Кто мы и откуда...

I

Значение египетского похода Наполеона. — Основание египтологии. — Палеографические данные. — Колоссы Мемнона. — Рамсес II, его мумия, походы и сооружения. — Абидосские развалины, Дендерский храм. — Пирамида фараона Асихиса. — Папирусы. — Погребальные обряды египтян. — Мастаба. — Раскопки де Моргана. — Назначение пирамид. — Погребальные гроты и подземелья. — Развалины Стовратных Фив и их окрестности. — Религия, практические познания, земледелие и наука у египтян. — Четыре периода искусства в истории Египта. — Живопись, пластика и архитектура.

Египетский поход Наполеона, не имевший никакого политического смысла, в научном отношении имел тем не менее громадное значение. Как бы ни относился «великий корсиканец» к науке, как бы ни любил он играть комедии и позировать, но вряд ли кто-либо усомнится, что, стоя в благоговейном молчании перед открытым саркофагом Рамсеса, Наполеон поддался вполне естественному чувству, охватывающему нас ввиду истинного величия. Превосходная картина Оранжа весьма живо передает обстановку этого замечательного в истории культуры события. Бонапарт всю жизнь стремился сделаться тем, чем был великий фараон, — когда мы все это примем во внимание, то для нас будет еще более ясно, что, сняв шляпу перед мумией Рамсеса, Наполеон был вполне искренен — он отдавал честь праху человека, воплощавшего его собственные идеалы…

Чтобы оценить по достоинству значение египетского похода для науки, нужно иметь в виду, что до того времени египтология, как специальная отрасль археологии, занимающаяся изучением Древнего Египта, не существовала. Сделанные во время этой опрометчиво задуманной военной экспедиции археологические открытия настолько сразу расширили перспективу будущих научных завоеваний, что вполне вознаградили материальные потери, связанные с осуществлением египетского похода. С него началась новая эра в истории науки. Под чудотворным дыханием египтологии ожили бывшие до тех пор мертвыми памятники древнеегипетской культуры.

«За оказанные народу благодеяния и внимание к жрецам фараон причисляется к лику божеств, его изображения ставятся во всех храмах Египта и им будут воздаваемы божеские почести… И это постановление должно быть объявлено народу на трех языках» — так приблизительно гласит греческий текст черной базальтовой плиты, выкопанной во время упомянутого похода при рытье шанцев форта в Розетте. На той же плите имелись еще две надписи: иероглифическая с 14 сохранившимися строками и демотическая, то есть скорописная египетская — в 32 строки.

Имея столь важный ключ к пониманию двух надписей, составленных на языке, совершенно забытом со времен Юлия Цезаря, ученые задались целью дешифрировать эти древние письмена. Из палеографов,[5] оказавших в этом отношении услугу науке, назовем Цоэга, де Саси, Акерблада и Юнга. Но настоящим основателем египтологии был Жан Франсуа Шампольон, который успел прочитать несколько знаков египетских текстов, чему способствовали собственные имена, ставившиеся, как доказал Цоэга, в кружках. Дальнейшие открытия, например, обелиска на острове Филе, с двумя параллельными надписями — иероглифической и греческой, дали Шампольону еще большую уверенность в истинности избранного пути. Главная заслуга этого ученого заключается в уничтожении прежнего заблуждения, будто египетские письмена имели исключительно идеографический характер. Шампольон доказал, что египтяне имели и буквы. Он заложил основание египетской грамматики и словаря, а также написал историю династий. Из последующих египтологов упомянем де Моргана, Голенищева, Лемма, Мариета и Эберса. Последний в особенности оказал услугу египтологии, пробудив к ней интерес общества своими романами из древнеегипетской жизни.

История этой великой страны, под влиянием новых археологических данных, освобождается от тех фантастических элементов, какими снабдили ее греческие историки, всюду старавшиеся вносить мифические сказания из прошлого своего относительно молодого народа. Возьмем для примера знаменитые Мемноновы колоссы, имеющие в высоту около 15 метров. Три с лишним тысячи лет сидят они на берегу Нила, ничем не выражая своего неудовольствия против варварского изменения их настоящих имен. Но когда-то, едва лишь первые мягкие лучи восходящего солнца начинали ласкать их своей теплотой, одна из статуй издавала таинственные звуки. Греки воспользовались случаем, чтобы связать это физическое явление со смертью красавца Мемнона, сына Авроры, утренней зари. Он погиб под стенами Трои во цвете лет. И вот душа его вселяется в поставленный ему памятник, который с тех пор стал каждый раз приветствовать Аврору жалобными звуками… Современная археология, однако, безжалостно отняла всю поэтическую прелесть этого мифа, доказав, что колоссы, некогда украшавшие вход в не существующий теперь храм, изображают фараона Аменхотепа III и его жену. Вместе с тем выяснилось, что одна из статуй стала впервые звучать только в 24 г. до Р. Х. после расколовшего ее землетрясения, благодаря чему, при известном направлении ветра, образующегося на рассвете, получался звук, давший повод к разным сказкам. Но во времена императора Септимия Севера, приказавшего исправить повреждение, статуя перестала звучать. Однако загадка, поставленная древностью в лице этих колоссов, до сих пор не разрешена, так как ученые все еще ломают себе голову, как смогли египтяне установить подобные громадины, состоящие из одного куска камня, когда даже при технических средствах XIX века это было бы не легко…

