно, и продемонстрировал. Я мгновенно вскочил, а в руке уже находился «Стечкин», снятый с предохранителя. Из кустов показалась лисья морда.

— Фокс, твою мать, я тебя чуть не пристрелил, — возмутился я. — Ты как нас нашёл, разбойник. Хотя чего это я, — махнул я рукой, а Настя засмеялась.

— Иди ко мне, Фоксик, — позвала его она.

Лис посмотрел на меня, затем на Настю, постоял в нерешительности и пошёл гладиться. Как только Фокс сошёл с места, из кустов появился Кок.

— А ты чего припёрся? — обалдело уставился я на него.

— Долго нет, мало ли, — пожал он плечами и осмотрел нашу романтику. — Пойду.

— Стой, вместе пойдём, — остановил я его. — Завтра ещё в Ворсму топать, пора закругляться.

Кок молча пожал плечами и скрылся в кустах. Лис тоже последовал его примеру, напоследок обернувшись на меня с Настей. Я забросал догорающий костёр землёй, и мы отправились вслед за товарищами.

— Ты пойдёшь с нами завтра? — спросил я у зевающей Насти.

— Нет, Сумрак, извини, — виновато посмотрела она на меня. — Я не могу, мне нужно бабе Маше помогать.

— Эх, как же мы жить-то с тобой будем? — брякнул я, не подумав. — С бабой Машей?

— Вот когда будем, тогда и решим, — показала характер она, затем прижалась к руке и посмотрела мне в глаза. — Ты пойми, я ей всем обязана. Это она меня выходила, боль вылечила. Я не могу её вот так оставить.

— Ладно, — смягчился я. — Пошли уже, а то сейчас прямо здесь уснёшь.

До дома мы дошли вместе, а там Настя завернула к соседям. На время нашего проживания она переехала к ним.

— Постой, — придержал я её за руку, прежде чем она успела ускользнуть.

— Что? — еле слышно спросила она и посмотрела на меня.

Мне показалось, что я провалился в её неестественно синие глаза, которые сделались ещё больше. Её зрачки расширились, а губы слегка приоткрылись. Я держал её за руку и почувствовал, как сердце стало колотиться быстрее. Моё, кажется, готово было выпрыгнуть из груди. Глядя в эти огромные омуты глаз, я притянул её к себе и впился в губы. Настю затрясло, да и меня вместе с ней. Воистину говорят, что первый поцелуй — самый сладкий!

На прощание мы, конечно же, долго целовались, и я ни в какую не желал расставаться. Настя сама прекратила это безобразие и довольная, как кошка, пошла в дом, оставив меня стоять с задумчивым видом.

— Наворковались? — вывел меня из ступора скрипучий голос бабы Маши. — Иди уже в дом, жених, каша стынет.

— Иду, баб Маш, — вздохнув, ответил я и перед уходом ещё раз посмотрел на дверь, в которую секунду назад упорхнула Настя.

В каше я ковырялся без всякого аппетита, даже не доел, хотя раньше за собой такого не замечал. Баба Маша потрогала мне лоб, причмокнула, что-то пробормотала и унесла чашку с недоеденным. А я пошёл на лавку и долго ворочался, пытаясь уснуть. Вот только сон не шёл, сердце колотилось, а все мысли крутились вокруг Насти. Кое-как я смог заставить себя отвлечься насущными делами и почти сразу же уснул.