Староста, который хотел достичь власти

2. в которой я получаю прозвище и чудом спасаюсь

Это были всего только днища котлов, но теперь я собирался заниматься ими, как будто вся моя жизнь стояла на кону. Я был возмущен, что другие не делают свою работу и хотел выполнить свою как можно лучше. Я готов был сидеть ночами и мой разум заходился в алой лихорадке энтузиазма. Если вы помните себя на позиции молодого и рвущегося вперед сотрудника, то должны представлять, насколько сильно я облажался.

Я считал, что необходимо все сделать по науке и перерывал библиотеки в поисках исследований по поводу оптимальной толщины днищ. К моему удивлению, такие нашлись, причем в большом количестве. Разумеется, я сразу же отмел все исследования, проводившиеся самими фирмами (вам будет сложно в это поверить, но законопроект по поводу днищ котлов Британия принимала далеко не самой первой), рассудив, что им ни на грош нельзя верить. После применения этого фильтра, оставалось еще около ста статей. Не буду утомлять вас подробностями того, сколько времени мне потребовалось, чтобы прочитать их все, но я сидел за этим почти полтора месяца. Поверьте, я бы закончил существенно раньше, если бы мои братья Фред и Джордж, считавшие, что интересоваться днищами котлов может только самый распоследний зануда, не старались меня отвлечь, не щадя своей известной всему миру изобретательности.

В целом, когда я закончил с днищами, я был весьма горд собой. Цифра, которая у меня получилась составила 0.43 дюйма, и я был готов защищать ее обоснованность хоть перед начальником отдела, хоть перед самим сатаной.

Каково же было мое изумление, когда в середине моего блистательного доклада мистер Крауч нахмурился и вкрадчиво спросил:

— А вы не принимали в расчет то… — он сделал паузу.

Как я узнал позднее, мистер Крауч всегда был склонен к излишней театральности, а кроме того, любил заставлять ждать тех, кто не пользовался его особенным уважением.

— … что под ваши стандарты не подойдет ни один котел в Британии?

Из аудитории раздались смешки, я же стоял там красный, как рак, не в силах вымолвить ни слова.

— Так что, Мистер Уизли? — спросил мистер Крауч, ухмыляясь в усы. — Дайте нам ваше экспертное мнение.

В этот момент я неожиданно решил, что терять мне нечего и приосанился. Да, я налажал с котлами, но я налажал по-честному. В крови забурлило вдохновение.

— Мистер Крауч, — уважительно сказал я, — мои стандарты научно обоснованы и, если их приходится изменять вследствие того, что ни один котел им не соответствует, то проблема гораздо серьезнее, чем считалось раньше.

Он снова усмехнулся, но, казалось, мой ответ ему понравился.

— Будьте любезны все-таки их пересмотреть.

С того дня мистер Крауч называл меня Уизерби, по названию компании, которая ведет племенные книги чистокровных верховых лошадей*. Шутка, по-видимому, была в том, что мои стандарты для котлов были настолько же высокими. Впрочем, юмор мистера Крауча был и остается загадкой для меня, но больше об этом позднее.

Облажавшийся перед начальством, но не потерявший присутствия духа, я вернулся к своему рабочему столу и замер в нерешительности. Теперь я вступал на зыбкую почву и больше опереться мне было не на что. Стандарт приходилось вводить произвольно. Кроме того, закончить с котлами надо было как можно скорее, так как надвигался чемпионат мира по квиддичу и, из-за того, что отделу Магических Игр и Спорта как всегда не хватало людей, наш отдел тоже должен был заниматься организацией.

Итак, можете себе представить, что было дальше. У меня оставался один день до сдачи котельного законопроекта, времени просмотреть остаток исследований (еще около ста сорока статей) не было, а мне страстно нужна была цифра. Выбора у меня было всего два: написать что-то малообоснованное или провалить сроки.

Можете себе представить, что второе представлялось мне чем-то схожим с падением небес на землю, так что я без колебаний выбрал первое. И это, разумеется, была ошибка.

Видите ли, когда вы сидите за соседними столами, становится очень сложно скрывать друг от друга положение дел. Мортимер Майлс же внимательно следил за моими успехами и, даже более пристально, за неудачами.

