Злодейский путь!.. [том 10]

Глава 215. Воспоминания Шиана

— Это все его вина!

Голос ворвался в сознание раньше, чем Шен осознал, что видит.

— Его эксперименты вышли из-под контроля! Давно нужно было положить этому конец! И что теперь?! Целый пик уничтожен! Десятки жизней погублены!

Шен видел все глазами Шиана, и это было очень непривычно: он словно бы смотрел на себя со стороны. Хоть и отдавал отчет в том, что тот Шен — это не он, и с ним самим никогда такого не происходило, и все же Шен так долго ассоциировал себя с ним, так часто смотрел в зеркало и видел это лицо, что сейчас казалось непривычным смотреть «на себя» со стороны.

То ли душа так меняет человека, то ли в глазах Шиана он всегда так выглядел, но этот Шен даже после калечащих событий, раненный и растерянный умудрялся сохранять больше изысканного благородства, чем Шен нынешний в лучшие свои времена.

Впрочем, не то, чтобы нынешнему Шену было не все равно.

Шиан обводил взглядом помещение (они были в зале собраний), и Шен не видел ни одного знакомого старейшинского лица. Се Сиаль отсутствовала, остальные были для него незнакомцами. Оригинальный Шен стоял в центре «круга осуждения», ближе к нему вышел старейшина, от криков которого Шен начал уже уставать: они давили не только на барабанные перепонки, но и на нервы и хрупкое душевное равновесие.

Однако до Шена, стоящего в центре, эти слова, казалось, практически не долетали. Его опустошенный взгляд растерянно скользил от лица к лицу, без удовлетворения, круг за кругом, не находя нужных черт.

Шиан с силой сжал пальцы на рукояти меча.

— Что мы будем делать? Что нам сейчас делать? — Вопрос повис над залом.

— Этот человек пробудил древние темные силы! Если это станет достоянием гласности — весь наш орден уничтожат!

И хоть шепотки витали над залом и постепенно набирали громкость, открытую враждебность к Шену выказывал только один старейшина. Шиан не вмешивался и не произносил ни слова. Казалось, он замер словно статуя, и смотрящий воспоминание Шен мог свободно наблюдать за окружающими и настоящим Шеном в центре «осуждающего кружка». Кричащий старейшина ходил перед ним из стороны в сторону, то приближаясь, то отступая.

— А Рурет! — наконец, воскликнул старейшина, и Шен (а может, это был Шиан) против воли вздрогнул. — Ты убил ее?! — то ли вопрос, то ли утверждение.

Взгляд Шена, стоящего в круге, переменился. Он словно только сейчас заметил человека, пыжущегося перед ним.

— Где Рурет? — тихим тоном, в котором, при желании, можно было бы распознать угрозу, произнес Шен.

— Где Рурет?! — истерично переспросил (перекричал) старейшина. — Полагаю, обращена в пепел! Как и все на пике Лотоса! Все, кроме тебя!!

— Где Рурет? — тихо повторил Шен. В его голосе сквозило такое отчаяние, словно от ответа на этот вопрос зависела жизнь.

Старейшина вгляделся в его лицо, а затем развернулся к остальным.

— Он безумен! — объявил он. — Полагаю, вырвавшаяся тьма заполнила его сознание! Мы не можем позволить ему разгуливать среди людей!

Его поддержали:

— Как бы то ни было, в первую очередь мы обязаны обезопасить окружающих.

Шен, смотрящий глазами Шиана, почувствовал, как тот чуть выдвинул меч из ножен.

Шен в центре круга сделал шаг к старейшине и ухватил его за край рукава.

— Укажи мне, куда идти, — тихо пробормотал он, — где искать Рурет?

Резким движением старейшина развернулся и вырвал рукав из бледных пальцев.

— Не прикасайся ко мне, демон! Никогда за все десятки лет, что живу на этом свете, я не сталкивался ни с чем настолько ужасающим как то, что совершил ты! Ты хоть осознаешь, что сделал?! Или тьма полностью застила твой разум?!

Шен, смотрящий воспоминание, не понимал, отчего не вмешивается Шиан. Почему позволил окружить Шена, который явно пребывал не совсем в здравом состоянии рассудка. Почему безмолвствует, не пытаясь ничего прояснить, позволяя остальным решать судьбу своего брата.

