Нелегал. Том 1

— И самоуправство сошло им с рук? — хмыкнул я. — Победителей не судят?

— Именно, — подтвердил Звонарь. — Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!

— Боренька вообще не пьёт, он убеждённый трезвенник. — Макар Демидович смерил меня пристальным взглядом и покачал головой. — Ты учти, возьмёшься Резнику перцу под хвост подсыпать, получишь по рукам — этот проект уже на самом верху одобрение получил. И делать акцент на его сотрудничестве с Ломовым, который в скором времени окажется если не вражеским агентом, так идейным вредителем, настоятельно не рекомендую. Боренька от своего компаньона открестится, глазом моргнуть не успеешь. Он человек амбициозный, устал на вторых ролях прозябать и такого шанса сделать карьеру не упустит. Нужно будет — любому зубами в глотку вцепится.

— Хорошо его знаете?

— Неплохо, — подтвердил Макар Демидович. — Специалист он толковый, но звёзд с неба не хватает, больше интригам своему нынешнему положению обязан, нежели реальным достижениям. Люди к нему тянутся, а он их использует. Как Максимку Ломового, дурачка доверчивого… — Звонарь с тяжёлым вздохом поднялся на ноги и достал из сейфа какую-то папку. — Базисные гипнокоды без спецпрепарата не внедрить, а тот и сам по себе на ходе инициации сказаться способен, поэтому для чистоты эксперимента половине соискателей сделали инъекции без последующей обработки подсознания. Вот, полюбуйся к чему это привело! — Звонарь с силой припечатал папку к столешнице.

Хмыкнув, я распустил завязки и принялся изучать анамнезы операторов из контрольной группы. Осложнения, отклонения, негативные девиации. Полный набор, не сказать — букет. По сравнению с некоторыми из них я эталоном нормальности был!

— Что самое паршивое, — произнёс Звонарь, усаживаясь в кресло, — Ломовой информацию об этих бедолагах не включил ни в один из отчётов. И даже когда всплыла правда, мне из него с боем списки выбивать пришлось! Тянул с этим до последнего, паршивец! Что это, если не вредительство чистой воды? Скажи!

Кривить душой мне не пришлось.

— Вредительство и есть. Тут же многое на первоначальной стадии откорректировать можно было. Не всё, конечно…

Макар Демидович хватанул кулаком по столу.

— И вот с этим меня призывают смириться! Настоятельно рекомендуют заткнуться и не омрачать своим нытьём научный прорыв! Цель оправдывает средства! На людей — плевать! Была б моя воля… — Звонарь замолчал, шумно выдохнул, а потом уже своим обычным голосом произнёс: — Ну чего сидишь? Фамилии переписывай. Они сейчас в Новинске, об интервьюировании с Лизаветой Хорь сам договоришься. Поспрашивай, что они о добром докторе Ломовом думают, на обсуждение студенческого сообщества вопрос вынеси…

Я прищёлкнул пальцами.

— Точно!

Хозяин кабинета усмехнулся.

— Всему-то вас, молодых, учить приходится!

В Новинск я приехал усталым и голодным, с гудящей от боли головой. Мало того, что хорошенько на Кордоне активным излучением Эпицентра прожарило, так ещё и на обратном пути растрясло. А задремать не дали намертво въевшиеся за время службы рефлексы — сидел и пялился всю дорогу в пыльное окно институтского автобуса, возвращавшего в город с летней практики три десятка старшекурсников. Впрочем, не только лишь в рефлексах дело было — пока транспорта дожидался, успел с бойцами на блокпосте потрепаться, они поделились тем, что в газеты цензура не пропускает. Желание задрыхнуть после такого как рукой сняло.

В институт я вернулся в четвёртом часу и, хоть своё обычное время уже пропустил, всё же заглянул в третью лабораторию. Договориться о допуске к силовой установке не вышло, но хоть травяного чаю напился и душ принял. Полегчало немного. Некоторое даже удовлетворение от качественно проделанной работы испытал.

