Платье

Платье

Киллуа в очередной раз ищет глазами сестру, чтобы убедиться, что никто не задерживается возле неё надолго, но сам невольно задерживает взгляд.

Черт бы подрал её платье!

Киллуа ненавидит его всеми фибрами души.

За то, что чертовски идёт сестре.

За то, что идеально сидит.

За то, что она выглядит в нём по-настоящему сногсшибательно.

За то, что притягивает ненужные чужие взгляды.

Но самое главное за то, что его подарил старший брат — Иллуми.

Разумеется, без корыстного умысла.

Разумеется, не для того, чтобы Аллука со счастливой улыбкой бросилась ему на шею, запечатлев на щеке нежный совсем не сестринский поцелуй.

И не для того, чтобы она надела его тем же вечером, потащив Киллуа на какую-то новомодную выставку с одной лишь целью — покрасоваться.

И уж точно не для того, чтобы Киллуа еле сдерживал себя от желания сорвать с неё этот треклятый клочок кружева, называемый платьем.

Киллуа в очередной раз цепляется взглядом за бежевый замысловатый узор, что мягко обволакивает хрупкую фигурку. Платье выглядит очень женственно, но при этом не перегружено лишними деталями.

Киллуа точно знает, что под кружевом есть подкладка. Но создаётся впечатление, что там ничего нет. Словно в переплетениях веточек и цветочных розеток просвечивает молочно-белая кожа. Нежная ткань красиво подчеркивает контуры тела, придавая образу ещё больше притягательности и сексуальности.

Киллуа не чувствует вкуса шампанского, делая глоток за глотком. Не рассматривает предметы искусства, оставаясь в стороне. Он не замечает ничего, кроме хрупкой фигурки сестры, которая сегодня особенно соблазнительна.

В этом проклятом бежевом кружевном платье, да!

В любой другой ситуации Киллуа сказал бы, что этот наряд идеально подходит для романтических свиданий, посиделок с друзьями и выхода в свет, но сейчас ему больше всего хочется увести Аллуку подальше от чужих глаз.

Его взгляд невольно задерживается на её губах, но он не может позволить себе сделать что-то, пока они на виду у всех. От одной мысли о том, что он мог бы сейчас целовать эти губы, будь они наедине, Киллуа чувствует, как по телу пробегают короткие электрические разряды.

«Может, стоит придумать какой-нибудь повод?» — размышляет он, когда Аллука достает из клатча телефон и машет ему рукой, подзывая к себе.

Он сразу понимает, что она собирается сделать — Аллука хочет сфотографировать их, чтобы выложить снимок в сеть и похвастаться обновкой.

* * *

Со стороны кажется, что сестра полностью поглощена рассматриванием пользующейся популярностью у публики замысловатой металлической конструкции с подвесными шариками, но Киллуа готов побиться об заклад, что звезда сегодняшней выставки — сама Аллука. Одетая в это нарядное платье из бежевого кружева, она выглядит как никогда элегантно и дорого. Но что-то в выражении её лица настораживает его, заставляя пристально всматриваться. Она вроде бы выглядит беззаботной и счастливой, но Киллуа чувствует ненужное беспокойство, нарастающее внутри, а пальцы немеют от напряжения.

Ему кажется, что Аллука притягивает взгляды гораздо больше новомодных шедевров искусства. К ней то и дело подходят молодые люди, заводят разговор... Аллука что-то отвечает, лукаво улыбается, кокетливо взмахивает ресницами, благосклонно принимает из чужих рук фужеры с напитками.

Неужели она не видит, насколько похотливы эти масляные взгляды и развязные улыбки? Неужели не слышит, сколько лжи и лести в заученных фразах?

На кончиках пальцев вспыхивают электрические разряды, опасно потрескивая. Но он обещал Аллуке держать себя в руках. Поэтому Киллуа буквально стряхивает искры на пол и глушит зародившуюся ревность в глотке шампанского.

Аллука, будто заметив этот несдержанный всплеск эмоций, неторопливо направляется к нему. Подходит почти вплотную, не переставая помешивать шпажкой с оливкой напиток в фужере. Недолго и внимательно вглядывается в его лицо, а после достаёт оливку и прихватывает губами, снимая её со шпажки.

