Блинчики с черникой

V

Сэм пищал от восторга. Он гонялся по газону перед домом с самодельным луком. Сейчас мальчик был могучим ловким эльфом, и плевать, что уши ни капельки не острые, а эльф не дотягивал и до пятидесяти дюймов. Книжка, предварительно аккуратно уложенная на сидение качелей, ярко блестела позолотой на солнце.

Карла улыбалась.

VI

Она проспала время завтрака, а, проснувшись, ощутила ломоту по всему телу. Вчера уснула поздно: клеила Сэму эльфийский шлем из картона.

Запах шоколада и блинчиков больше не щекотал ноздри. Карла вышла в столовую в пижаме и увидела лишь отца. Мамы у плиты не оказалось, ее вообще не было на кухне.

— Доброе ут… добрый день, папуля.

Папиного лица из-за газеты видно не было. И дымящейся кружки перед ним не было тоже.

Неудивительно, уже час дня. Время завтрака давно прошло.

А еще…

Сегодня ведь четверг, и она уже опаздывала к дяде Стивену!

Она второпях побежала обратно в комнату. Черный свитер был покрыт яркими пятнами краски, которой Карла красила поделку для Сэма. Другую одежду она не носила уже очень долго: свитер был либо на ней, либо в стирке, но отправлять его в машинку сейчас было поздно — выходить нужно немедленно. Махнув на пятна рукой, Карла поспешила из дома.

Позвякивая звоночком велосипеда, она, ловко маневрируя, ехала в сторону офиса Стивена. Перед светофором посмотрела на наручные часы — она уже сильно опоздала. Впервые.

Стало стыдно, ведь дядя ждал. Карле захотелось как-то загладить вину. Светофор обещал быть красным еще полторы минуты, и, развернув велосипед, она подъехала к лоточнику неподалеку.

— Можно мне кулек леденцов?

VII

Доктор Стивен Б. Флинн звонил секретарю уже третий раз.

— Нэнси, Карла еще не приехала?

— Нет, сэр, пока нет… Домашний телефон не отвечает. Я продолжаю зво… ох… Здравствуй, Карла! Доктор Флинн, она поднимется к Вам через минуту.

Доктор Флинн повесил трубку и облегченно вздохнул. Он боялся, что изменения в состоянии Карлы могли быть временными или привести к новым проблемам.

Карла влетела в кабинет растрепанная и раскрасневшаяся.

— Дядя!

— Карла, детка!

Доктор Флинн обнял ее и продержал в отеческих объятьях чуть дольше, чем нужно.

— Я уж думал, ты забыла!

— Нет, не забыла, просто проспала…

— Ты что?

Карла пожала плечами. Доктор Флинн оглядел свою подопечную. Знакомая одежда… Несмотря ни на что, затасканный старый свитер был всегда довольно опрятным — Марисоль Галлахер не любила грязь, а Карла не хотела расстраивать ее ни при каких обстоятельствах. Сейчас черная кофта была покрыта красными, зелеными, синими брызгами и громадными пятнами ярко-золотой краски. Если бы доктор Флинн не знал каждую ниточку на этой вещи, он бы подумал, что на Карле сегодня совершенно другое одеяние.

— А как же завтрак?

— Ну… я его пропустила. И вот…

На столе перед Стивеном оказался кулечек. Хрустящая упаковочная бумага и сумасшедший запах леденцов. Когда-то он сам приносил такие своей любимице.

* * *

Когда Карла уехала, Стивен долго смотрел в окно, провожая взглядом зеленый велосипед и девушку с копной рыжих солнечных волос. В руках был бокал виски со льдом. Флинн поднес виски к оконному стеклу, разглядел там свое отражение и тихонечко звякнул бокалом о зеркальный бокал.

Карла Галлахер подавала признаки улучшения.

VIII

Карла и Сэм сидели на детской площадке. На ней была белая футболка, но, по правде, белой она была в прошлой жизни. Сейчас яркие неровные буквы на груди возвещали о том, что Карла — «самый отважный хоббит Сан-Франциско». Сэм очень старался написать красиво, но испачкал краской все, что было можно. Карле все равно понравилось, и она с удовольствием носила футболку. После второй стирки цвета перемешались и сделали окрас совершенно невообразимым, что привело Сэма в полный восторг, и он сделал себе такую же. Карла зря переживала, что Мишель отругает сына — после появления в его жизни «соседской няньки» она словно и забыла, что у нее есть ребенок, и посвятила себя всю склокам с мужем.

