Огонек

***

Невилл крутил в руках подвеску, тускло мерцающую в темноте за пологом его кровати, и не находил себе места.

«Не уберег, не защитил, не спас».

А теперь ему только и оставалось, что смотреть на этот шарик и молиться всем известным богам, лишь бы свет в нем не угас.

* * *

Полугодом ранее

Невилл устроился в последнем купе поезда и с унынием смотрел на перрон платформы девять и три четверти. Людей было очень мало. Родители с детьми жались друг к другу, с недоверием глядя на окружающих. В этом году в Хогвартс возвращались далеко не все: магглорожденные волшебники не были допущены к учёбе или вовсе разыскивались; те, кто происходил из смешанных семей, либо боязливо топтались на платформе, либо вовсе решили не ехать в школу, опасаясь, что чистоту их крови сочтут недостаточной. Невилл понимал их — мало ли что взбредет в голову новому преподавательскому составу.

Вышедший на днях выпуск «Пророка» рассказывал о новых назначениях в Хогвартсе, и даже бабушка Невилла после этого сомневалась, стоит ли отпускать туда внука. Амикус и Алекто Кэрроу, участвовавшие в прошлогоднем нападении на Хогвартс, теперь заявлялись туда преподавателями, а на место директора был назначен Снейп. Убийца Дамблдора занимал его место.

«Король умер! Да здравствует король!» — скривился в усмешке Невилл.

Он скользил по платформе взглядом, высматривая знакомые лица: неподалёку от перемещающих каминов Луна крепко обнимала осунувшегося отца, Падма и Парвати держались рядом с отцом, левитирующим их сундуки, Симус о чем-то переговаривался с матерью, Ханна прощалась с дедушкой, Сьюзен, гордо задрав подбородок, вышагивала к поезду одна, Джинни с матерью и отцом прощались так, словно она отправлялась в последний путь, Рона с ними не было...

— Он не придёт, — раздался за спиной мелодичный голос, который Невилл был рад услышать в любое время.

— Луна. — Он встал с сидения и заключил её в объятия, зарываясь носом в волосы, пахнущие лавандой. — Я скучал... — еле слышно выдохнул он.

— А у тебя мозгошмыгов только прибавилось. — Луна подняла на него обеспокоенный взгляд. — Но ты мне нравишься и с ними.

Она широко улыбнулась, обнимая его в ответ.

Они простояли обнявшись, наверное, несколько минут, наслаждаясь теплом и реальностью друг друга после летней разлуки, пока их не прервал едкий комментарий Джинни:

— Хотя бы дверь закрыли! Тут дети ходят.

— Джинни, заходи! — Луна, не размыкая объятий, повернула голову к подруге, а Невилл слегка стушевался.

Джинни скривилась и отрицательно качнула головой.

— Не буду вам мешать, схожу лучше найду кого-нибудь из ОД, — с этими словами Джинни закрыла дверь и потащила свой сундук дальше по коридору.

Луна чуть отстранилась, освободила одну руку и защелкнула замок. Затем с печальной улыбкой повернулась к Невиллу.

— Она тоже грустит из-за того, кто не придёт, — сказала она, утягивая Невилла на сиденье.

— И кто это у Джинни? — спросил Невилл, предлагая Луне руку, под которую она тут же скользнула, прижимаясь к нему.

— Тот же, кто у тебя — Гарри, — отстраненно глядя в окно, ответила Луна. — Он ушёл ещё со свадьбы Билла Уизли и не планировал возвращаться.

— Но как ты узнала? — спросил Невилл, уже догадываясь, каким будет ответ.

— У него на лице это было написано, — пожала плечами Луна. — Когда Пожиратели напали на «Нору», они с Роном и Гермионой очень быстро исчезли, затерявшись в схватке. А когда все закончилось — их уже не было...

Невилл бросил последний взгляд на пустеющий перрон и вздохнул, когда поезд тронулся.

— Но я все равно надеялся...

Луна стукнула его по колену кулаком.

— Ай, за что? — возмущенно воскликнул он.

