Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

Ликвидация совнархозов и восстановление «министерской» структуры управления экономикой

Другим важным административным мероприятием середины 1960-х годов стало восстановление полноценной системы экономических министерств, функции которых ранее были переданы совнархозам. Совнархозы, то есть органы управления экономикой на территориальном уровне, которые контролировали предприятия разных отраслей, действовавшие на их территории, получили неоднозначную оценку[98].

С одной стороны, они способствовали энергичному развитию местной экономики, транспортной, социальной и культурной инфраструктуры. Местные партийные и государственные чиновники были этим весьма довольны и с удовольствием вспоминали их работу годы спустя[99]. А вот их московские коллеги совнархозами были очевидно недовольны. Они видели в них отсутствие единой политики в рамках отраслей, бесконечные реорганизации, потерю контроля Москвы и «разбазаривание» средств[100].

Аргументы в пользу этого приводит единственный известный нам бывший советский министр, осудивший совнархозы (и бывший глава Отдела плановых и финансовых органов аппарата ЦК КПСС), — Борис Гостев. Его, коренного москвича, уволили с работы в ликвидированном министерстве и послали в Калинин, где в совнархозе была руководящая позиция начальника отдела. Но и там его через три года уволили в ходе реорганизации, и он снова искал работу в Москве[101].

Действительно, история создания в 1962 году Среднеазиатского совнархоза — единственного, который объединял несколько советских республик (Киргизскую, Таджикскую, Туркменскую и Узбекскую ССР), изложенная в опубликованных записках Никиты Хрущева в Президиум ЦК КПСС, показывает, какой хаос, вызванный сиюминутными впечатлениями и соображениями Первого секретаря, возникал при их создании. Совнархоз фактически был образован на месте четырех республиканских совнархозов в ходе длительной поездки Никиты Хрущева по региону. Уже в ходе поездки он не только разработал идею, но и получил предварительное согласие республиканских чиновников. Среди мер, предлагаемых Хрущевым, была передача всех отраслевых дел на территории региона в управления, находящиеся в городах разных республик, а также передача нефтедобычи и хлопководства на территории части Западного и Южного Казахстана в ведение того же совнархоза. Де-факто шла речь об усилении влияния Ташкента (и в меньшей степени туркменской нефтегазовой столицы — вновь построенного города Небит-Дага) на всю экономическую жизнь региона. В этих мерах, возможно, было рациональное зерно с экономической точки зрения (чтобы успешные нефтяники или строители ирригационных систем получили карт-бланш за пределами своей республики, а хлопок можно было возить на ближайший хлопкозавод по ту сторону межреспубликанской границы, а не на «свой», внутриреспубликанский, находящийся порой за сотни километров), однако по факту они требовали радикальной перестройки границ внутри региона, то есть отмены республиканской структуры управления[102].

Дополнительным аргументом против совнархозов стало создание в начале 1960-х годов Государственных комитетов при Госплане СССР, которые отчасти должны были заменить ликвидированные министерства. Противником совнархозов и сторонником жесткого министерского руководства был Косыгин, который даже во время правления Хрущева мог проинформировать о своей позиции региональных чиновников[103]. Формально совнархозы были осуждены в Отчетном докладе Брежнева на XXIII съезде КПСС в апреле 1966 года за раздробленность системы управления и за нарушения единства научно-технической политики[104].

Таким образом, восстанавливая министерства и усиливая Госплан СССР, Брежнев и Косыгин де-факто ликвидировали одно промежуточное звено в системе управления экономикой. Хрущеву оно казалось панацеей, а его преемникам — абсолютно лишним. Практики — чиновничество среднего уровня — были, по всей видимости, не согласны ни с тем, ни с другими. Их мнение зависело от того, оказались ли они в бенефициарах или в числе пострадавших от нововведения.

При этом Косыгин, как объясняет его бывший помощник Юрий Фирсов, не хотел, чтобы возвращение к министерской системе выглядело только как реставрация прошлого. Он считал, что в идеологию реформы надо заложить обязанности министерств по разработке стратегии деятельности в данной сфере, координацию научно-технической политики и установление «правил игры», то есть различных нормативов в данной сфере. А непосредственное выполнение планов должно было быть переложено в первую очередь на плечи «крупных хозрасчетных объединений», которые должны были получить больше самостоятельности[105].