Киллуа словно завороженный следит, как она исчезает у Аллуки во рту, и чувствует внезапно накатившую жажду.

— Восхитительно, — томно вздыхает Аллука.

И непонятно, к чему относится комплимент — к взрыву вкуса у неё во рту, к реакции Киллуа или всеобщему вниманию, в котором она купается.

Киллуа хочется думать, что к нему.

Телефон, как всегда, звонит не вовремя, и Киллуа приходится выйти в холл, чтобы ответить.

Он не без сожаления провожает глазами фигурку в кружеве и направляется к выходу.

— Чудесно выглядишь, — раздаётся за спиной знакомый вкрадчивый голос. И в нём столько неприкрытого восхищения, что у Киллуа спина покрывается холодным потом — он слишком хорошо знает эти интонации. Этот голос.

И все звонки моментально теряют свою важность. Телефон оповещает о завершении разговора неприятным треском. На пол сыплются осколки корпуса и экрана. Раздражение застревает сухим комом в горле, и Киллуа оборачивается.

Брат Иллуми в идеально сшитом дорогущем костюме стоит рядом с Аллукой. И уже галантно подносит к губам её руку! Хотя Киллуа знает, что джентльменского в нём — так же, как и галантного — не больше, чем в притаившейся змее. Но сестра слишком наивная, и она не в курсе. И она улыбается Иллуми так, словно он исполнил её заветное желание. Ну конечно! Добрая фея-крестная, позволившая Золушке попасть на бал!

Киллуа сплюнул бы от отвращения прямо на дорогой паркет. Или смачно выматерился. Но он в окружении людей и не может показать себя менее воспитанным, чем Иллуми. На людей-то ему плевать. Но Аллука ему такой выходки не простит. Чего доброго, ещё начнет сторониться. И весь вечер проведет с Иллуми.

Киллуа завыл бы от злости. Только... У него выход в свет с сестрой, выставка, статус, манеры... И проклятый старший брат, как вечный гвоздь в заднице.

Киллуа делает глубокий вздох. И второй — чтобы подавить ощущение собственного бессилия. Как он мог проворонить появление Иллуми?

Испорченный телефон отправляется в ближайшее мусорное ведро. Киллуа стряхивает с ладони приставшие куски стекла и пластика, ни на секунду не отрывая взгляда от воркующей посреди зала парочки. Он считает до десяти, чтобы успокоиться. А затем неспешно направляется к Иллуми с Аллукой.

— Тебе следует сменить портного, — звучит вместо приветствия, едва только они оказываются рядом. — Этот пиджак сшит отвратительно.

От знакомых наставительных интонаций Киллуа тошнит.

— Я купил его в магазине, — холодно отвечает он, сунув руки в карманы, чтобы не было видно сжатых кулаков.

Тёмная бровь Иллуми удивлённо приподнимается. Он бегло осматривает весь наряд Киллуа с ног до головы. Как всегда — взгляд его непроницаемо-чёрных глаз не отражает никаких эмоций. Но тонкие губы сжимаются в ещё более бесцветную линию. Явно презрительную.

— Тогда убей продавца, — советует Иллуми будничным тоном. — Нельзя впаривать людям такую безвкусицу.

Киллуа выжидает пару секунд. Затем берёт с подноса официанта фужер с шампанским.

— Это твой магазин, брат, — с долей превосходства произносит он, сдержанно улыбается и делает глоток.

Он терпеть не может шампанское. Но в этот раз выходит вкусно.

На безмятежном лице Иллуми появляется задумчивое выражение.

— Придётся заменить не только персонал, но и поставщика.

Киллуа мысленно радуется, что ему удалось переиграть брата. Но ощущение победы рассыпается в прах вместе со следующей фразой.

— Если бы ты хоть изредка интересовался делами, то знал бы, что я приобрёл этот магазин не так давно специально для Аллуки. Я, конечно, и сам могу обеспечить её безбедное существование, а магазин — просто способ развеять скуку.

