Татуированная роза

Сцена V

Следует немедленно за предыдущей. Движения Серафины становятся лихорадочными. Она выхватывает из комода давно не надеваемую грацию и примеряет ее к фигуре. С сомнением качает головой, бросает грацию. Внезапно срывает дорогую шляпу со шляпного манекена и водружает на голову. Рассеянно оборачивается в поисках зеркала. Собственное отражение исторгает у нее вздох удивления. Она сдергивает шляпу и торопливо напяливает на манекен. Рассеянно оглядывается по сторонам, затем, вдохновленная новой идеей, срывает с манекена платье детского фасона, с маргаритками, разбросанными по голубому полю. Платье не слезает с манекена. Серафина разражается проклятиями на итальянском языке. Наконец, и платье удается стащить с манекена, при этом он опрокидывается. Сбрасывает халат и пытается натянуть на себя платье. Оно узко в талии. Серафина вновь хватает грацию, затем сердито отшвыривает в сторону. Попугай зовет ее, в ответ раздается сердитое «Zitto!».

В отдалении слышны звуки школьного оркестра. Серафина приходит в ужас, что опоздает на церемонию выпуска, и, всхлипывая несколько раз, ударяет себя кулаком по лбу. В отчаянии стаскивает с себя голубое платье и бежит в другую комнату в тот самый момент, когда перед дамам появляются Флopa и Бесси.

Флора и Бесси — две клоунессы не первой молодости с эмоциональностью подростков.

Флора — высокая, угловатая. Бесси — коротышка. Обе разряжены. Флора вбегает по ступенькам и стучит в дверь.

Бесси: Прямо позарез нужна тебе блузка в городе, когда мы опаздываем на восьмичасовой поезд!

Флора: Серафина! Серафина!

Бесси: Еще до станции бежать, а у нас всего пятнадцать минут. Я просто свалюсь в вагоне, если кофе не выпью.

Флора: Кока-колу выпьешь в поезде.

Бесси: Сначала надо в него попасть.

Серафина, запыхавшись, выбегает из спальни в темно-красном шелковом платье. Проходя мимо шляпного манекена, снова хватает шляпу и надевает ее.

Серафина: Часы! Часы! Куда часы запропастились? (Слышит стук и крики. Бросается к двери)

Бесси: Может, не заперто.

Флора (вваливаясь): Только скажите, готово или нет?

Серафина. А, вы… Не мешайте, опаздываю на выпускной бал дочери, а подарок куда-то засунула.

Флора: Времени еще полно.

Серафина: Не слышите, оркестр играет?

Флора: Это так, разминка. Послушай, Серафина, блузка где?

Серафина: Блузка? Не готова. Мне надо было четырнадцать платьев сшить к выпуску.

Флора: Уговор дороже денег — нечего оправдываться.

Серафина: Мне в школу надо!

Флора: А мне на вокзал надо в этой блузке.

Бесси: Мы едем на парад американского легиона в Нью-Орлеан.

Флора: Вот, вот, вот она! (Выхватывает блузку из машины.) Давай, мать, там всего-то прострочить два раза. А не сядешь, в Торговую палату стукну, живо лицензию отберут.

Серафина (с беспокойством): Какую еще лицензию? Нет у меня никакой лицензии.

Флора: Слыхала, Бесси? У нее лицензии нет!

Бесси: Даже лицензии нет?

Серафина (быстро направляется к швейной машине): Ладно, ладно, прострочу. Но если я из-за вас опоздаю, вы потом пожалеете. (Яростно крутит машину)

Слышен свисток поезда.

Бесси (злобно замахивается на Флору сумочкой): Поезд отходит. Вот черт, все из-за тебя.

Флора: Так есть еще один, в восемь сорок пять.

Бесси: Ты будто нарочно на всех плюешь. (Ходит взад-вперед)

Флора: Да хватит, Бесси, смотри, ноги не натруди, еще пригодятся в городе.

Бесси: Молли говорила, в городе — потеха. Кульки с водой из окон гостиницы швыряют.

Флора: Это откуда же?

Бесси: Во, дурища. Из отеля Монтелеон.

Флора: А он вроде старомодный.

Бесси: Может, сам он и старомодный, зато дела там очень современные творятся.

Флора: А я слышала, я слышала, что парни из легиона поймали одну девку на улице, одежду содрали и домой отправили в такси.

