Инопланетянка варвара (Лиз и Рахош)

Я закрываю глаза и сосредоточиваюсь, вынуждая, чтобы и тот и другой оставались спокойными. Сейчас не самое подходящее время.

Человек отбивается от меня, отталкивая мои руки.

— Хватит меня лапать! Пусти меня!

Отпустить ее? Да она ведь устоять на ногах не может. Я ее не отпущу. На шлепки ее ладоней я не обращаю внимания, в то время как провожу рукой по ее голым ногам, выискивая раны. Она отбивается от моих прикосновений, но не раньше, чем я обнаруживаю, что три из множества пальцев на ее ногах опухли и травмированы. Они, скорее всего, сломаны, и у нее нет кхай, чтобы излечиться.

И она вздумала отвергать мою помощь? Огромная глупость с ее стороны. Я не обращаю внимания на протесты и подбрасываю ее в свои руки. Я сам понесу ее к месту охоты на са-кoхчк, если придется. Она туда доберется. Мне невыносима даже мысль об обратном.

— Эй! Поставь меня обратно, болван стоеросовый, — она орет мне прямо в ухо. Ну, по крайней мере, ее легкие не пострадали. Я игнорирую ее пронзительные крики и удостоверяюсь, что она завернута в одеяло, несмотря на ее возмущение.

— Рáхош, — предостерегающе произносит голос.

Я оглядываюсь — как раз тогда, когда человеческая ручка врезается мне в челюсть в знак протеста — и вижу, что мой друг и вождь подходит ко мне.

— Ты не можешь таскать ее на себе, если она того не хочет, — говорит он на нашем языке. — За людьми нужно ухаживать осторожно. Они хрупкие.

Кулак моего «хрупкого» человека врезается в мою скулу.

— Поставь меня обратно, — снова орет она. — Выкуси, придурок чертов!

Я… выкуси? Но ведь я ничего не ем.

— Рáхош, — предупреждает Вэктал. — Ты знаешь о моих приказах.

Мне известны его приказы. Не делать ничего, что люди не хотят, чтобы мы делали. Я осторожно с безграничной нежностью ставлю моего человека на пол, сопротивляясь желанию прижать ее к своей груди и провести рукой по ее грязным волосам.

— Она ранена, — говорю я ему хрипло. — Я лишь хотел помочь.

— Для этого еще достаточно времени, — говорит он и добродушно похлопывает меня по руке. Несомненно, он в хорошем настроении. У него есть своя пара. Моя же смотрит на меня, будто хочет вонзить мой собственный нож мне в спину. — Пусть идет, если она хочет идти пешком.

— Отлично, — с рыком говорю я.

Я удостоверяюсь, что шкуры плотно завернуты вокруг нее и предлагаю ей покрытия для ног. Это наименьшее, что я могу сделать, а также притвориться, что не вижу, как она вздрагивает и произносит все более злобные, непонятные слова, когда пытается несколько замедлиться из-за ее опухшей ноги. Это человеческое существо, она вся изранена. На ее руке еще одна рана — свежая, где из ее плоти был удален «датчик», как они называют его. Они были внедрены «плохими парнями». Я лишь знаю, что хочу заполучить в нее кхай, чтобы она смогла исцелиться и поправиться.

Спаривание в этот момент даже в голову мне не приходит. Я просто хочу, чтобы она расцвела. Мои руки дрожат, отчаянно желая успокоить ее и приласкать, но когда она бросает на меня очередной взгляд, полный ненависти, я ухожу, чтобы присоединиться к охотникам.

Я не могу находиться рядом с ней и даже прикасаться к ней не хочу.

ЛИЗ

Мне хочется верить, что я не особо брезглива. Я на самом деле не такая. Мой отец был охотником, и я выросла с ним рядом, насаживая наживку на крючок и освежевывая шкуры с дневной добычи, чтобы потом зажарить ее на костре. Я эксперт по стрельбе из лука. Я не так уж плоха в отслеживании. Я отлично могу разделывать тушу.

Но этот са-кoхчк — жуткий мутированный сукин сын.

