Последний осколок

Босые ноги ступают по острым камням, но я уже почти не чувствую боли.

Путь мой далек и нелегок, я отдала ему уже много дней и ночей, и знаю, что он заберет еще больше.

Мои башмаки давно утонули в бурной реке, беззащитными ступнями я иду то по раскаленному солнцем песку, то по холодным снегам. Я не помню, когда в последний раз спала в мягкой постели, а не на голой земле. Не знаю, съела ли за последнюю неделю что-то, кроме горсти замёрзших горьких ягод.

Но не этим труден мой путь. Сил у меня хватит, и дорога мне известна.

Самое трудное — это не поспешить, не прийти раньше времени.

* * *

Кай неловко опустил льдинку, сдвинув несколько соседних, и буквы поползли влево, теряя очертания. Он вздохнул, понимая, что придется начать всё заново.

— Не печалься, мой ангел. — Снежная королева коснулась его щеки кончиками пальцев. — Это ведь игра, а не наказание. Всего лишь буквы, всего лишь слово.

Кай несмело улыбнулся, и ее глаза сверкнули в ответ.

— Если тебе не нравится это слово, можешь сложить любое другое.

— А могу я сложить не слово?

— А что же? — Она изящно приподняла бровь.

— Я бы хотел показать тебе, когда будет готово, но не говорить заранее. Можно?

— Конечно, мой ангел, — кивнула королева. — Можно. Тебе можно всё.

Пару часов спустя Кай нашел ее в тронном зале, подошел, взял за руку и повел за собой, не говоря ни единого слова. На полу круглой комнаты, где она оставила его играть со льдинками, теперь вместо букв был сложен из прозрачных осколков редкой красоты цветок.

— Это роза, — сказал Кай. — Для тебя.

* * *

Ночью по этой дороге идти не слишком приятно, но остановиться и уснуть здесь — куда опаснее, чем оставаться на ногах. Поэтому я буду шагать, покуда хватит сил, и надеяться, что рассвет не забудет обо мне.

А чтобы легче было бороться со сном, расскажу сказку. Сама себе, да еще деревьям, что окаймляют мой путь. Да луне над головой. Нечасто, поди, им доводится слушать сказки. Только моя не будет счастливой, уж простите.

Давным-давно, сотни сотен лет назад, на земле жили колдуны и колдуньи. Встречаются они на свете и нынче, но редко, а тогда было множество. В ту пору молодые девушки-колдуньи постигали мир, и каждая искала свою силу в том, что было дороже всего ее сердцу. Одна выбрала воду, гладь озер и пение бурных рек, другая — зверей и птиц, третья любила больше всего цветы, кому-то милее были звезды в далеком небе...

И была среди них одна, что выбрала ледяные снега. Ни тепла, ни жизни не искала она, лишь обожала смотреть, как сверкают грани прозрачных льдинок, как живая ветка в один миг замерзает под ледяным дуновением. Ей нравилось видеть слёзы сестёр, когда под её снежным прикосновением прекрасные цветы умирали от холода, летящая в небе птица падала вниз комочком льда, реки застывали в прозрачных оковах, а звезды скрывались за сердитыми снежными тучами. Эта колдунья превратила собственное сердце в лёд, решив, что никогда и никого не будет любить. Любовь делает слабым, говорила она.

Вместе со снегами удалилась она на далекий Север, выстроила себе ледяной замок, где могла целыми днями любоваться красотой белоснежных сугробов и гигантских сверкающих льдин. Но этого ей было мало. Её злые ветры постоянно летали из края в край, принося с собой снег и мороз. Что ж, в мире должны быть не только солнце и лето, разве не так? Но если бы она успокоилась на этом...

Увы, ледяной ведьме часто становилось скучно в ее великолепном дворце, и она уносила к себе прекрасных юношей. Каждого из них она подчиняла своей воле, насквозь замораживая его сердце. Наслаждалась ими, как игрушками для забавы, а потом, выпив все их молодые силы, до дна осушив их жизни, превращала пустую оболочку в лед и разбивала на мелкие осколки.

Сотни сотен лет, сотни сотен жизней. Никого из них она не пожалела.

* * *

Пальцы Кая осторожно перебирали платиновые пряди. Королева спала, положив голову ему на колени, и он очень старался не нарушить ее сон. Минуты и часы застывали где-то в окружающем пространстве, как и любые звуки, и он слышал лишь свое дыхание.

Наконец она шевельнулась и открыла глаза.

— Я долго спала?

— Совсем нет, — улыбнулся Кай.

Позже, когда они оба сидели над шахматной доской, королева поймала на себе его внимательный взгляд.

— Ты немного похожа на Герду, — сказал он.

Она поморщилась.

— Кто такая эта Герда, что ты никак не выкинешь ее из головы?

— Прости. Это моя названая сестра, я всегда помню ее лицо. Когда ты улыбаешься, ты напоминаешь мне ее.

— И когда ты видел, чтобы я улыбалась?

— Когда ты спала, — ответил Кай. Взял ее руку, поднес к губам и коснулся запястья поцелуем.

Королева почувствовала, как в кожу впиваются сотни горячих игл.

Но это было приятно.

* * *

До рассвета всего ничего, и я различаю в полумраке, как ворон следует за мной, перелетая с ветки на ветку. Что ж, может быть, и ему хочется дослушать сказку, чтобы потом рассказать ее своим воронятам? Вот только, как я и обещала, грустная это сказка.

