Деревянный венец. Том 2

Глава 43

Арон очень любил Эригу. Но при этом он почти также сильно не любил, когда острый клинок упирался в его горло.

Двойственность чувств, что поделаешь.

— Убери, — сказал Арон негромко.

Он мог бы метнуться в сторону, уходя из-под удара, мог бы отбить ее меч своим или поймать лезвие Тенями. Мог бы — самое разумное — изменить свое тело. Изменить так, как способны очень немногие маги, на время растворив его в одном из элементов и тем самым дав себе неуязвимость.

Но сделать что-то из этого означало принять угрозу Эриги всерьез.

— Убери, — повторил он.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом гнев, продолжавший гореть во взгляде Эриги, чуть притих.

Меч в ее руке исчез также быстро, как и появился.

— Прости, — сказала она отрывисто.

Хотя тон остался холодным, льдом, как до этого, он уже не обжигал. Свой вопрос о местонахождении Тибора она тоже больше не повторяла, лишь пристально смотрела на Арона.

Он чуть кивнул, показывая, что готов ответить.

— Насчет Тибора… Когда я рассказывал тебе о событиях этого полугода, то опустил некоторые детали. Например, тот факт, что, воскреснув, я оказался лишен доступа к магии. Выяснилось, что для возвращения Силы мне требовалось добраться до храма Триады.

Когда он упомянул название храма, во взгляде Эриги мелькнуло что-то неопределенное, но вслух она ничего не произнесла.

— Путешествовать в собственном облике я, конечно, не мог. К счастью, с собой у меня была шаманская маска ничем не примечательного киранина, лет двадцати пяти на вид. Для этой маски я придумал и имя, столь же стандартно-киранское, как и внешность, — Тибор Цинт…

Лицо Эриги дрогнуло, но она продолжала молчать.

— Можно сказать, что я и есть Тибор. Или можно сказать, что Тибора нет и никогда не существовало.

— И каковы доказательства, что эта абсурдная история правдива? — тем же холодным тоном проговорила Эрига.

— Спроси у меня о том, что знал только Тибор. Я отвечу.

— Он мог рассказать тебе обо всем под пытками.

Арон криво улыбнулся.

— Невозможно выпытать каждую мелкую деталь многодневного путешествия.

— Магией…

— Магия Разума запрещена. Ты не хуже меня знаешь, как тщательно следят за этим боги. Используй я ее, не стоял бы сейчас перед тобой.

Эрига задумалась, и Арон задумался тоже — не позвать ли из дома парней? Может быть их словам она поверит охотнее? Или решит, что он запугал, подкупил или уговорил их солгать?

— Что я дала Венду с собой? — задала она первый вопрос.

— Обычную мелиссу с добавкой полыни, — тут же ответил Арон.

— Хм… — потом по лицу Эриги скользнула тень улыбки. — Кто из парней в отряде был влюблен в Тибора?

— Э-э… — Арон неловко кашлянул. — Ты тоже заметила?

— Не заметить было сложно. Так кто?

— Это был Ресан.

Арон задался вопросом, стоит ли сказать, что Ресан, как выяснилось, оказался Росаной, но потом решил, что это подождет.

Эрига помолчала, потом покачала головой.

— Нет, это все равно ничего не доказывает. Я знаю, как тщательно ты готовишься к тому, что считаешь важным, как досконально изучаешь все, включая самые мелкие детали.

— Эрига… — Арон потер лицо руками. Потом посмотрел на нее. — На мне метка богини, оставшаяся после клятвы. Ты сможешь ее узнать?

Девушка внимательно оглядела его.

— Если метка на тебе и есть, сейчас я ее не вижу. Эманации Солнечного все закрывают.

Арон положил ладонь на навершие жезла, привычной вспышкой Силы блокируя работу божественного артефакта.

— А теперь?

В этот раз Эрига изучала его куда дольше. Коснулась той его руки, на которой когда-то был шрам от кровавой клятвы, и несколько мгновений простояла, прикрыв глаза.