— Где Рурет?!

— Ты ее убил!

— Не говори этого! Это не правда!

— Не правда?! Тогда где она? Может, сейчас войдет в эту дверь?!

Все обернулись на дверь и долгих десять секунд вглядывались в закрытые створки, которые так и не дрогнули.

— Ее нет.

— Нет! Не говори этого! — Шен повторял это, словно безумный. Или в тот момент он и в самом деле был недалек от помешательства?

— Ее больше нет, как и всех твоих учеников! Как ты не понимаешь?! От моих слов ничего не изменится!

— Замолчи!

— Что произошло? — вмешался другой старейшина. — Расскажи нам, что там случилось!

Шен перевел на него взгляд и растерянно покачал головой.

— Я… Я не знаю… Не помню…

— Естественно, он не помнит!

— Постарайся вспомнить. Возможно, если мы узнаем, что именно случилось, что-то еще можно будет исправить.

— Что ты исправишь? — вмешался другой старейшина. — Ты разве не ощущаешь ужасающую ауру, исходящую от пика Лотоса? Мы все чувствуем ее даже находясь здесь! И частично эта аура исходит от него!

Старейшина вновь развернулся к обвиняемому.

— Ты всегда был ненормальным, Шен! Мы все заметили, что ты не чураешься темных искусств! Но рядом с тобой была Рурет, которая сдерживала твою натуру! Но вот что из этого вышло: она первая и поплатилась!

— Пожалуйста, замолчите, — почти умоляюще произнес Шен. — Оставьте меня все в покое!

— Мы не сделаем этого! Ты себе больше не принадлежишь! Твоими поступками руководит тьма!

— Это не так!

— Не так? Ты уничтожил все живое на пике Лотоса! Ты призвал темные силы, которые преобразили резиденцию, превратив ее в… в нечто невообразимое!

— Нет!

— Нет? Тогда кто это сделал? Чьей же милостью это произошло? Кто, не чураясь темных искусств, принес в жертву стольких людей, чтобы наделить тебя — ТЕБЯ — НЕ СЕБЯ — невероятным количеством темной энергии?!

— Бессмысленно отрицать это, — вмешался другой старейшина. — Такой ритуал в принципе невозможен без согласия заклинателя, принимающего в себя энергию. Разве что сердца и души заклинателей звучат настолько в унисон, что энергия приняла вас за одно целое.

Шен уставился на старейшину, а затем как безумный стал качать головой из стороны в сторону, словно пытаясь отринуть все, что тот произнес.

— Нет. Это невозможно! — он сжал ладонями виски. — Замолчите все! Оставьте меня в покое!

Черная аура стала вспыхивать и гаснуть на его коже.

— Я заставлю тебя показать истинную сущность! — воскликнул стоящий перед Шеном старейшина. — Слишком долго ты прятался за хрупкой спиной Рурет!

Шен, смотрящий воспоминание, начал подозревать, что этот старейшина был неравнодушен к Рурет. Уж слишком ее образ походил на богиню добродетели в его устах.

И все же тому удалось своими обвинениями и упоминанием Рурет вывести Шена из себя. Его, стоящего в круге, затрясло. Старейшина продолжал наступать на него с обвинениями, буквально тыча пальцами и проклиная.

— Замолчи! — закричал Шен. — Замолчи!

Но он не прекращал говорить до тех пор, пока меч не пронзил его сердце. Секунду старейшина с неимоверным удивлением вглядывался в лицо Шена, а затем рухнул на пол. Шен попятился, расширившимися глазами глядя на тело у своих ног. Было видно, что он потрясен случившимся даже больше, чем окружающие.

Прошло пару секунд, за которые остальные должны были вытащить свое оружие и кинуться на одержимого тьмой заклинателя. Но этого не произошло. Шен, смотрящий воспоминание, ощутил прохладную рукоять в правой руке. Замелькали лица и алые капли, и менее чем за минуту все было кончено.

Шен убил одного. Шиан убил шестерых. В зале собраний теперь они остались наедине. Крови было столько, что она ковром покрыла пол, поглощая рисунок.