Бесси: Ну уж со мной бы у них не вышло.

Флора: С тобой? Ха! Тебе и помогать не надо, сама разденешься.

Серафина (угрожающе): Вы, леди! Осторожнее выражайтесь. Тут католический дом. Вы в одной комнате с образом Мадонны и со священным прахом моего мужа.

Флора (ядовито): Ах, простите. (Злобно шепчет Бесси) Какой сюрприз! В кои веки в платье нарядилась, если бы оно еще посвободнее сидело, тогда уж точно убила бы наповал. (Бесси громко) Когда-то у нее была приятная фигурка, полноватая малость, но вполне подходящая, потом как засела за машину в кимоно… Три года и не вылезала. Вот бока и наросли.

Серафина: А с боками сидеть прочнее.

Попугай кричит, Серафина ему подражает.

Флора: Попка-дурак!

Серафина: Никакой он не дурак, и вообще, чего она там у окна делает?!

Бесси: Смотри, легионеры едут.

Флора: Легионеры? Шутишь! (Вскакивает и присоединяется к подруге у окна?)

Обе бессмысленно смеются, высовываясь из окна.

Бесси: Он сюда смотрит, крикни что-нибудь!

Флора (высовываясь из окна): Парле ву франсе, мадемуазель из Арманьетт.

Бесси (повторяет в восторге): Парле ву франче, мадмуазель из Арманьетт.

Голос снаружи (галантно отвечая на приветствие): Мадемуазель из Арманьетт не целовали сорок лет.

Флора и Бесси (вместе): Йе, йе, парле, парле. (Хохочути хлопают в ладоши?)

Слышен смех легионеров и гудок отъезжающих машин, Серафина вскакивает и бросается к окну, отталкивая Флору и Бесси, захлопывает ставни у них перед носом.

Серафина (в бешенстве): Я уже сказала, это вам не кабак. Забирайте свою блузку и катитесь, идите на улицу. Там ваше место. А здесь дом Розарио делла Роза, вот его прах в мраморной урне, и я не позволю тут ничего такого, да еще грязных разговоров.

Флора: Это у кого же грязные разговоры?

Бесси: Во, наглая какая!

Флора: Себя б послушала.

Серафина: У вас… у вас — грязь на языке. Все время — «мужики», «мужики». Чокнулись на мужиках.

Флора: Зелен виноград! Зелен виноград, вот что. А злишься — от зависти.

Бесси: Вся зеленая от зависти. Вот.

Серафина (внезапно, с благоговением): Когда я думаю о мужчинах, я думаю о Розарио. Он был сицилиец. Мы любили друг друга каждую ночь, не пропустили ни одной с самой первой, когда поженились, до последней, когда его там, на дороге… (Переводит дыхание, чтоб не зарыдать.) И может, я потому не схожу с ума по мужчинам и не люблю пустых разговоров о них. А сейчас вся моя жизнь — это дочь и ее счастье, она заканчивает школу сегодня. А я опаздываю, музыка уже играет… и часы потеряла — мой подарок. (Мечется в разные стороны.)

Бесси: Флора, пошли! К черту блузку!

Флора: Нет, нет, минуточку. Со мной такое не пройдет.

Серафина: Отправляйтесь в Нью-Орлеан, раз вы так сходите с ума по мужчинам. Подцепите какого-нибудь, но только на улице, не в моем доме, рядом с прахом моего мужа. (Школьный оркестр играет военный марш. Грудь Серафины бурно вздымается. Она прижимает руку к сердцу и будто забыла, что должна уходить.) Мне совершенно все равно, что там за мужчины. Да пусть делают, что хотят. Пусть хиреют, пусть лысеют, пусть наряжаются в мундиры, пусть срывают платья с девчонок и швыряют кульки с водой из окон отеля. Мне совершенно все равно. Я помню мужа, его тело юноши, его волосы, густые и черные, как мои, кожу, гладкую и нежную, как лепесток желтой розы.

Флора: И сам он был, как роза.

Серафина: Да, да, роза…

Флора: Ничего себе, роза макаронная. Гангстер. Убили потому, что гашиш под бананами возил.

Бесси: Флора, пошли.

Серафина: Мои родные все крестьяне. Батраки, а он… он был из помещиков, из синьоров. Я ночами не сплю и вспоминаю, а вспомнить есть чего. Такое мало кому дано. Да и не мало кому, а просто — мне одной! Одной! Такое не забывается.