Ну а как иначе? С таким материалом по Ломовому мы Бюро запросто за пояс заткнём! Да и скандал случится преизрядный, если эту информацию на рассмотрение студсовета вынести. Ещё и в институтской малотиражке статью о халатности и безответственности тиснуть можно. А что по рукам надают, так это не страшно, у меня — приоритеты!

Надо только для начала фактуры подкопить.

С этой мыслью я и отправился в горбольницу.

За время работы в Службе реабилитации полезных знакомств в горбольнице я завёл превеликое множество, так что раздобыть белый халат не составило никакого труда. Сунул портфель под мышку, поглядел на отражение в зеркале и остался увиденным целиком и полностью довольным.

На этот час Лизавета Наумовна уже закончила приём пациентов, и моя маскировка оказалась как нельзя более кстати: не пришлось терять время на переругивание с пациентами, пока рыскал в её поисках по корпусу. А то иной раз столь нервная публика в очередях попадается, что за обычное «мне только спросить» и в глаз дать могут.

Ничего объяснять Лизавете Наумовне не возникло нужды — как оказалось, ей уже успел позвонить Звонарь. Дамочка глянула на золотые часики и позвала меня за собой:

— Идём!

Но направилась Лизавета отнюдь не к жертвам проблемной инициации, а в кабинет заведующего отделением.

— Макар Демидович попросил молодого специалиста работой обеспечить, — обратилась она к мужчине лет тридцати в халате с закатанными рукавами.

Тот удивлённо воззрился на меня и озадаченно протянул:

— А это у нас…

— Стажёр Рашида Рашидовича. В Службе реабилитации у Беды практику проходил. Шесть человек одновременно вёл, отработал без нареканий.

— Я там на полной ставке числился, не практикантом, — поправил я дамочку, хоть и стоило бы промолчать.

Впрочем, даже если бы промолчал, это бы ровным счётом ничего не изменило, поскольку Звонарь меня, что называется, продал. Точнее — сдал во временное пользование коллегам. А я-то летом отдохнуть собирался!

— Постоянных ставок у нас нет, оформим стажёром, — объявил заметно повеселевший заведующий и уточнил: — Новое поступление ему опекать поручишь? Думаешь, потянет?

— Квалификация подходящая, — подтвердила Лизавета Наумовна, — да и людей нам катастрофически не хватает. Ничего не предвещало ведь, как говорится.

«Или это не Звонаря идея, а личная инициатива Лизаветы? — подумал тут я. — А ну как ситуацией воспользовалась и решила мной дыру заткнуть?»

Заведующий отделением принял заранее подготовленные документы, бегло их проглядел и подмахнул без единого вопроса, после чего отфутболил нас в канцелярию.

— Я их просто опросить собирался! — возмутился я уже в коридоре.

Лизавета Наумовна только улыбнулась.

— Не дуйся, Петенька.

— Да как не дуйся-то? Я отдохнуть летом хотел! Два года в отпуске не был!

— Ты уже свой месяц отгулял, насколько знаю.

— Это сессия была!

— Можешь отказаться — только учти, эту группу в карантин поместили, доступ посторонних к ним категорически запрещён.

Я даже остановился от удивления.

— В карантин? На кой чёрт? Они ведь не заразные!

— По распоряжению руководства, — пожала плечиками Лизавета Наумовна, — во избежание распространения панических слухов. Сам понимаешь, как ситуацию представить можно. Из полусотни человек не больше десяти инициацию без осложнений прошли. Ещё столько же на Кордоне под наблюдением оставили, ну а с самыми запущенными случаями нам разобраться поручили. И твоя помощь точно лишней не будет.

— Сезон отпусков? — понимающе вздохнул я.

— Сезон отпусков, — подтвердила Лизавета Наумовна.