Потом убрала руку и отступила на шаг назад.

— Да, на тебе действительно метка от клятвы, данной Праматери и принятой мной, — сказала ровным голосом, лишенным даже намека на радость. — Тогда объясни мне, Тибор, почему за все дни нашего путешествия ты ни разу не упомянул о том, кто ты на самом деле?

А вот это уже было сложнее…

Сказать: «Дорогая, на самом деле я — дух из другого мира, перенесенный сюда могущественным демоном и помещенный в тело твоего жениха, но лишенный памяти и умений прежнего Тонгила. Только поэтому меня смогли убить и только поэтому при нашей встрече я понятия не имел, что ты моя невеста. Ах да, а еще я надеялся, что изгнал дух твоего жениха, но тот вернулся и до сих пор сидит в моем разуме и ждет возможности забрать власть над телом»?

Нет. Абсолютно нет.

— За месяц до того, как меня убили, из-за пошедшего неправильно магического эксперимента я почти полностью потерял память, — сказал Арон, повторяя ту же историю, которую прежде скормил Мэа-таэлю. — Я знал свое имя, умел сражаться обычным оружием, мог призвать сырую Силу, но вся история моей жизни исчезла.

Эрига слушала его очень внимательно, не упуская ни слова, ни самого мельчайшего движения. Конечно. Будущую правительницу должны были учить читать людей. Арон мог только надеяться, что его умение лгать окажется выше, чем ее способность распознавать ложь. Да и лгал он не во всем, лишь в некоторых моментах.

— За тот месяц оставшейся мне жизни я по крупицам собирал информацию о себе. Узнал о сыне. О проклятии. Но никто из моих приближенных не был в курсе нашей с тобой помолвки. Потом меня убили, я воскрес, заодно избавившись от проклятия, стал Тибором — а дальше ты уже знаешь.

— То есть ты утверждаешь, что при нашей случайной встрече ты во второй раз влюбился в меня и второй раз позвал замуж?

— Это судьба, — отозвался Арон, пытаясь понять, почему Эрига так выделила слово «случайной». Она действительно подумала, будто их встреча была подстроена?..

— Неужели? А может быть все было немного не так? А, Арон? Может быть, это был один из твоих любимых опытов, только в этот раз надо мной?

— О чем ты?

— Ты же так любишь проверять всех вокруг. Ты сам мне рассказывал, что каждый из твоих слуг, стражников, работающих на тебя магов должен был доказать свою верность. Якобы случайные встречи с людьми, желающими купить информацию, угрожающими, шантажирующими…Но прежде я не думала, что ты поступишь так и со мной. Что сам наденешь личину, притворишься другим человеком и сделаешь все, чтобы я в тебя влюбилась.

— Эрига…

— Признаю, Арон, ты умеешь очаровывать, — в голосе ее звучала горечь.

— Эрига! Я действительно не помнил о тебе! О нас! Я действительно снова в тебя влюбился.

— Не понимаю, почему ты продолжаешь настаивать… — она встряхнула головой. — Хватит, Арон! Это уже граничит с абсурдом… Я официально разрываю помолвку. Вели своим счетоводам определить сколько золота ты потратил на строительство храмов Праматери и отправь результат в главный храм в столице. Я прикажу вернуть тебе все в двойном размере.

Отвернувшись от него, она махнула рукой и воздух задрожал. Потом впереди появилась вертикальная чернильная полоса, расширилась, превращаясь в почти обычные Врата, только лишенные привычной радужной дуги. Должно быть, умение открывать такие Врата, как и умение моментально вызывать ледяной меч появились в результате прохождения того самого испытания, о котором говорила богиня Льда.

И вряд ли новые способности Эриги этим ограничивались.

Вот ее Врата раскрылись полностью — только вместо черноты внутри заплескалось зеленое пламя.

— Арон! — Эрига резко развернулась к нему. — Убери это!