Другое ныне разрушенное создание греческой фантазии был никогда не существовавший фараон Сезострис. Теперь мы знаем, что под этим именем фигурирует личность, соединившая в себе подвиги двух фараонов Сетоса I и его знаменитого сына Рамсеса II, мумия которого была в 1886 году вскрыта для изучения. Голова ее, с сильно изогнутым носом и прекрасно сохранившимся выражением лица 80-летнего старца, свидетельствует о его решительности и властолюбии, доходившем до тирании. Сравнение мумии с высеченным в скале изображением еще молодого Рамсеса II заставляет нас одновременно удивляться и громадному сходству, указывающему на высокое состояние египетской скульптуры, и замечательному искусству бальзамирования. Глядя на эту так превосходно сохранившуюся мумию, невольно воображаешь призрак грозного Рамсеса II, чье имя заставляло трепетать его врагов от Эфиопии до Понта, от Ливии до самой Индии. В своих войнах, отличавшихся особенным кровопролитием и жестокостью при столкновении с хеттами, Рамсес, подобно индийским царям, применявшим дрессированных слонов, употреблял для устрашения врагов обученных львов. Ужасное зрелище представлял этот смертельный бой, в котором принимали участие и разъяренные животные…

Здесь не мешает заметить, что хетты, которые представляли родственный египтянам народ того же кушитского племени, являлись очень грозным противником. Сам Рамсес был ими разбит наголову при Кадале и постыдно бежал с поля битвы. Но, желая спасти свою честь, гордый фараон приказал поэту воспеть его победу над хеттами, которых он будто бы в одиночку собственноручно разбил, оставшись после бегства египетского войска с одним лишь возницей колесницы.

Заключив с хеттами мир, Рамсес занялся строительством храмов и городов. Особенно величественны пять храмов, высеченных в скале, из которых самый большой был посвящен самому фараону; другой, поменьше, тоже расположенный на берегу Нила, был построен в честь его первой супруги. Фасад храма Рамсеса II «так смел, так громаден, так превосходит всякую человеческую меру, что кажется, будто немую скалу превращали в художественное произведение великаны», а не люди. Эти слова Бругша лучше всего передают впечатление, производимое храмами, расположенными вблизи теперешней деревни Абу-Симбал в Нубии. Большой храм Рамсеса II украшен по фасаду 4 громадными сидячими статуями этого фараона и несколькими маленькими, изображающими его детей.

Рамсес II оставил после себя бесчисленное множество подобных памятников. Вообще египетские фараоны старались грандиозными сооружениями увековечить свои имена. С этою целью их пирамиды, обелиски и другие памятники покрывались надписями, превозносившими в самом напыщенном тоне подвиги властелинов Древнего Египта. Старание превзойти друг друга грандиозностью воздвигавшихся памятников, над постройкой которых сотни тысяч людей работали десятки лет, доводило фараонов иногда до возмутительной виртуозности в создании трудностей сооружения. У деревни Дашура имеется, например, небольшая пирамида, построенная фараоном Асихисом не из камней, как прочие, а из кирпичей. На ней красовалась следующая надпись: «Не суди обо мне низко по сравнению с каменными пирамидами: я настолько превосхожу их, сколько Зевс (?) превосходит других богов, потому что меня построили так: всовывали жердь глубоко в болото, и сколько ила оставалось прилипшим к жерди, собирали и делали из того кирпич». Теперь, конечно, нет и следов этой надписи, — о ней мы знаем лишь со слов Геродота, который, по-видимому, приспособил ее текст к греческой терминологии; ужасная, бесчеловечная жестокость и очевидное стремление основать свою славу на потоках пота и крови возможно большего числа людей, столь характерные для египетских фараонов, — в передаче греческого историка вполне сохранены, что и составляет главную ее ценность…

Среди раскопок, имевших большое археологическое значение, необходимо отметить открытие Мариетом древнейшего египетского города Абидоса, где находилась гробница самого Осириса. Доктор Елисеев, описывая свое посещение храма Осириса, говорит: «Уже при входе в открытый древний храм Сети нас встречает великолепный пилон (сооружение в виде усеченной пирамиды), ныне полуразрушенный, ведущий в первый двор огромного храма. Многочисленные иероглифы, вырезанные тонким и искусным резцом, украшают стены, рассказывая посвященному в тайны чтения их историю времен Сети и Рамсеса, непосвященного же вводя лишь в неподдельное чувство удивления». Огромный храм Сети представляет величественное здание, которое древнегреческий географ и историк Страбон сравнивал со знаменитым Лабиринтом. «Две огромные залы, уставленные рядами монолитных колонн и украшенные великолепными иероглифами, семь криптов (сводчатых подземных помещений), посвященных Амону, Фта-Осирису, Исиде и другим египетским божествам и сложенных из огромных монолитов с целым рядом иероглифических изображений и таблиц, и множество других помещений, представляющих святилища различных богов Кеми, составляют храм, достойный вмещать гробницу Осириса».

Еще менее осталось от другого величественного здания древнего Абидоса — дворца Рамсеса, от которого уцелело лишь основание да несколько полуразрушенных зал, украшенных иероглифическими таблицами; среди них найдена была и знаменитая Таблица Царей.

В противоположность дворцу Рамсеса, представляющему печальные остатки былого величия, Дендерский храм, который был окружен тройной оградой, еще довольно хорошо сохранился. Громадные залы храма имеют, как вообще все египетские сооружения этого рода, много колонн. Последние увенчаны здесь коровьей головой Исиды. В одной из зал этого храма имеется на потолке изображение звездного неба, знаки зодиака и другие астрономические таблицы; в другом месте видно изображение солнечного бога в виде солнца с крыльями. Но большая часть изображений относится к фигурам фараонов и разным церемониям религиозного культа. Едва ли возможно представить более наглядно и полно все моменты сложного ритуала, процессии жрецов, царский выход, молитву фараонов, сцены древнеегипетской жизни, чем то изображено на стенных таблицах храма.