СМЕРШ. По законам военного времени

* * *

На пути отступления наших войск немцами бомбардировались населенные пункты. Ночами было повсюду видно зарево пожаров.

В памяти сохранилась жуткая картина горящего села. Огнем были объяты сразу десятки домов, а на улицах — безлюдно, жители село покинули. Держа наготове автомат, я прошёл по пустынным улицам все село, но никого не увидел.

Немецкая авиация тогда безраздельно господствовала в небе. Редко появлявшиеся наши истребители И-16 — «курносые», отличившиеся в 1936 году в Испании, теперь не могли конкурировать с современными скоростными «Мессершмидтами» и в боевых схватках им уступали.

На фоне происходивших тогда трагических событий были и курьезные случаи. Запомнился такой. С начальником химслужбы полка шёл по лесу. На голове этого командира в отличие от нас, носивших пилотки, была форменная фуражка с красным околышем. Лес обстреливался пулеметным и ружейным огнем. Вдруг начхим закричал, что ранен в голову и сбросил фуражку. На одном из висков был синяк, но крови не было, а в околыше торчала пуля, пробившая его на излете.

Однажды я сам себя насмешил и чуть не нарвался на взыскание. Перед войной мать подарила мне наручные часы фирмы «Лонжин». Часы — отличные, но круглые, а в то время вошли в моду часы прямоугольной формы. У одного из командиров я увидел такие и предложил обменяться, по фронтовому обычаю «Махнем не глядя, как на фронте говорят». Командир честно предупредил, что его красивые часы — «эстонская штамповка», но мы все же обменялись. На другое утро я, глядя на новые часы, поднялся с постели на час позже обычного, за что получил нагоняй.

Был случай, когда я сильно испугался. Как-то в Эстонии темной августовской ночью, в одиночку пробирался через огромное болото Янгель — Мох. Дорога была одна — по деревянным мосткам (гати). Была большая вероятность напороться на вражескую разведку или бандитов, поэтому шел с автоматом наперевес и с гранатой наготове. Свернуть с дороги было нельзя — кругом сплошная трясина. Напряжение было предельное, и вдруг в полной тишине что-то тяжелое с металлическим стуком упало мне под ноги. Душа, что называется, ушла в пятки. Оказалось, что, сжимая автомат в руках, я непроизвольно высвободил диск, который и упал на гать.

Были и другого рода курьезы. Ночью в расположение нашей части забрел пьяный немецкий солдат, распевавший при этом во все горло и выкрикивавший: «Русь, сдавайсь». Но сдаться пришлось ему.

В мой день рождения — 30 августа 1941 года меня «поздравили» немецкие летчики. Я шел по дороге и попал под налет пикирующих бомбардировщиков. Вокруг рвались бомбы, выли сирены самолетов. Спасаясь от осколков, отполз в сторону от дороги. Когда же самолеты улетели, обнаружил, что вымазался в человеческих экскрементах, отмыться от которых стоило большого труда.

Загадкой остался случай, происшедший со мной, когда я шел по полевой дороге. В двух метрах сбоку от меня раздался сильный взрыв, сопровождавшийся выбросом земли. Что это взорвалось, было неясно. Предполагаю, что сработала противотанковая мина, в которую попала шальная пуля. Но могла быть и какая-то другая, более хитроумная. Иногда немцы расставляли прыгающие, так называемые «Шпрингмины», срабатывавшие, когда человек задевал за проволоку, отведенную в сторону. Сначала взрывался пиропатрон, после чего мину подбрасывало вверх и она разрывалась на высоте около метра, поражая осколками.

Но случаев, когда я чувствовал себя на краю гибели, было больше.