Игрушка для дракона-2

* * *

— Мари! Ты ли это⁈ — пекарь ахнул, и тут же закричал вглубь пышущей жаром пекарни — Перилла, иди скорее сюда! Иди, посмотри, какая стала Марина! Да не пожалеешь, иди!

Из коридора вышла измученная, усталая женщина лет пятидесяти на вид. Увидев Марину замерла, широко раскрыв глаза, издала какой-то непонятный звук (нечто среднее между стоном и смешком), и стояла так секунд десять, видимо не в силах ничего сказать.Затем опомнилась и бросилась к девушке, стала обходить ее по кругу, прицокивая и мотая головой, будто не верила тому, что видит.

— Ой-ей! Вот это да! Ты стала такая молодая! Что случилось⁈ Нам сказали, у тебя поселился какой-то юноша! Мы так рады за тебя! А прическа какая красивая… А еще, видели твою Анни, бегающей по двору! Нам дети сказали, что она совершенно здорова! Как это понять? Ты давно уже к нам не заходила, как живешь? Чем зарабатываешь на жизнь? Тебя мужчина содержит?

— Тетя Пери — нахмурилась Марина — это мое дело, кто меня содержит. Но чтобы не было никаких разговоров — я теперь торгую на рынке, у моего жильца там лавка редкостей. Зарабатываю золотой в месяц. Очень довольна. Еще он платит мне за жилье. А то, что Анни начала ходить, так это моими молитвами. Я сильно молилась, и Создательуслышал мои молитвы. А теперь, пожалуйста, продайте мне три пирога с мясом, сладких булочек и хлеба. Мне пора идти кормить жильца.

Пекари переглянулись и ничего не сказали. Собрали то, что заказала клиентка, и Марина отправилась восвояси. И только когда она отошла настолько, что уже не могла слышать, жена пекаря задумчиво сказала:

— Это дело нечисто.

— Что тут нечистого? — устало ответил муж — Девочка влюбилась, помолодела. Что плохого?

— Дурак ты! — фыркнула жена — Если бы от влюбленности молодели, все женщины только бы и делали, что влюблялись! Над ней лекарь поработал, лекарь-маг. У нее и фигура другая, и лицо — ты видел ее лицо⁈ Оно свежее, как у девчонки! Морщины пропали! А руки, руки какие⁈ Розовые, гладкие! И платье на ней висит, она точно похудела. Я видела ее недавно, на рынке, подходить не стала. Она там с рабочими разговаривала — важная такая, и вся светится! Не то что раньше! Ходила, будто в гроб готовилась. А девчонка ее носится, как собака! Пыль столбом! Влюбленность, понимаешь ли!

— Красивая… — задумчиво, со вздохом сказал пекарь, провожая стройную фигурку девушки грустным взглядом — И ты была такая же…когда-то.

— Все мы были другими в юности — тоже со вздохом ответила жена — Жизнь придавливает так, что ни красоты, ни радости не остается. Только тяжелая работа. Хотя нам и грех жаловаться. Детей нажили, живем — другие завидуют. Так что…

— Молодость, молодость…ты думаешь, это тот парень? Ну…что у нее живет? Это он маг?

— Ну а кто еще? Она постоянно с ним. И приезжает с ним, и уезжает с ним. Это он ей лавку и устроил. Его к ней Вад привез, я видела. В прошлый раз, когда ее увидела, хотела у Вада узнать, что это за парень и где он его взял. Вад же у рынка стоит, так что мне все равно было мимо него идти. Ну, так вот: я спрашиваю, а он только лыбится, и ничего не говорит. А когда я на него напустилась, мол — чего молчит, жалко сказать, что ли? — он меня так послал, что у меня чуть уши на отлетели! Говорит, не лезь ни в свое дело, а то между ног склеится, и муж выгонит. Вот же гад!

— Хех! — фыркнул пекарь — Вад никогда в кошель за словом не лазил. Лихо отбрил!

— Все вы, мужики, сволочи! Все заодно! — зло прищурилась жена — Звал меня замуж Оган, отказала! За тебя вышла! Уж он бы точно не дал зарасти между ног-то! А ты когда в последний раз со мной был? Не помнишь?

— Знаешь, моя дорогая…ты помеси-ка тесто днями и ночами, и сразу память отшибет! — сдвинул брови мужчина, но рассердившаяся жена не отставала:

— То-то ты нее как смотрел! Все жопу разглядывал! Да сиськи! Что, на молоденьких потянуло⁈ Нехороша я тебе стала? Постарела, да? Сам из меня все соки выжал, превратил в рабыню, а теперь молоденьких надо? Да, зря я за Огана не вышла…сейчас бы в сметане лежала, да медом поливалась! Эх, ты…

— Ну, ну…перестань! — пекарь неловко притянул к себе жену и обнял, вытирая слезы на ее глазах большими пальцами, испачканными в муке — Я когда смотрю на тебя, вижу ту девчонку, которая так лихо отплясывала на празднике. А Огану я тогда нос разбил, помнишь? Он к тебе под подол полез, а я увидел — эх, и врезал ему! А потом мы с тобой в сарай к дяде Патру залезли, и на соломе я тебя в первый раз…ты так стонала, я так завелся — просто сожрал бы тебя всю! Ох, как я тебя хотел!