— Ей и так нескучно.

— Ты плохо знаешь Аллуку, Киллуа.

— Я знаю её лучше, чем кто-либо.

— Знал, — незамедлительно поправляет Иллуми. — Она давно уже не та наивная малышка, которая смотрела на тебя с обожанием. И я думаю, что ей пора бы тоже заняться семейным бизнесом.

— Не смей! — слова сами слетают с губ Киллуа. Неожиданно резко для него и окружающих. Тонут в удивлённых взглядах и тихих перешептываниях.

Но Иллуми, в отличие от Аллуки, плевать на всеобщее внимание. Он заинтересованно склоняет голову на бок, вгрызаясь немигающим взглядом в Киллуа.

И тот замечает, как приподнимаются в ухмылке уголки тонких бескровных губ.

— Киллуа, ты в порядке? — тихо интересуется Аллука, заботливо приложив ладонь к его лбу. — Может, у тебя температура? Ты сегодня весь вечер какой-то дёрганый.

— Скорее всего, — поддерживает её предположение Иллуми. — Иначе я не могу найти другого объяснения столь странному поведению. Кстати, Аллука, как ты смотришь на то, чтобы занять пост управляющего в моём магазине одежды?

— Я? И что я буду делать?

— Подберёшь персонал, найдёшь поставщика... Или, к примеру, поможешь Киллуа подобрать достойный гардероб. Уверен, с твоими утонченным вкусом и тягой к прекрасному ты легко с этим справишься.

И весь яд, который Киллуа так старательно метал в брата, возвращается к нему обратно в виде холодного прищура глаз и издевательски участливой улыбки.

— О! Иллуми! — Глаза Аллуки загораются восхищением и азартом. — Это прекрасная идея! Ты прав, Киллуа давно следовало сменить стиль одежды.

— Отлично. Можешь приступать прямо с завтрашнего дня, — благосклонно разрешает тот, а Киллуа мысленно проклинает брата, на секунду представив, во что теперь превратятся походы в магазин с сестрой.

— Думаешь, сможешь заставить её полюбить себя с помощью подарков? — без тени смущения спрашивает он, вкладывая в слова как можно больше яда, чтобы задеть Иллуми хотя бы по касательной. Лобовые атаки бессмысленны, Киллуа пробовал. — После всех твоих тренировок, больше похожих на пытки?

Но Иллуми словно не замечает этих выпадов. По крайней мере, так кажется со стороны. Правда, Киллуа тоже давно научился считывать эмоции брата — иначе просто не выжить. Бескровная линия плотно сжатых губ и стекленеющий с каждой секундой взгляд говорят о его настроении больше, чем если бы во все стороны, заставляя посетителей выставки пугливо озираться по сторонам, расползалась убийственная аура.

Надо же, да Иллуми действительно удалось зацепить!

Киллуа почти слышит жалобный хруст стекла в руке брата.

— Давай будем честны, Киллуа, — неожиданно спокойно отвечает тот. И даже демонстративно отпивает из своего фужера, после чего ставит его на поднос официанта. Ножка фужера предсказуемо надламывается, и остатки шампанского оставляют мокрые разводы на белоснежной ткани салфетки. Но Иллуми просто берёт другой фужер и придвигается ближе к Киллуа. — Сейчас мы с Аллукой понимаем друг друга гораздо лучше, чем вы с ней.

Достаточно тихо, чтобы не услышал никто посторонний, но в то же время очень чётко и вкрадчиво, чтобы Киллуа прочувствовал каждую невидимую нить умелого кукловода.

— Я знаю, чего она хочет и что может. Ты же до сих пор пытаешься её контролировать. Вот только я уверен, что у тебя ничего не получается. Пусть её переходный возраст уже прошёл, но его отголоски продолжают формировать характер. Она испытывает тебя каждый день, каждую минуту. Прощупывает, надавливает, дёргает за ниточки. Если получается, конечно. А у неё получается. И с каждым днём всё лучше и лучше. А ты, Киллуа, чувствуешь, что теряешь контроль, и это злит тебя.