Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Чувство стыда за чужие действия

— Я убью тебя, Драко Малфой! — прозвучало за стеной. Голос был звонким, раздраженным и… знакомым.

Гарри Поттер буркнул пароль вечно спящему бочкообразному аптекарю, чем-то напоминающему старика Слагги, осторожно заглянул внутрь и крепко зажмурился. Развернувшаяся перед ним сцена была… странной. Шокированный мозг не мог подобрать другой, более емкой и точной характеристики. На диване Снейпа сидел Драко Малфой. И не было бы в этом ничего экстраординарного (подумаешь, Драко Малфой сидит на диване), если бы у него на бедрах, взвизгивая, не подпрыгивала Гермиона Грейнджер. Покойный профессор умер бы повторно, если бы такое увидел! Непроизвольно открыв глаза и присмотревшись, Гарри с облегчением осознал, что оба одеты, но облегчение тут же сменилось недоумением, ведь сцена стала еще более… странной. Присмотревшись еще внимательнее, Гарри обнаружил, что его подруга изо всех сил молотит Малфоя кулачками куда придется, крича что-то про кольцо, а тот… хохочет, откинувшись на спинку дивана. Нет, к такому жизнь Гарри не готовила. Хохочущий Малфой сам по себе являлся ну… кем-то вроде Хагрида, исполняющего танец феи Драже на пуантах.

— Успокойся, истеричка, — пробилось сквозь несвязное бульканье Малфоя. — Не хочешь носить — сними!

— А толку?! Это была магия, тролль тебя дери! Магия, Малфой! И я не знаю, что с тобой сделаю… — каждое слово усиливалось ударом.

— Никто тебя за язык не тянул.

— Ты подстроил! Подлый слизеринский гаденыш… — Гарри понял, что, как бы ни веселило Малфоя происходящее, скоро его торс превратится в огромный синяк.

— Простите, что прерываю ваши брачные игрища, — кажется, уроки Нарциссы не прошли даром и Гарри удалось завоевать внимание аудитории с первой секунды. Гермиона застыла, Драко воспользовался подвернувшейся возможностью и прижал ее руки к бокам, крепко фиксируя своими.

Поттер прямо даже растерялся от такого внезапного перехода от криков и смеха к звенящей тишине.

— Гм… — потянул он время. Гермиона пришла в себя и, яростно артикулируя, прошипела лишенное шипящих «И ты, Брут».

Похоже, слизеринство передается... Гарри стало плохо от мысли о способах передачи слизеринства.

Малфой снова воспользовался переключившимся вниманием Гермионы и осторожно развернул ее спиной к себе, усаживая поудобнее, демонстративно игнорируя ее попытки выкрутиться.

Гарри почувствовал неловкость. Он вообще-то много всего почувствовал: радость за подругу и... приятеля, страх из-за возможной реакции Нарциссы на происходящее, э-э-э… легкое возбуждение, ревность, несерьезную обиду из-за того, что Гермиона выбрала другого и скрывала от него эти отношения. Подавить реакцию, которую счел неуместной, Гарри смог, сконцентрировавшись на обиде. Вот не верилось ему, что Малфой и Грейнджер недавно сошлись, и все тут! Слишком уж естественно вели себя вместе, да и самолюбие страдало меньше, если притвориться, будто Гермиона отказала оттого, что была влюблена в Драко, а не просто так. Не то чтобы Гарри все еще страдал от неразделенной любви, но отказ — штука неприятная. В глубине души он был благодарен подруге за тяжелый майский разговор, побудивший переосмыслить чувства и намерения. А ведь он готов был навесить на себя новые обязательства! После отказа Гермионы мальчик, который жил, чтобы уничтожить Волдеморта, и наконец рассчитался с долгами, осмотрелся по сторонам. И первым, что он увидел, стало множество красивых женщин. Нет, Гарри замечал красоту и раньше, но никогда не имел времени наслаждаться ею, гурманствовать. В данный момент он категорически отвергал мысль о моногамных отношениях. Как можно выбрать одну, когда у Нарциссы Малфой нежные, удивительно красивые руки и осанка королевы, а у Гермионы прекрасные, горящие преданностью и умом глаза; когда за россыпь золотистых веснушек на очаровательном носике Джинни можно убить, а Луна — целый мир (пусть потусторонний, но целый); когда Кэти умеет улыбаться с одной ямочкой на щеке, а идеальные груди Анджелины подпрыгивают под квиддичной формой при каждом броске квоффла. Панси Паркинсон, отрабатывающая условный срок писарем при Аврорате, и та выглядела очень даже ничего. Жаль, сейчас, когда Гарри был добровольным надзирателем, то есть помощником Драко, ему редко доводилось там появляться. Вот передаст Гермионе почетную обязанность… Кстати, о почетных обязанностях. Погрузившийся в думы о страшной силе красоты Гарри почти забыл, зачем пришел.

