Рожденная в огне

Хогвартс. 1969 год. Весна.

Я сижу за партой и с помощью беспалочковой магии складываю ворона из своей контрольной работы по нумерологии. Меня возмущает оценка «Выше ожидаемого», а не «Превосходно» всего лишь из-за одной ошибки по невнимательности. Молодая выскочка Септима Вектор, всего на три года старше меня, делает мне замечание, а я невозмутимо продолжаю то, что начала. Плевать я хотела на тявканье этой полукровки. Тоже мне профессор! Вот к Факториалу Крэббу я прислушивалась. А эта… Я громко фыркаю. Знала бы, что на седьмом курсе будет такой преподаватель, вообще не выбрала этот предмет.

— Вас что-то развеселило, мисс Блэк? — царапает нервы ее высокий голос. — Может быть, поделитесь, все повеселимся.

— Нет, мисс Вектор, — я вальяжно откидываюсь на спинку, поигрывая волшебной палочкой, — боюсь, вам весело не будет.

— Профессор Вектор! — вспыхивает пигалица.

Какие мы нервные! Ну-ну.

— Извольте запомнить, мисс Блэк! И уберите ваше творчество с парты! И…

Громко клацают стрелки настенных часов, и из них вылетает летучая мышь.

— И перемена, профессор Вектор, — издевательски сообщаю я. Не дожидаясь разрешения, встаю и иду к дверям.

— Здорово ты ее поставила на место! — догоняет меня в коридоре Даниэлла. — А как тебе моя новая прическа? — она кокетливо накручивает на палец золотистый локон.

— Прошлая была лучше, — холодно бросаю я, и подруга явно обижается, замолкает.

— Привет, Белл! Потрясно выглядишь! — кузен Дамиан Розье подбивает клинья. Снисходительно улыбаюсь и шествую дальше с независимым и гордым видом. Почему сегодня меня все раздражают? Может быть, это из-за того, что ночью мне снова снился тот сон?

Кошмары меня мучили с детства. Они начались вскоре после того, как родилась моя средняя сестра, и я почувствовала себя ненужной и одинокой. Они всегда были одинаковые. Узкие каменные коридоры, и рядом ни мамы, ни папы, ни эльфов. Звать их я боялась, потому что слышала чьи-то чужие тяжелые шаги. Подгоняемая разливавшимся в груди болезненным холодом, неслась со всех ног по петляющим бесконечным лабиринтам в надежде увидеть свет или хотя бы оторваться от преследователя. И казалось, бегу так быстро и так долго, что никому не угнаться. Но я непременно падала, или споткнувшись, или проваливаясь в яму, а потом уже не могла встать, не хватало сил разогнуть колени. И снова шаги. Кто-то большой, тяжелый и безжалостный надвигался на меня из темноты. Когда он склонялся надо мной, я просыпалась, давясь криком, слюной и слезами.

Мама оказывалась рядом. Брала на руки, включала свет, утешала, поила водой. Мои рыдания сменялись всхлипами, высыхали слезы, и я засыпала вновь. Это повторялось не каждую ночь, но все же случалось часто. Помню, как ко мне приходил мистер Блум, наш семейный колдодоктор. Добрый седовласый волшебник. Он долго смотрел мне в глаза, и в голове от этого было щекотно и тепло. Пошептавшись с мамой, он сказал, что страх живет в моей памяти и его можно запечатать. Помню несколько сеансов легилименции, во время которых я снова оказывалась в страшном коридоре, но рядом был мистер Блум. Он держал меня за руку. Мы быстро находили дверь и выходили на залитую солнцем зеленую поляну, оборачивались и запирали вход в мой кошмар на замок. После этого мои сны стали спокойными. На целых восемь лет.

Ужас посетил меня вновь за три дня до первой в моей жизни поездки в Хогвартс. На этот раз меня пытались утешать только сестры.

— Почти взрослой ведьме необходимо уметь справляться со своими переживаниями, а не будить воплями дом, — говорила мама, стоя над моей сырой от липкого пота постелью, и по ее лицу, освещенному неровным пламенем свечей в канделябре, ползали жутковатые тени.