— Нельзя держаться на одной лишь надежде, дурачок. — Она повернулась и забралась на сиденье с ногами, перебросив их через колени Невилла. Теперь они сидели почти лицом к лицу, и Невилл мог видеть тень недовольства на её обычно отрешенном лице. — Нам придётся действовать. С Гарри или без, но нам нужно будет противостоять Кэрроу, Снейпу и новому режиму.

Невилл слушал Луну вполуха, больше наблюдая за её мимикой, жестами, как изгибаются её брови, когда она хмурится, как собирается между ними тонкая морщинка. Он боролся с желанием разгладить эту морщинку поцелуем.

— Для тебя — что угодно, — искренне ответил Невилл, осуществляя свое желание и целуя Луну в лоб. — Я тоже не хочу мириться с новыми профессорами.

В памяти всплывал день вторжения Пожирателей в Хогвартс, когда отряд Дамблдора оказался единственным, кто был готов к защите. Амикус Кэрроу, их будущий преподаватель защиты от темных искусств, тогда пускал проклятие за проклятием в Джинни, пока ту не спас вовремя подоспевший Гарри. И что-то Невилл сомневался, что Амикус решит изменить привычкам лишь потому, что теперь к нему будут обращаться «профессор Кэрроу».

— Это будет трудный год, — в унисон его мыслям произнесла Луна. — Но мы справимся.

— Может, тебе лучше не высовываться? — предложил Невилл, почти на сто процентов уверенный, что Луна не согласится. — Мы же учимся на разных факультетах — и я не уверен, что смогу быстро прийти на помощь, если с тобой что-то случится.

Луна понимающе кивнула, задумавшись, но затем твёрдо помотала головой с несвойственным ей упрямством. А потом залезла в карман своего кардигана и вытащила оттуда прозрачный шарик в металлической оправе, который висел на шнурке.

— У меня есть идея, — пояснила Луна, не закончив фразы, словно Невилл мог прочесть её мысли.

Она взяла шарик в руки, сложив их лодочкой, и зашептала какое-то незнакомое заклинание. Затем раскрыла ладони и показала шарик Невиллу. Внутри него переливался всеми оттенками жёлтого и белого полупрозрачный одуванчик, словно сотканный из света.

— Он подпитывается моей магией, — пояснила Луна, после чего перехватила шарик за шнурок и протянула его Невиллу, который завороженно смотрел на светящийся одуванчик. — Если мне будет плохо, он будет мерцать и гореть нестабильно. Так ты узнаешь, что мне нужна помощь. — Шарик мягко лёг в ладонь Невилла. — А если он погаснет…

— Не погаснет, — перебил её Невилл, сжимая шарик в кулаке. — Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Луна чуть наклонила голову к плечу, но промолчала.

Невилл разжал пальцы, завороженно глядя на переливы полупрозрачных лепестков внутри стеклянной сферы, в очередной раз поражаясь гениальности Луны, скрытой под её обычно беспечным поведением.

— Я взяла две заготовки на всякий случай. — Луна достала ещё один точно такой же кулон, только пустой, и задумчиво катала его в ладонях, дожидаясь, пока Невилл наконец не переключит внимание на неё. — Я подумала, может быть, ты захочешь зачаровать такой же для меня. — Она немного стушевалась под смущенным взглядом Невилла.

— Я не уверен, что у меня получится, — неловко пробормотал он, откладывая кулон, созданный Луной, на стол, подложив под него свернутый шарф, чтобы шарик ненароком не скатился на пол. — Но я бы хотел попробовать.

— Я объясню! И помогу, — с готовностью встрепенулась Луна, спешно вкладывая шарик в ладони Невилла, сложенные лодочкой. — Закрой глаза. И представь, что ты хочешь заключить частичку своей магии в этом шарике. А теперь повторяй за мной…

* * *

Огонек Невилла не приобрёл визуальной формы, как у Луны — это был просто тусклый лиловый комочек света из центра сферы. Невилл остро почувствовал себя неполноценным — не таким опытным, не таким быстро обучаемым, не таким умелым. Вот, даже подвеску зачаровать не может!