В канцелярии мы надолго не задержались, там у меня приняли документы, оформили допуск в карантинный блок и включили в график дежурств, после этого Лизавета Наумовна вызвалась показать рабочее место.

— Вести будешь пятую палату, — предупредила она. — Там четыре человека, все под блокиратором. Состояние внутренней энергетики крайне нестабильное, на центральный узел и входящий канал лучше не воздействуй, если только опосредованно.

Я покивал, а когда Лизавета представила меня четвёрке хмурых парней, первым делом взялся проглядывать их анамнезы.

— Ну вы прям меня напугали! — заявил я в итоге. — А тут нормально, тут есть с чем работать!

— Вот и работай! — напутствовала меня Лизавета и покинула палату.

— Ты прям светило медицинское? — проворчал один из парней.

— Да уж хватает опыта, — усмехнулся я в ответ. — Похлеще отклонения были, и без госпитализации обошлось, на ногах перенёс.

Тут я душой нисколько не покривил — другое дело, что виток у меня был девятый, а не как у этих — пятый. У этих стандартные осложнения куда серьёзней проявиться могут, вплоть до летального исхода.

— И как сейчас? — заинтересовался один из операторов.

— Нормально. И с вами всё хорошо будет, если рекомендациям следовать станете.

— А долго нам тут куковать? — спросил третий.

Я озадаченно поскрёб затылок.

— Да по идее к началу учебного года выписать должны. К равновесному положению внутреннюю энергетику ещё раньше приведут, но наверняка под наблюдением до конца августа оставят. Плюс придётся упражнения для самокоррекции освоить.

— Что за упражнения ещё?

— О йоге слышали? Ну а вам сверхйогу пропишут. Если филонить не станете, к концу семестра остальных нагоните.

Тут уж я проявил неоправданный оптимизм, но в любом случае дальше всё будет зависеть исключительно от их собственного усердия, а не потуг медиков.

— Сам-то нагнал? — с нескрываемым недоверием спросил первый из ребят.

— И перегнал даже, — уверил я его. — Серьёзно! Но это я просто в институт поступить смог, а остальные нет. Здесь условия лучше.

— А раньше где был?

— В другом месте, — уклонился я от прямого ответа и сказал: — Мне в студсовете поручили ситуацию с вашей инициацией прояснить для предотвращения таких инцидентов в будущем. Можете на несколько вопросов ответить?

Моё предложение никакого воодушевления у пациентов не вызвало, не иначе расспросы у них уже в печёнках сидели, и я достал из портфеля колоду, предложил:

— Обмен?

Парни оживлённо закивали, один сразу взялся тасовать карты и уточнил:

— Что рассказывать-то?

— А что другим рассказывали?

— Кому — другим? Нас никто ни о чём не спрашивал, сразу на медобследование отправили!

Я хмыкнул, собрался с мыслями и перечислил:

— Кто привлёк вас к эксперименту? Что вам обещали за участие? Упоминались ли возможные осложнения?

— Ты прям как опер, который показания сверяет, — впервые нарушил молчание последний из четвёрки, так и лежавший лицом к стене. — Нас виноватыми и сделаешь, да?

— Студсовету какой в том прок? — спросил я в ответ.

— Да ты ж медик! Вечно своих покрываете!

Я предъявил удостоверение секретаря дисциплинарного комитета студсовета, и парни слегка оттаяли, начали отвечать на вопросы. Увы, как и следовало ожидать, отобрал их и склонил к участию в эксперименте по контролируемому прохождению инициации доктор Ломовой. В технической работе ему помогала мужеподобная ассистентка, а доцент Резник с соискателями не общался.

«Отбирал», — написал я в блокноте, подчеркнул это слово два раза, ещё и обвёл.

Ломовой отбирал соискателей, что в некоторой степени могло сказаться на чистоте эксперимента. Впрочем, не слишком сильно, поскольку, по словам одного из парней, в отличие от остальных его никто не отбирал, просто выдернули из барака вместе с ещё десятком человек.