— Вспомни о том, что ты чистокровная. Ты несешь ответственность за честь рода и не имеешь права уронить лицо. А сны — это всего лишь сны, — внушал отец. Высокий статный. У него светлые волосы и глаза цвета зимнего неба. Может быть, поэтому от него всегда веяло холодом. Или так выглядит чистота? Хотя нет, чушь. Мамина кровь такая же чистая, а она невысокого роста, жгучая брюнетка с взрывным характером. Я вся в нее.

Меня трясло. Но я уже хорошо понимала, что значит фамильная гордость. Упрямо сжатые зубы, вздернутый подбородок и решительно сдвинутые брови заслужили родительское одобрение.

«Я — достойная дочь своих родителей. Истинная Блэк. Я справлюсь с какими-то глупыми снами».

На следующую ночь я не стала бежать, как перепуганная дрожащая крыса, а, сдерживая приливы паники, пошла вперед, убеждая себя в том, что скоро найду выход. Коридор то расширялся, переходя в какие-то мрачные серые залы, то сужался. Стены, покрытые склизкой плесенью, тяжелые шаги за спиной и замогильные стоны из-под каменного пола. Я не оборачивалась и не останавливалась, несмотря на расползающихся по спине ледяных сколопендр и их раскаленные лапки. Я держалась, пока шаги приближались. Не обернулась, когда они настигли меня. Только остановилась, втянув голову в плечи и зажмурившись: «Это всего лишь сон!» И шаги прошли насквозь. Я открыла глаза, всмотрелась в глубь пустого коридора, в котором прямо передо мной звучали глухие звуки чьей-то неспешной поступи. Едва различимо в темноте проступили очертания двери, и стало трудно дышать. «Прочь, глупые страхи! Выйти за дверь и запереть ее на замок с другой стороны…» Протяжный ржавый скрип. Клубы красного тумана. Тошнотворно сладковатый запах с металлическим привкусом. Нестерпимый жар. И паника, паника, паника…

Я не кричала. Я только скулила, сжавшись в комок.

Колдомедик. Это был не мистер Блум. Наш семейный доктор умер за годы до того дня, не выстояв в схватке с драконьей оспой. Тот, другой, предложил забрать меня в Мунго.

— Не может быть и речи! Ей послезавтра предстоит быть в Хогвартсе! — отрезала мать.

— Какой позор, — шептались они с отцом. — Фамильная честь… сумасшедшая дочь…

— Давайте со мной в школу поедет домовуха и будет просто будить меня, если что, — независимо дернув плечом, твердым голосом предложила я.

— А ведь верно! — мать наградила меня понимающим взглядом. — Благородная леди не обязана самостоятельно заботиться о своих вещах. Ты должен настоять, Сигнус. Пусть едет Присси.

Так проблема была решена. В Хогвартсе я освоилась быстро. Власть рода много значит. Учеба тоже давалась легко, сказывался солидный фундамент семейного воспитания. А кошмары — это ерунда.

Когда над моей головой нависали каменные своды, а к коже начинала липнуть темнота, сырость и страх, меня выдергивали из морока маленькие всегда ледяные лапки домовухи. Поначалу тяжело было справляться с бешеным сердцебиением и комом в горле. Потом я открыла отличный способ снимать напряжение — полет. Вырываясь из цепких щупалец кошмара, я вскакивала с кровати, как распрямляющаяся пружина, распахивала окно, подзывала метлу и неслась. Неслась по ночному небу. Под Луной, под звездами, под проливным дождем. Свежий воздух наполнял грудь, стирал с лица следы слабости и разгонял остатки наваждения. И я была сильной. И сообщала об этом залихватским криком, переходящим в дикий хохот. Пусть профессора шипели на мою невоспитанность, а магглы со сдавленными криками падали на землю, когда мне доводилось пролетать над их поселениями. Я бы не справилась без этого дующего в лицо ветра, развевающего за спиной мои буйные черные кудри, остужающего кипевший за грудиной страх и дарящего свободу. А маленькие шалости мне простятся. Или Блэки не входят в священные двадцать восемь?