Но Луна, вопреки мыслям самого Невилла, просияла, вешая кулон на шею и крутя его пальцами.

— У тебя получилось! — подбодрила она Невилла и нежно провела рукой по его щеке.

Невилл опустил взгляд на созданный им шарик, на то, как Луна держала его, — нежно и аккуратно — и улыбнулся.

— У меня хороший учитель. — Он поймал ладошку Луны у своей щеки и поцеловал.

— А хочешь, я наложу на них что-то вроде Протеевых чар? — спросила Луна. — Я не знаю всей формулы, чтобы передавать сообщения, но могу сделать так, чтобы мы чувствовали прикосновения к шарику. Скажем, если сжать его в руке — парный шарик нагреется…

— Да, хочу! — перебил ее Невилл, не дождавшись объяснений. — Очень хочу.

Видеть магию друг друга — это одно. А вот чувствовать, что второй человек о тебе думает, — совсем другое. А в свете того, что ждало их в новом учебном году, это было неимоверно полезно.

* * *

У них был свой код.

Одно короткое прикосновение — предупреждение об опасности. Они оповещали друг друга о движущихся в их сторону преподавателях, патрулирующих школу после отбоя. Или сообщали о том, что кто-то приближается, пока строили козни новым профессорам.

Одно долгое прикосновение — просьба о помощи. Обычно она следовала за мерцанием огонька, вызванным очередным наказанием. В такие моменты Невилл срывался из гостиной под заклятием невидимости и спешил ко входу в подземелья встречать Луну, чтобы залечить свежие раны. Или же сам волочил ноги по бесчисленным ступенькам, зная, что его вот-вот встретит Луна.

Два коротких прикосновения — это вопрос «Как ты?». Два коротких в ответ — "Нормально". Короткое и долгое — "Плохо".

А ещё были неравномерные продолжительные прикосновения, отдававшие теплом — «Я думаю о тебе». И каждый раз, когда шарик нагревался дольше, чем на пару прикосновений, на душе у Невилла теплело.

* * *

В день отъезда школьников на каникулы шарик с одуванчиком нагрелся в последний раз. Долгое прикосновение, после которого свет внутри замерцал и почти погас.

Невилл был готов рвать на себе волосы потому, что не поехал с Луной, отпустил её, не настоял на том, чтобы она осталась в Хогвартсе на Рождество. А теперь не мог ничего сделать, когда с ней совершенно точно что-то случилось.

Невилл сжимал и сжимал шарик в руках. Два коротких прикосновения. Снова. И снова.

Но шарик оставался холодным, а одуванчик в нем еле пульсировал.

Невилл надеялся, что с Луной не случилось ничего серьёзного — мало ли, вдруг просто потеряла или разбила подвеску. Но тусклые лепестки одуванчика говорили о том, что его надежды тщетны.

* * *

Несколько невыносимо долгих месяцев он провел в беспокойстве за Луну. Просыпался от кошмаров среди ночи и первым же делом хватался за подвеску на шее, боясь увидеть, что она погасла, как и жизнь Луны. Но одуванчик продолжал гореть, несколько раз в день — мерцать, иногда — почти затухать и всегда — разгораться вновь.

Луна была самым сильным человеком из всех, кого знал Невилл: столько лет терпеть насмешки, с улыбкой на безмятежном лице переносить пытки — не каждый смог бы так! Но она смогла, и поэтому Невилл верил, что она справится. Должен был верить, чтобы не сойти с ума.

Однажды после резких мерцаний одуванчик начал гореть ярче. А на следующий день в газетах появилась статья о нападении Нежелательного лица номер один на Малфой-мэнор.

«Луна свободна!»

В тот день у Невилла упал огромный камень с души.

* * *

А затем он снова увидел её — в Выручай-комнате в день возвращения Гарри.

В тот момент, когда из-за картины показалась белоснежная макушка Луны, для Невилла весь остальной мир просто перестал существовать. Он не помнил, как сгреб её в медвежьи объятия — помнил только, что больше не хотел отпускать.