Прошло несколько часов с тех пор, как мы в последний раз покинули корабль. Хотела бы я сказать, что мне печально видеть, как та вонючая тюрьма исчезает вдалеке, но я малость побаиваюсь. Эта планета — ледяная. Что-то вроде нашей Антарктиды на стероидах, к тому же солнце заходит. Снега так много, что мои только что покрытые шкурами ноги погружаются в него как в зыбучие пески, и я не вижу известных нам деревьев или жилья. О, черт, ну и холодина, пальцы моих ног пронзает раскалённо-острая боль каждый раз, когда делаю шаг, и я чувствую себя столь слабой, что едва могу поднять голову. Это не совсем способ выживания. В какой-то момент далеко позади остальных я падаю, так что кто-то подхватывает меня и перебрасывает через плечо. Мне даже не надо видеть лицо парня сквозь сильную вьюгу, чтобы понять, кто это.

Рáхош. Ну, конечно.

Сейчас мы с девочками усажены под редкими и хлипкими деревьями, которые содрогаются с каждым шагом, сделанным са-кoхчк. Са-кoхчк практически невозможно описать словами. Он что-то вроде мохнатого мамонта — дитя любви спаренных бронтозавра и длинноногого БТВ[3] из фильмов «Звездные войны». Итоговое существо похоже на ходячий комок шерсти на длинных и тонких ногах, оно визжит и стонет, когда охотники сбивают его.

Мужчины толпятся вокруг него. Вэктал немедленно спешит к женщинам и гладит руками Джорджи.

— Ты в порядке?

Она также трясется и дрожит над ним. Ооо, меня вот-вот стошнит. Я не слушаю их, а пристально смотрю на сбитое существо. Я скучаю по охоте. Я не занималась этим с тех пор, как умер мой отец, но увидев это существо и почувствовав запах его крови в воздухе, все это вызывает у меня воспоминания об охоте. Я скучаю по папе. Я скучаю по охоте.

Я поднимаю глаза и вижу пару светящихся, интенсивных глаз, наблюдающих за мной издалека. Снова Рáхош. Я кутаюсь в свои шкуры теснее и, игнорируя его, ковыляю поближе к Джорджи и Вэкталу, чтобы слышать, что происходит.

Они увлеклись поцелуем. Я наблюдаю, как Вэктал целует Джорджи в лоб.

— А теперь, пора получать кхай. Собери женщин.

Что за сексист. Ну, конечно, собери всех своих маленьких женщин, чтобы синие парни могли позаботиться о нас. Мои губы скривились от этого, но меня бесит, что я такая стереотипная. Правда в том, что я слишком чертовски устала, чтобы сделать хоть что-нибудь, кроме как пристально уставится на них.

Джорджи продвигается вперед, крепко поддерживая Тиффани. Бедная Тифф. Она из Эль-Пасо и очень, очень плохо переносит эту погоду. Кроме того, я думаю, что она диабетик, так что ей не очень-то тепло. Всю неделю она была практически в коматозном состоянии. Тиффани слабо держится на ногах, а Джорджи продолжает двигаться вперед.

— Где кхай?

— Внутри, — говорит Вэктал и указывает на живот. — Вы готовы, моя Джорджи?

Будто у нас есть выбор? Однако я даю ответить Джорджи, и она говорит:

— Давайте сделаем это.

Тогда существо полностью вскрыли от живота до грудины, и кровь устремилась наружу. Как ни странно, но из-за этого я снова ужасно заскучала по дому.

— Точно так же, как свежевание оленя. Ничего особенного. Никаких проблем.

Я осматриваюсь, а Рáхош все еще наблюдает за мной. У меня кожу покалывает от осознания и… чего-то еще? Я могла бы снова потерять сознание. Надеюсь, что нет.

Возле меня Джорджи с трудом глотает.

Вдруг слышится треск, и я смотрю туда, чтобы увидеть, как Вэктал, стоя на грудной клетке гигантского существа, большими, напряженными руками разламывает ее на части. Та издает самый громкий треск, который я когда-либо слышала, а затем раскалывается надвое.

— Очень, очень большой олень, — комментирую я.

Джорджи снова шумно глотает. Тиффани стонет и отступает на несколько шагов.