Однажды ледяная ведьма похитила юношу, которого любила одна из ее сестер, та, что нашла свою силу в цветах. Много дней и много ночей девушка шла к ледяному дворцу, а дойдя, стучала в его высокие ворота, пока не разбила все руки в кровь и не упала без сил на снег. И тогда та, что назвала себя Снежной королевой, вышла и посмеялась над ней. Уходи, говорила она. Я не отдам его тебе, и ты не сможешь ничего сделать. Ты слаба. Любовь делает слабым.

Обессиленная долгой дорогой девушка всё же поднялась и сразилась с ней. Но ничего не смогла сделать с ледяным сердцем, никакому заклинанию не под силу было пробить эту броню и одолеть королеву снегов. Так колдунья цветов потеряла любимого. И сотни сотен девушек после нее теряли их, когда королева находила себе новую игрушку.

Вот тебе моя сказка, ворон, но лучше не рассказывай ее детям. Пусть растут, не зная печали.

* * *

— Ты всегда одна здесь? — спросил Кай.

— Мне никто не нужен, — пожала плечами королева.

Помедлив, она коснулась рукой его волос и добавила:

— Мне достаточно тебя.

Ночью она слушала его дыхание, положив голову на его плечо. Слушала и думала обо всех тех, кто оставался с ней, потому что был покорен. Потому что потерял свою волю.

Кай был особенным. Королева не могла понять, почему, но чувствовала, что это так. И с каждым днём, с каждой ночью все сильнее ей хотелось узнать: останется ли он с ней, если сможет решать сам?

Она не помнила ни одного лица, но знала, что его лицо запомнит навсегда. Стоило закрыть глаза, она снова и снова видела его улыбку.

Когда ледяные часы в одном из нижних залов пробили трижды, она осторожно поднялась с постели и замерла, глядя на спящего юношу. Потом поднесла ладонь к его груди и закрыла глаза.

Когда в ее руке оказался зеркальный осколок, Снежная королева впервые в своей бесконечной жизни почувствовала, что дрожит.

* * *

Я смотрю в твои глаза цвета голубого льда и жду, что ты вспомнишь меня.

И ты вспоминаешь.

— Не забирай его, — просишь ты. — Оставь его мне.

Я улыбнулась бы, если бы хватало сил хоть на одну улыбку. Просто чтобы напомнить тебе, как я стояла на коленях на ледяной земле и молила о том же: не забирай его, верни его мне.

Но во мне нет сил даже на лишние слова. Всё, что я могу сейчас сделать — не отпускать теплую руку Кая и смотреть, как это убивает тебя.

Как тебя убивают, превращают в осколки его слова:

— Пойдем, Герда, пойдем скорее домой.

Да, я успела вовремя. Ни один твой страж не смог остановить меня, и я вошла под ледяные своды, чтобы забрать домой названого брата. И он сам захотел оставить тебя, когда ты уже решила, что никогда и никто не будет нужен тебе, кроме него.

Мне не понадобятся заклинания или оружие, чтобы одолеть тебя на этот раз. Я знаю, что твое сердце разлетится на осколки, как только мы повернемся и выйдем из дворца. Сердце, которое ты так долго хранила ледяным, что оно не выдержит первого в своей жизни тепла.

Я наклоняюсь и говорю тихо-тихо, так, что слышишь только ты:

— Любовь делает слабым лишь того, кто никогда не верил в её силу.

Мы идем по земле, которая просыпается после долгой зимы. Нас обгоняют ручьи, и первые травы уже спешат подняться, чтобы приветствовать названых сестру и брата. Кай улыбается, глядя на кружащих в небе жаворонков.

Прости меня, Кай. Хоть ты никогда не узнаешь об этом, прости меня за то, что подвергла тебя огромной опасности. Сотни раз я рождалась заново в этом мире с одной лишь целью — найти ее след. Отыскать прежде нее того, кого она захочет забрать. И лишь на этот раз мне это удалось. Ледяная колдунья так и не узнала, что кроме осколков колдовского зеркала, что попали в твои глаза и сердце, был еще один — алый, как рубин, и горячий, как раскаленное железо. Последний осколок моего сердца, любившего и навсегда разбитого. Я вложила его в твою душу в надежде, что он заставит ее почувствовать тот жар, которого для нее не существовало прежде.

Вела ли меня месть? Или желание защитить других? Или же я хотела, чтобы и она хоть раз в жизни почувствовала, что такое любовь, даже если заплатит за это слишком дорого?

У меня нет ответов, Кай, но я знаю одно. Больше ни один юноша не появится в ледяном дворце. Ни одна девушка не будет проливать слёзы, опустошающие душу до дна.

Прости меня, Кай, и спасибо тебе. Ты не знаешь, и незачем тебе знать. С каждым шагом я становлюсь всё легче, прозрачнее, невесомее, меня всё меньше и меньше, я превращаюсь в весеннюю воду, готовую уйти в землю и питать первые цветы. Когда ты дойдешь до города, меня уже не будет рядом. И всё, что я могу — на прощание сделать так, чтобы и снежная колдунья, и Герда казались тебе лишь полузабытым сном. Ведь по сути так и есть: никакой Герды никогда не было, мой добрый Кай.

Весна вступит в свои права, и расцветут розы. Прикасаясь к ним, чувствуй то же, что чувствую я: никакая вьюга не вечна, и солнце в свой срок растопит снега. Как растопило и в этот раз. По-другому быть просто не могло.