Сэм раскачивал качели, они взметались все выше и выше.

— Аккуратнее, держись крепче!

— Все нормально, Карлиус, смотри как я могу!

— Хватит называть меня Ка…

Сэм разжал руки и растопырил их на манер крыльев. Как и следовало ожидать, от очередного толчка Сэм соскользнул с качелей и кубарем полетел вниз. Карла даже ахнуть не успела.

Сэм не плакал. Он вообще никогда не плакал. Жизнь с Мишель и Джеком закалила его.

Он громко смеялся, захлебываясь от восторга, ведь он и правда летал — хоть и недолго. Карла подбежала к нему:

— Ты в порядке? Ну зачем ты так, просила же держаться, дурачок…

Коленка была разбита, штанина порвана, а Сэм продолжил улыбаться от уха до уха, хоть и пытался всеми силами придать лицу наигранно-виноватое выражение, что у него не очень-то и выходило.

Карла критически осмотрела его.

— Пошли.

Она примерно помнила, где в квартире была аптечка. Сдавать Сэма Мишель в таком виде Карла уж точно не собиралась. Второпях открыв входную дверь, Карла пробежала мимо гостиной в комнату родителей, залезла в шкаф, достала аптечку и тут внезапно осознала сразу несколько вещей.

Она впервые за год была в спальне мамы и папы. Самих мамы и папы в комнате не оказалось. Толстый слой пыли покрыл столы и фоторамки. Здесь было жутко холодно.

А еще она добровольно пустила кого-то в квартиру впервые за год.

— Карла?

— Иду!

Карла принесла аптечку в гостиную. И тут вспомнила — она не предупредила отца о том, что у них сегодня гость! Но ведь папа — врач, он не будет против того, чтобы дочь помогала кому-то в беде.

Сэм стоял прямо посредине столовой и восхищенно смотрел на отца Карлы.

— Это Сэм, па…

— Какое классное у вас кресло, Карлиус!

Это же надо так было сказать при отце. "Карлиус", ну надо же. Стало и смешно, и досадно.

Папа теперь задразнит…

То есть задразнил бы. Раньше.

Когда папа был живой.

— И вообще квартира классная, давай зимой здесь играть в "Подземелья и Драконы"? Пожалуйста-пожалуйста!

— Ну…

Сэм подошел вплотную к Карле, на хитрой мордашке играло жалобно-просящее выражение, и ручки сложил в молитвенной позе.

Карле стало смешно. Маленький манипулятор.

Сэм вдруг посерьезнел.

— Я думал, ты с семьей живешь, Карлиус. А вчера мама сказала, что одна…

— Я и живу с семьей, Сэммуайз.

— Но…

Карла молчала целую вечность, а затем сделала глубокий вздох и опустилась на корточки, чтобы их с Сэмом лица оказались на одном уровне.

— Когда кого-то любишь, Сэммуайз, они всегда живут… в твоем сердце. Иди-ка сюда.

Карла крепко-крепко обняла его. Поверх его плеча она посмотрела на отца. Тот мягко отложил газету прямо на верхушку целой кипы «Сан-Франциско кроникл», лежавших рядом с креслом. Он смотрел на нее, на свою девочку, на свою гордость, и улыбался.

— Я люблю тебя, папа, — одними губами прошептала Карла.

— И я тебя, бельчонок, — прошептал Джон Галлахер в ответ.

Папа растаял. Плетеное кресло опустело.

Карла крепче прижала к себе Сэма.

Ворох газет, потревоженный ветерком, рассыпался.

На обложке одной из них чернела надпись:

ИЗВЕСТНЫЙ ДОКТОР И ЕГО СЕМЬЯ РАЗБИЛИСЬ НАСМЕРТЬ В АВТОМОБИЛЬНОЙ АВАРИИ. В ЖИВЫХ ОСТАЛАСЬ ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНЯЯ ДОЧЬ.