В одну из ночей Присси оплошала. Оправдывалась потом, хлопая своими глазищами-плошками, что молодая хозяйка совсем спокойно спала, не металась. Не разбудила вовремя, и я вошла в комнату с красным туманом. Почему-то посмотрела на свои руки, и горло перехватило. Я видела, как лопались, разбрызгивая кровь, мои пальцы, как отпадали с них почерневшие ногти, как вздулась кожа и по ней поползли багровые трещины. Я заметалась в поисках пути назад, но дверь исчезла. Единственное, что мне осталось, это истошный крик. Тощие эльфийские пальцы и испуганный писклявый голосок вернули меня в спальню, под плотный зеленый полог. Я рванулась в угол кровати и невзначай ударила домовуху ногой в лицо. Присси причитала, какая она плохая, и размазывая по морщинистым щекам кровь, спрашивала, как ей лучше себя наказать. Страдание, слезы и кровь. Они заворожили меня. И доставили странное удовольствие, заставившее забыть о только что пережитом кошмаре. И испугали. Я что, в самом деле схожу с ума?

— Белла! Белла! Ты, что спишь? — кузен встряхивает меня за плечо, и я с удивлением замечаю, что нахожусь в кабинете трансфигурации, и Макгонагалл уже что-то вещает классу. Перевожу взгляд на Дамиана:

— Что?

— Я спрашиваю, не забыла про сегодняшний вечер? Ты какая-то рассеянная сегодня.

— Я все помню, — отвечаю резко и громко.

— Что такого важного вы помните, мисс Блэк, что решили сообщить об этом всему классу?

— Ничего. Ничего важного, профессор. Извините, — последнее я выдавливаю через силу, но конфликты еще и с Макгонагалл мне ни к чему.

— Как ваши успехи с превращение руки в крыло?

— Пока никаких, — я смотрю на свои пальцы, пытаюсь представить перья, а вижу кровь. Спешно прячу их под мантию. Подступает тошнота.

— Без четверти шесть ты должна быть готова, — шепчет Дамиан. — Он не терпит опозданий.

— Знаю, — шикаю я. Достал.

Этим вечером мы собираемся на встречу с Томом Реддлом. Его называют восходящей звездой на магическом небосклоне. Говорят, он могущественный волшебник и талантливый стратег, способный навести порядок в Британии. И он набирает сторонников. Почему бы не сходить и не послушать, куда он зовет.

* * *

«М-м-м, выглядит странно», — вот первая мысль, посетившая меня, когда я увидела мистера Реддла. Довольно высокий, стройный, с королевской осанкой. Но кожа землистого цвета и как будто шелушится. Он чем-то болен?

— О, среди нас новенькая, — замечает он мое присутствие, — как вас зовут, мисс?.. — его голос высокий, чуть-чуть осипший. Он обладает странной притягательностью.

— Меня зовут Беллатрикс Блэк, мистер Реддл.

— Мои соратники называют меня «мой Лорд», — улыбается уголком губ. — Хотя вы пока не одна из нас…

Он отходит, и от этого, а может быть, от его последних слов почему-то становится тоскливо. Почему? Я пытаюсь анализировать, но вскоре забываю об этом и слушаю его. Слушаю и верю каждому слову. Он говорит о том, что власть должна принадлежать чистокровным, как наиболее талантливым и компетентным, и я понимаю, что он прав. Он говорит о борьбе за пост министра магии, и я хочу, чтобы у него все получилось.

Собрание закончилось. Слушатели вежливо прощаются и расходятся. А меня он просит задержаться:

— Я заметил, вас не оставили равнодушной мои слова, мисс Блэк.

— Да, мой лорд, — с чувством отвечаю я.

— Это приятно, — легкая улыбка одними губами, а взгляд проникает прямо в душу и вызывает приятное волнение. — Но также мне открылась ваша тревога, мисс Блэк. Что-то гнетет вас, не так ли?

— Это никак не связано с вашими словами, мой лорд, — срывающимся голосом отвечаю я и испытываю благоговейный трепет и страх. Я переживаю, что он откажется принимать в свою команду ведьму с подобными проблемами.