— Хи хи хи… — жена радостно хихикнула — Да, Оган летел по воздуху шага два! Он мне в трусики залез, гад! А стонала я потому, что во-первых было больно в первый раз, у тебя хозяйство…ого-го! А во-вторых этот гад Патр вилы там бросил, деревянные, здоровые, и они мне прямо в задницу кололи. Ты на меня лег, дергаешься, как ненормальный, а вилы каждый раз мне в зад втыкаются. А сказать не могу! Ты ведь рот зажал, чтобы не стонала! А то вокруг все ходят, услышат еще! Вот мой первый раз!

— Ха ха ха…и ты все эти годы молчала⁈

— Да как-то к слову не пришлось. Кстати, мы тогда Димитра зачали. Когда женились, я уже на сносях была. По молодости ты вообще как ненормальный был — чуть куда в уголок зайду — тут же юбку задираешь и пристраиваешься. Думала — всю жизнь так будет.

— И я думал… — вздохнул пекарь, притянул жену к себе покрепче и погладил по спине — Прости, милая, не смог обеспечить вам достойную жизнь. Пластаюсь, пластаюсь, а богатства все нет.

— Прости и ты…дура я, что тебе такое сказала — жена утерла слезы — Ты ведь жилы рвешь, чтобы нас прокормить. Другие хуже живут. И слова дурного от тебя никогда не слыхала. Вон, посмотришь на соседей, что творят — Эйнар как напьется, гоняет жену и детей, они криком кричат. А Герен — вечно деньги ищет на выпивку, жена жаловалась — прячет, чтобы купить еды, а он находит и пропивает. Дети голодные ходят. Так что мы живем лучше многих. Просто обидно…я еще ведь не старая, неужели уже все…только работа, только тяжелый труд. Хочется любви, ласки, хочется…

Пекарь вдруг нагнулся, и легко, будто женщина ничего не весила, подхватил ее под колени, взяв на руки, и решительно зашагал к двери.

— Ты чего⁈ С ума сошел⁈ — охнула жена — Куда понес⁈ Зачем⁈

— Сейчас узнаешь! Склеилось там все, говоришь⁈ А вот сейчас и проверим!

— Дурак! — женщина хихикнула и попыталась вырваться. Но сделала это очень осторожно, чтобы не подумал, что она в самом деле недовольна — А клиенты придут⁈ Работать ведь надо!

— Да пошлО оно все в жопу — фыркнул пекарь — Ты любви хотела⁈ Ласки⁈ Будет тебе ласка!

Через полчаса, в спальне.

— Да…есть у тебя еще стрелы в колчане! — довольно вздохнула женщина — Давно такого не было! Теперь дня три враскорячку ходить буду! Это что, девчонка на тебя так подействовала? Так возбудила? Это случайно не ее ты сейчас трахал⁈

— Да ты с ума сошла! — ответил пекарь как можно искреннее — Где я, и где она! Кроме тебя мне никто не нужен! Я на других баб даже не смотрю!

Он поцеловал жену в большой коричневый сосок, сморщившийся на сквозняке, а перед его мысленным взором вдруг возникло милое девчачье лицо — такое красивое, такое желанное! Синие глаза сияли, полные губы так и ждали поцелуя — розовые, и прекрасные. И пекарь вдруг почувствовал такое возбуждение, что не смог удержаться — повернулся к жене, снова задрал ей подол, решительно, почти грубо раздвинул ноги и вошел в нее, удивляясь такой своей мужской силе. А может и не удивляясь. Женщины, если закрыть глаза, на самом деле очень похожи своим телесным строением друг на друга. И если ты берешь одну женщину — значит, берешь их всех. И даже эту юную голубоглазую красотку, достойную ложа самого императора. Эх…где его двадцать лет!

А потом он заснул после тяжелой ночной работы, а жена пошла в лавку, встречать покупателей. Но перед этим причесалась, навела румяна, подвела глаза, и выглядела на свои сорок лет, а может и того меньше. Даже дочь заметила и удивленно спросила: «Мам, что с тобой? Ты сегодня какая-то не такая! Красивая, молодая…». Но Перилла только улыбалась и ничего ей на это не ответила.

Ну а что она могла сказать? О таком не говорят никому, даже дочке. Или — тем более дочке. Выйдет замуж — сама все поймет…

Глава 3