Поттер обнаружил, что бездумно крутит в руках какую-то коробочку.

— А ну положи, где взял! — угрожающе затянул Малфой.

— Что это? — без интереса спросил Гарри.

— Подарок на Рождество. Не тебе, — Мерлин, как идеальная Нарцисса смогла воспитать такое чудовище?!

— Очередное просто-так-кольцо, которое чудесным образом окажется помолвочным? — вползло в диалог шипение Гермионы.

— Вас можно поздравить? — встрепенулся друг будущих супругов.

«Нет» Гермионы прозвучало одновременно с «да» Малфоя — отличный зачин для счастливого брака.

— Ты обманом заставил меня…

— Ты согласилась! Магию не обманешь, Грейнджер. Что поделать, если ты сама не знаешь, чего…

— Тебе восемнадцать, какой, к Мерлину, брак?! Ты посмотри, что творится с теми, кто сошелся сразу после войны! Невилл с Луной расстались, Анджелина бросила Джорджа…

— Я не заставляю тебя завтра идти под венец.

— Я собираюсь заниматься карьерой! Ни мужа, ни детей в ближайших планах…

— Я тоже собираюсь заниматься карьерой. И буду ждать, пока…

— Ждать придется лет десять!

— Значит, наша помолвка продлится десять лет!

— Ты готов на такую длинную помолвку?

— Да, дракл драный, я ради тебя готов практически на все…

Гарри надоел словесный пинг-понг, он набрал в легкие максимальное количество воздуха и проорал в лучших традициях Дамблдора:

— ТИХО!

Оба вдохновенных спорщика замолчали, словно по мановению волшебной палочки.

— Радуйтесь, что почти все студенты разъехались. У тех, кто остался, несомненно теперь есть о чем посудачить. Даже Муффлиато не повесили! — пристыдил Поттер парочку.

Черт! Они и краснеют синхронно. Отчего-то Гарри растрогался и погрузился в сладкую мечту, как будет проводить вечера в обществе четы Малфоев — уютные, тихие семейные вечера…

Гермиона молча забрала упаковку.

Из фантазии Поттера вышиб визг:

— Драко, это то, что я думаю?!

— Откуда мне знать, что ты думаешь? — попытался изобразить высокомерие Малфой, но сквозь маску пробивался гордящийся удачным выбором подарка мальчишка, которому искренне любопытно увидеть реакцию.

— Это Облегчающий оберег?

— Облегчающий и уменьшающий. Можно использовать на предметах, к которым нежелательно применять заклинания. Например, на книгах. И не запрещено, в отличие от чар, вплетенных в твою сумочку. Подумал о нем еще летом, когда ты втащила на себе библиотеку Снейпа.

— Я тебя люблю, — Гермиона звонко чмокнула Малфоя в щеку, и его удлиненное лицо вытянулось еще сильнее. Неужели Гарри стал свидетелем признания?

— Если бы я знал, что всего-то требуется…

— Я не то…

Невозможные! Поттер бросил на каждого острый взгляд поверх очков. Это подействовало — оба прервали свои тирады и смущенно улыбнулись друг другу. Гермиона соскользнула с колен Драко и уселась рядом, что-то прошептав, тот порывисто обнял ее за плечи, и они одновременно повернулись к гостю.

Та-а-ак, нужно говорить, зачем пришел, и валить отсюда, пока от патоки глаза не слиплись.