Бесси: Ну давай, пошли на вокзал!

Флора: Погоди, я хочу дослушать, стоит того.

Серафина: Я ночи сосчитала. Наши ночи, когда я была с ним. Знаете, сколько? Каждую ночь за все двенадцать лет. Четыре тысячи триста восемьдесят. Только с ним. Иногда и вовсе глаз не смыкала. Обниму его и лежу так до утра. И не жалею об этом. А сейчас вот тоскую без него. Подушка моя не просыхает от слез. Но вспомнить мне есть о чем. Да я была бы распоследней женщиной, недостойной жить под одной крышей ни с дочерью, ни с урной его дорогого праха, если бы после всего, что у нас было, после него, я полюбила другого! В летах, не молодого, забывшего, что такое страсть, отрастившего брюхо, потного, проспиртованного, да еще уверенного, что он меня осчастливил своей любовью! Уж я-то знаю, как надо любить! Только вспомню — дух захватывает! (Задыхается, как после подъема на лестницу) Отправляйтесь, все равно вам такого не дано, и пусть на улице вас забросают пакетами с грязной водой, а мне хватит воспоминаний о любви мужчины, который был только мой. И больше не знал никого. Меня одну! Одну! (Переводит дух, выбегает на крыльцо и оказывается в лучах солнечного света, это ее как будто удивляет. Она вдруг чувствует, что вся в слезах. Роется в сумочке в поисках платка?)

Флора (подходит к открытой двери): И больше не знал никого!

Серафина (страстно и гордо): И больше не знал никого!

Флора: А мне вот известен человек, который мог бы кое-что порассказать! Да и ходить за ним недалеко. Дойти лишь до Эспаланады.

Бесси: Эстелла Хогенгартен!

Флора: Она самая, приехала из Техаса. Обтяпывает темные делишки.

Бесси: Влезай в блузку и пошли.

Флора: Все это знали, кроме Серафины. Она вот валялась, зарывшись в постель, как страусиха, а на следствии все вышло наружу. Одни факты. Да завяжи мне поясок этот чертов! У них такая любовь была, что ты! Больше года все длилось.

Все это время Серафина стоит снаружи, на крыльце, перед открытой дверью. Она ярко освещена солнцем. Кажется, будто она потеряла всякое соображение от слов, которые выкрикиваются в комнате. Она медленно оборачивается. Мы видим, что платье у нее не застегнуто, сзади видна розовая комбинация. Она протягивает руку, как слепая и, нащупав колонну прижимается к ней, пока эти безжалостные слова все глубже впитываются в нее. Школьный оркестр играет, словно не обращая внимания на это.

Бесси: Да пусть ее верит в свои бредни. Блажен, кто верует.

Флора: У него была роза на груди. Ну, татуировка, в общем. И Эстелла так в него втюрилась, что пошла на Бурбонстрит и себе сделала такую же точно. (Серафина стоит в дверях. Флора поворачивается к ней со злобой) Вот именно, наколку, точь-в-точь, как у макаронника.

Серафина (тихо): Ложь… (Кажется, что это слово как бы придает ей силы.)

Бесси (беспокойно): Флора, идем, ну, идем же!

Серафина (громовым голосом): Ложь…Ложь! (Хлопает дверью с такой яростью, что трясутся стены)

Бесси (в ужасе): Идем отсюда, Флора!

Флора: Да пусть хоть треснет от крика, мне-то что.

Серафима хватает метлу.

Бесси: Чего это она?

Флора: А мне наплевать!

Бесси: Боюсь я этих итальяшек!

Флора: А я ни капельки.

Бесси: Смотри, сейчас стукнет.

Флора: Пусть попробует.

Но обе кривляки уже отступают к двери. Серафина внезапно набрасывается на них с метлой, Она ударяет Флору по спине. Бесси вылетает из дому, но Флора загнана в угол. Стол грохается на пол, Бесси во дворе зовет полицию: «Убивают! Убивают!» Школьный оркестр грянул «Звездные полосы». Флора, увертываясь от ударов, вырывается из угла и выскакивает из дома. Она тоже начинает звать на помощь. Серафина бежит за ней. Она со свистом рассекает прозрачный полуденный воздух палкой от метлы. Флора и Бесси с криком убегают.