Я продолжаю смотреть, потому что нуждаюсь в чем-то, на чём можно сконцентрироваться. Боюсь, что стоит мне только на секундочку отвлечься, то увижу, как Рáхош приближается, чтобы еще раз до меня дотронуться. Не пойму, отчего эта мысль так меня раздражает, а также наполняет меня своего рода жидким жаром.

Вэктал принимает сердце существа от одного из его мужчин, и в нем копошатся извивающиеся, светящиеся спагетти — черви. Ладно, мда. Этого не было в моей программе.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — проговаривает Кайра где-то с боку от меня, а Тиффани издает низкий шум. Однако Джорджи выглядит так, будто Вэктал собирается подарить ей кольцо с бриллиантом или типа того. Они тихонько шепчутся друг с другом, а потом он вытаскивает свой нож.

— А… а что, если он доберется до моего мозга? — задает вопрос Джорджи.

Это — червь. Это уже не нормально. Я не буду в этом участвовать.

— Он чем-то лучше твоего сердца?

Серьезно?

— Кхай — суть всей жизни, — говорит Вэктал почтительным голосом.

И тогда глупая Джорджи берет у него червя, а он делает у нее на горле небольшой надрез. А я смотрю, как эта штука, корчась и извиваясь, забирается внутрь раны, словно реактивная ракета с тепловым наведением.

Вот черт, поверить не могу! Я не подписывалась на это дерьмо! Я уже видела, что черви сотворяют с сердцем животного. Охотники знают, что нельзя есть мясо больного. Тебя определенно не устроит перспектива отравить свое тело, стать такой же больной. Я отступаю на пару шагов. Джорджи вздрагивает и задыхается, а потом резко валится без сознания в руки Вэктала. Несколько других девушек в панике начинают кричать, и тогда мужчины повсюду, предлагают им светящихся вошей.

Я немедленно убираюсь с глаз долой. Нет, нет, я не могу. Я придумаю что-нибудь еще. Из этого должен быть другой выход. Я отступаю обратно к роще деревьев, которые не способны предоставить какую-либо защиту. Другие девушки удивленно на меня смотрят, затем поворачиваются обратно к Джорджи. Она — наш лидер, поэтому они взирают на нее.

Вот и отлично. Если Джорджи прыгает со скалы, это не означает, что я тоже должна. Она может быть ослеплена большим синим инопланетным членом, а я — нет. Моя нога сильно болит и пульсирует, но я игнорирую ее. Если не слишком поздно, я могу вернуться к кораблю, придумать что-нибудь еще. Я знаю, что всего лишь паникую. Я знаю, это нелогично, но все, что я когда-то узнала от своего отца, говорит мне, что это — ужасная затея.

Паразиты убивают своих хозяев.

В то время как я неуклюже волочу ноги мимо остальных, вижу, что инопланетяне осторожно направляют женщин вперед, шаг за шагом приближая их к гибели. Ничего себе, как мило с их стороны. Нет никаких доказательств того, что это может сработать на людях, а Джорджи рухнула как мешок с картошкой. Это ненормально. Сжимая поплотнее свои шкуры, я ковыляю вперед еще несколько шагов.

И останавливаюсь.

Прямо передо мной, прищурив светящиеся глаза, стоит Рáхош. Он не отводит от меня взгляд.

— И даже не пытайся остановить меня, приятель, — я резко парирую ему, хотя уверена, что это бесполезно. Он не понимает английского.

В общем, он меня хватает за шкуры и пытается развернуть обратно.

Я вырываю их из его хватки и продолжаю двигаться вперед. Где-то на расстоянии я слышу крик еще одной женщины, который быстро затихает. Меня начинает трясти.

Рáхош хватает меня за бедра и снова перебрасывает через плечо.

— Нет! — я выражаю свое недовольство, стуча кулаком ему по плечу. — Да не хочу я этого! Ты не можешь меня заставить!

Он колеблется, а потом, к моему удивлению, снова опускает меня вниз. Какое-то мгновение он пристально смотрит на меня, а потом протягивает руку, чтобы ласково провести по моей челюсти. Я ему позволяю, так как он не тянет меня туда обратно. Его прикосновение, ласкающее меня вверх-вниз по холодной щеке, оказалось нежным. Тогда он жестом показывает на землю, будто указывая на то, что мне следует подождать здесь.