Шен ничего не говорил. Он с потрясением и ужасом осматривал зал, казалось, потеряв дар речи. Шиан подскочил к нему и схватил за плечи, оставляя на серебристом одеянии алые разводы.

— Все в порядке. Мы все решим. Это был несчастный случай. Никто не узнает, — негромко успокаивающе приговаривал он.

Шен с трудом сфокусировал взгляд на его лице. Разомкнул губы, набирая воздух, ощущая, как кисловато-медный привкус оседает на языке. Первым, что он произнес, было:

— Я убил Рурет?

Шиан вгляделся в его глаза и тихо ответил:

— Да.

Воспоминание сменилось со взмахом ресниц. Рурет была еще жива. Шиан сидел за низким столиком, сквозь тонкие бумажные ставни в комнату проникал лунный свет, одинокая свеча в подсвечнике, стоящем в углу комнаты, почти догорела. За спиной Шиана на коленях стояла Рурет и медленно перебирала его волосы, вплетая в них украшения.

Это была настолько умиротворяющая картина, что Шен забылся, и когда Шиан начал говорить, не сразу осознал услышанное.

— По-моему, тебе пора прекратить.

— Что-о? — озадаченно протянула Рурет, наклонившись через его плечо. — Не говори, что ты перерос свое желание щеголять побрякушками и не хочешь, чтобы я вплела в твои волосы это изящное солнышко?

— Не-ет, — тут же, улыбаясь, в тон ей запротестовал Шиан. — Я не о том!

— Ну тогда ладно, — усмехнулась Рурет и вновь выпрямилась, продолжая работу.

— Я о твоей опеке над Шеном.

Рурет дернула брата за прядку.

— Хочешь сказать, что справишься с его защитой лучше?

Шиан помолчал, а затем произнес:

— Хочу сказать, что, возможно, ему не нужна такая навязчивая сестренка.

— Я — навязчивая?! Шен сам рад проводить со мной время!

— Ты вроде бы живешь на пике Золотой зари, однако твоя лаборатория на пике Лотоса, ты проводишь все свое время на пике Лотоса и все ученики пика Лотоса знают тебя, как «младшего учителя Рурет».

Рурет нахмурилась, а затем вновь дернула Шиана за прядку.

— Ты ревнуешь, что ли?

Шиан фыркнул, но сестра чувствовала его слишком хорошо, чтобы не понять скрытого смущения.

— Только вот кого, а? — игриво спросила она. — К кому, а?

Шиан развернулся, чтобы пихнуть ее, но Рурет ловко уклонилась. В их движениях чувствовалась многолетняя практика сражений брата и сестры.

— Вздорная девчонка! Иди сюда и доделай мою прическу!

Пусть Шен не мог видеть выражение лица Шиана, его тон и манера речи казалась одновременно наигранно-суровой и по-мальчишечьи юной. Шен догадался, что это воспоминание гораздо старше предыдущего: должно быть здесь Шиан еще даже не глава ордена.

Рурет показала ему язык. Они еще какое-то время погонялись друг за другом вокруг столика, затем Шиан остановился и взглянул в свое отражение в настенном зеркале. Его прическа совершенно растрепалась. Рурет выглядела довольной. Она рухнула на подушечку у столика и потянулась за стоящим чайником. Осушив пиалу холодного чая, она заявила, сделавшись серьезной:

— Я всегда буду защищать Шена. Ото всех. Таков мой долг старшей сестры.

— Даже когда он сам попросит обратное?

— Всегда, Шиан.

Шен не сразу понял, к какому времени относится следующее воспоминание. То ли Шиан вспоминал и записывал их хаотично, то ли намеренно выбрал такую последовательность по каким-то своим соображениям.

Шен вновь видел оригинального Шена глазами Шиана. То, как тот выглядел… Это на самом деле походило на тот образ Шена, что этот читатель воображал еще в начале чтения новеллы. Меланхоличный, если его не трогать. Язвительный, если пытаться прикоснуться к его мыслям и чувствам. И очень, очень одинокий. Он вроде бы был одет в те же самые одежды пика Лотоса, но отчего-то теперь они казались траурными.