— Чего я, собственно, хотел... — Гарри запустил руку в шевелюру и привычно взлохматил.

— Ты присядь, — примерила роль хозяйки Гермиона.

Гарри шлепнулся на ближайший стул и понял, что не знает, как сказать. Он собирался влететь и выпалить новость, а потом постараться выведать, что Драко думает по этому поводу. Поттер, конечно, надеялся встретить и подругу, но реальность… превзошла ожидания.

— Мне Рон прислал сову, — начал он, как водится, с начала и встретился с блеснувшими болью карими глазами. Вот дурак! — Извини, Гермиона.

— Все в порядке, — изобразила улыбку она. — Я писала Джорджу, он ответил, что не в обиде. Оказывается, он сам собирался снимать всю линейку грез с производства — и обычных, и… необычных. Он понимает, что после… войны это почти так же опасно, как Воскрешающий камень.

— Там просто… Было большое разбирательство. Начали с одного патента, а потом выяснилось, что под шумок протащили... В общем, раздули из этого черт-те что. Хорошо хоть кулуарно решалось... — Гарри перехватил предупреждающий взгляд Драко — и правда, что он несет, мало Гермионе чувства вины? — Если бы ты осталась стажироваться, я бы мог тебе рассказать подробнее, а так... Впрочем, бросить стажировку и уехать — было твоим личным вы…

По голени Гарри пришелся такой мощный удар, что на глазах выступили слезы. Малфоевская обувь сделана из драконьих зубов? Но намек получился… понятный.

— Ты знаешь, что такое закрытое расследование, — резюмировал Поттер сказанное ранее.

— В газетах ничего не было, — опешила Гермиона. — Вы оба, — она с обвинением посмотрела на Драко, — ничего не писали.

— В газетах и не было. Кингсли благоволит семье Уизли. Он не дал раздуть скандал. Нашли много чего… сертифицированного без должного контроля. Там один из Визенгамота пенился страшно. На бульдога похожий.

— Мистер Сквик?

— Ну и память, Грейнджер! — с незлобной иронией фыркнул Драко и повернулся к Гарри. — А этому-то какое дело? Не представляю, чтобы кто-то захотел его себе в грезу.

— У него дочь певица, — ляпнул Поттер. Дракл, язык его до Азкабана доведет!

— Тогда понятно, — задумчиво изрекла Гермиона.

Точно. Ей всё и всегда понятно. Нужно вернуться к непонятному. К ребусу, для решения которого требуются грейнджеровские мозги.

— Так вот… Рон написал, что Джинни вчера благополучно родила двойняшек.

— Здорово! — без всякого энтузиазма откликнулась подруга и натянула на лицо улыбку. Ей еще практиковаться и практиковаться в естественности.

— Рады за нее, но вряд ли придем поздравить лично, — сухо сообщил Драко, глазами посылая Авады поверх головы Грейнджер.

И правда, зря он это сказал. Ведь раньше Гермиона была бы приглашена на семейный праздник Уизли. А после летнего… недоразумения… Но ведь как-то нужно выудить мнение Малфоя и Гермионы о кандидатуре отца.

— Рон прислал колдографию. Вот! — неизящно подвел Гарри к теме визита.

— Ре-эм меня забодай!

— Елки же палки, — пробормотали хором социально неадаптированные будущие супруги вместо приличествующего случаю «ути-пути». Впрочем, не Поттеру их винить.

Гермиона отпочковалась от расследования вопроса отцовства, но Гарри не сдался, просто решил, что ничего не добьется, пока дитя не появится на свет. Джинни молчала, как фениксовец под Круциатусом, и просила не лезть. И вот оно! Дети родились и кого-то убийственно напоминали. Однако сопоставить образ взрослого человека с младенцами никак не удавалось. Хоть в школе было не так много… кандидатов на роль…

Может, дело в лысине? На совершенно круглых головках младенцев не пробивался даже пушок. Дети на колдографии смешно выпячивали толстые, особенно выделяющиеся на крошечных личиках губы и пускали слюни, блаженно морща носы, а потом открывали глазенки — очень темные, с яркими (возможно, так казалось из-за темно-оливкового цвета кожи) белками.