Нулевой контракт

Глава 4

Я закрыл глаза, но это ничуть не помогло.

Вокруг царил настоящий бедлам, Вася испуганно орал, кто-то голосил радостно, доносились смех, пение Сыча и рыдания. И под опущенными веками продолжали роиться образы — усатые киты, алые и синие, улыбались мне приветливо, как добрые дядюшки любимому племяннику, стада единорогов мчались по зеленым лугам, и перламутровые рога были нацелены прямо в зенит.

Голова кружилась, во всем теле ощущалась странная легкость, словно я был воздушным шариком, и в меня закачали достаточно гелия, чтобы я утащил в небо бульдозер.

— Смирррно! — голосище Нгуена прорезал гомон, точно нож масло.

Я содрогнулся, хлопнул себя по щеке, и мгновенная боль помогла прийти в себя. Открыв глаза, обнаружил, что Ингвар сидит на плацу прямо передо мной, и улыбается бессмысленно и тревожно.

— Смирррно!! — повторил комроты уже во всю мощь своей глотки.

Он вновь пытался превратиться в дракона, но теперь я знал, что это глюк, и боролся с ним. Мысли разъезжались, словно копыта у выбравшейся на лед коровы, я никак не мог сообразить, где я, хотя окружавших меня людей узнавал… тех, с кем познакомился, естественно.

В следующий момент наваждение отступило, и я понял, что насквозь мокрый от пота. Физиономия Ингвара стала обычной, нордическо-сосредоточенной, а Вася принялся материться, да так, что его признал бы за родную душу и прижал к сердцу несравненный сквернослов сержант Косолапов, с которым мне довелось служить уже на контракте.

— Что… это… было? — с усилием выталкивая каждое слово, поинтересовался Эрик.

— Смирно! — в третий раз скомандовал Нгуен, и в этот раз мы отреагировали как надо. — Помощь уже вызвана, ожидаем на месте, — только тут я обнаружил, что он в респираторе. — Кому трудно стоять, можете сесть. Если кто-то потерял сознание — немедленно доложить.

Меня колотило, пот продолжал струиться по лицу, спине, даже по ладоням — переутомление, недосып? Или это отходняк после наркоты, под которой нас держали некоторое время после подписания контракта с ЧВК «Земля», чтобы спокойно доставить сюда?

Ну и методы у этой конторы!

На плац выбежали три доктора, с которыми я познакомился в санчасти, и с полдюжины бойцов-санитаров с краснокрестными повязками — все в респираторах.

— Плечо всем заголить! — велел морщинистый, занимавшийся моим коленом, открывая небольшой чемоданчик, и внутри блеснули ряды аккуратно разложенных ампул. — Быстрее! Шевелись, криворукие!

Но если отходняк, то зачем респираторы? Они боятся отравиться? Заразиться? Чем? Неужели мы притащили с родной планеты какую-то дрянь, которая становится опасной тут, в другом мире?

Тут меня накрыла вторая волна галлюцинаций… хотя уже третья, если считать то, что было в гараже. И если предыдущая была, скажем так, фэнтезийной, то эта оказалась настоящим хоррором — я плыл по реке из крови на утлой лодочке, и ко мне из тьмы склонялись высокие фигуры вроде тех, с которыми мы сражались ночью, только эти могли похвастаться пылающими алыми глазами, и унылый вой заставлял вибрировать кости черепа, отдавался тупой ломотой в затылке.

Я выскочил из кошмара, точно кролик из норы, и понял, что в самом деле вишу в чужих руках, что меня держат с двух сторон: Вася и незнакомый усатый боец, и в руке у последнего шприц с капелькой прозрачной жидкости на кончике иглы.

— Ничо, сейчас полегчает, — сказал он басом, и уколол меня в плечо.

От места укола потек жидкий бодрящий огонь, и дурманящая слабость отступила.

— Спасибо, — выдавил я, пытаясь вытереть мокрое лицо.

— Спасибо в глотке не булькает, — заметил усач. — Так, порядок! Давай следующего!

Не знаю, что они мне вкололи, но буквально через минуту я оказался в полном порядке. Вася, видимо уже очухавшийся, помог санитару перевернуть на бок валявшегося в отключке Ингвара — ничего себе, вот тебе и стойкий викинг — и они принялись закатывать рукав на его мускулистом предплечье.

— Как туго идет, — пожаловался усач, налегая пальцем на поршень, и лицо его над респиратором покраснело.

Ингвар дернулся, изо рта его вырвалось нервное кудахтанье, полетели капли слюны. Вася тут же навалился, прижал его могучими лапами, но норвежец открыл глаза и дергаться перестал.

— Что со мной? — спросил он слабым голосом, совсем не похожим на обычный.

— Если бы я знал, — буркнул санитар. — Велели колоть универсальный антишок. Остальные вопросы к доктору. Порядок! Давай следующего!

Следующим оказался Пестрый Сыч — этого, несмотря на мелкие размеры, не выключило, он даже остался на ногах, разве что приплясывал и кружился, воздев руки, и напевал очередную бессмыслицу.

Я огляделся.

Вокруг царил тот же бедлам, санитары и врачи делали уколы всем подряд, потерявших сознание приводили в чувство, впавших в раж успокаивали, пришедших в себя отводили в сторонку и поили чем-то дымящимся из больших термосов.

— Ты как? — спросил поднявшийся Ингвар, бледный как покойник, но в остальном почти нормальный.

Я пожал плечами:

— Бывало лучше.

— Никогда такого не переживал… — он сглотнул, на горле дернулся кадык. — И это… думаешь, это болезнь?

Я вновь пожал плечами — не похоже, слишком быстро, скорее похоже на массовое отравление каким-то галлюциногеном, которым мы могли надышаться на патрулировании. Вспомнил дым, сочившийся из отверстия в боку пострадавшего куба.

Так что, мы охраняем запасы химического оружия?

— Это испытание! Наслано предками! — сообщил подошедший к нам Сыч.

Это наоборот, мог похвастаться не бледностью, а нездоровым румянцем, глаза его блестели.

— Троллю в жопу такие испытания, — пробормотал Ингвар. — Я на них не подписывался.

— Не стойте тут! — напустился на нас Цзянь, он по привычке возник непонятно откуда. — Принять горячих напитков! Вон там! После чего отправиться в казарму и приступить ко сну! Усекли?

— Комотделения, разрешите… — начал вернувшийся к нам Вася.

— Нет! Не разрешаю! — отрезал Цзянь, и голос его, только что почти человеческий, превратился в обычное шипение.

В больших термосах оказался горячий, очень крепкий и сладкий до сиропности чай. Едва я отхлебнул, из памяти выплыло детство, чаепитие с дедом и бабушкой у них в квартире, кусочки сахара на блюдце… сердце заныло, ведь деда нет почти двадцать лет, а бабушка хоть и жива, ей отсюда даже не позвонить, не узнать как дела.

Вспомнились родители… отец в офицерской форме, немногим старше, чем я сейчас… Потом Мила, какой она была в школе, до того, как продалась Жабеню и предала меня… прочь, прочь, не хочу об этом думать!

Я потряс головой, словно так из нее можно было выкинуть ошметки прошлого.