— Эрига, — он старался говорить так мягко, так успокаивающе, как только мог. — Ты расстроена, я понимаю. Но разрыв — это ошибка. Подумай, как бы я мог подстроить нашу встречу, если у меня не было ни магии, ни слуг, ни денег…

— Это лишь твои слова… Дай мне уйти!

— Эрига, пожалуйста… — он притянул ее к себе. И она поддалась, даже обмякла в его руках — но лишь на мгновение. Потом резким движением вырвалась.

— Убери свою магию!

— Нет.

— Нет? Ты… Ты… — она прерывисто вздохнула, а потом Арон с изумлением понял, что ее глаза подозрительно блестят, а две крошечные капли влаги катятся по щекам. Он никогда не видел, чтобы Эрига плакала. Прежде он даже не был уверен, что она умела, что знала, как…

— Я слишком сильно тебя люблю, чтобы отпустить, — Арон потянулся к ней — стереть слезы — и на мгновение ему показалось, что ледяной меч опять окажется у его горла.

Но нет, она лишь вновь вздохнула.

Какое-то время они стояли так, рядом, в молчании.

Потом Эрига заговорила непривычно тихим голосом:

— Я долго не могла решиться на разрыв. Говорила себе, что это пустой каприз. Временное безумие. За эти годы ты стал будто частью меня. Я не представляла своей жизни без тебя, я была готова ждать хоть вечность. А тут — случайная встреча и какой-то наемник… Логика и разум говорили мне, что Тибор во всем уступает моему Арону…

Она немного помолчала.

— Перед каждой из будущих Верховных жриц стоит выбор — согласится ли она пройти испытание. Не спрашивай, что оно из себя представляет.

Арон кивнул. Он знал, что некоторые вещи жрица никогда не расскажет.

— Но я могу сказать, что оно полностью пробуждает наше божественное наследие. От испытания можно отказаться — это не помешает ни править нашим народом, ни служить Праматери. Испытание опасно. Я знаю, что во время него погибли три дочери прежних Верховных жриц. Моя мать отказалась его проходить, и я собиралась поступить также. Но есть еще кое-что — если будущая Верховная жрица проходит испытание успешно, Праматерь исполняет ее желание. Любое, какое только во власти богини.

Кажется, Арон знал, о каком желании идет речь.

— Ты попросила у Праматери позволения разорвать помолвку со мной?

— Да…

Арон притянул ее к себе. Эрига еще раз вздохнула, но в этот раз вырываться не стала.

— Скажи богине, что передумала, и обязательно потребуй что-нибудь другое. Уверен, она согласится.

— Арон!

— Я серьезно. И насчет твоей безумной идеи, что я якобы все подстроил с Тибором — ее проверить проще простого. Я могу дать клятву именем Праматери, что не делал этого.

Эрига помолчала, потом качнула головой.

— Нет, ты бы не стал устраивать проверки в то время, когда Альмар пропал. Я обвинила, не подумав.

Похоже, Эрига была уверена, что Прежний любил сына. Впрочем, сейчас, со всей памятью двойника, Арон тоже мог сказать, что да, любил. Хотя, конечно, Прежнему мальчик был не так дорог, как самому Арону.

— Поговори с Праматерью, — повторил Арон. — Уверен, она будет рада. Она меня обожает!

Эрига рассмеялась. И это был уже почти нормальный, почти ее настоящий смех, хотя где-то в его глубине еще слышались слезы.

— С чего ты взял, что обожает?

Честно сказать, Арон вовсе не думал, будто Праматерь хоть как-то выделяла его среди других своих потомков, лишь хотел отвлечь Эригу от мрачных мыслей. Память Прежнего подсказывала, что ее всегда смешили подобные горделивые заявления.

— Но разве это не так? — спросил он с почти искренним недоумением.

Эрига больше не смеялась. Ее лицо стало серьезным, потом она чуть улыбнулась.

— Однажды Праматерь сказала мне, что за все время, что наш клан существует, не рождалось никого, кто походил бы на ее божественного сына сильнее, чем ты.