То, что случилось дальше я помню отчетливо, словно это было вчера.

Я не спал ночь и в моем докладе появилась более-менее обоснованная цифра, которая позволяла пройти стандарт почти всем крупным производителям котлов. Если вы поняли, куда дует ветер, то уже догадываетесь, что ключевое слово — «почти». Фирма Квин Би прошла, в то время как их главный конкурент, фирма Снурфа и Снарла осталась за бортом. Все дело начинало сильно отдавать прополисом, что, однако, полностью ускользнуло от моего внимания.

В пять часов утра в глазах у меня плыло, но я все-таки поставил последнюю точку в докладе, запечатал пять его копий в конверты и вышел, чтобы купить бодрящего отвара в кафетерии.

Этого времени оказалось достаточно.

Когда я вернулся, за моим столом сидел тощий грязноватый человек, одетый в длинное пальто с большими карманами, явно ему великоватое. Как я узнал впоследствии, его звали Наземникус Флетчер, и большую часть своей жизни он промышлял деликатными порученьицами, наподобие этого, или спокойно попивал яичный ликер в Дырявом Котле.

Едва завидев меня, он вскочил на ноги и принялся осыпать меня благодарностями.

От неожиданности, я впал в ступор и целую секунду непонимающе на него таращился, он же не терял времени даром. Из его обширных карманов начали появляться небольшие позвякивающие мешочки с вышитой пчелой и выстраиваться на моем столе.

Когда их количество достигло критического уровня, вошел Майлс. Его губы кривились в гадкой торжествующей ухмылке. Мышеловка захлопнулась. У меня перехватило дыхание.

Завидев Майлса, человек в пальто спешно удалился: его дело было сделано. На меня же его уход оказал отрезвляющий эффект.

— Ваше пальто? — как бы невзначай спросил я у Майлса, в то же время судорожно пытаясь сообразить, что мне делать дальше. — И это, наверное, ваше, — я указал на груду мешочков.

Один плюс был в том, что пока здесь не было больше ни одного сотрудника нашего ведомства: желающих приходить на работу в пять утра не находилось.

— Уберите свои вещи, а мне пора отправить доклад…

— Я взял на себя труд… — нарочито-непонимающе протянул он. — Вы, боюсь, тут были заняты, — псевдокроткое выражение на его лице сменилось злорадным, — чахли над золотом.

Мой мозг, казалось, в этот момент достиг вершины своей продуктивности, словно все мое возмущение и ужас перед случившимся неожиданно направились в правильное русло.

Я взмахнул палочкой и все пять заполненных галлеонами мешочков рассыпались в пыль. Восстановить их, даже идентифицировать что это было, теперь не представлялось возможным.

Я даже не думал о том, чтобы поступить иначе, но, если бы вы знали, как я ненавидел Майлса в эту минуту: из-за него мне пришлось собственными руками стереть с лица земли сумму, эквивалентную трехгодовому доходу моей семьи. Даже он сам немного опешил: бедность Уизли была всем известна, и ему казалось, что у меня рука не поднимется это сделать.

В этот момент в комнату вошел человек, обычно сидевший слева от меня, ужасный трудоголик, который умудрялся писать несколько писем одновременно. Он остановился и вопросительно огляделся.

Я понял, на каком тонком волоске все висело, и мое сердце пропустило пару ударов.

— Что тебе нужно, Майлс? — услышал я недовольный голос другого своего соседа. — Что тебе понадобилось от меня в полшестого утра?

К счастью, теперь он уже ничего не мог увидеть.

Майлс что-то пролепетал в ответ — я уже не слушал. Мое дело было еще не закончено, нужно было подстраховаться. Я пулей вылетел в коридор.

Мой доклад как раз собирались отвезти мистеру Краучу и остальным членам комиссии, перед которыми я должен был защищать его вечером. Я выхватил все копии у опешившего от моей наглости клерка и быстро переправил число так, чтобы Снуф и Снарл тоже проходили по стандарту. Остаток времени до вечера я потратил на придумывание убедительных объяснений этому изменению.

Каюсь, в тот момент в моей голове было мало мыслей о защите прав потребителей.

Больше в этот день я на свое рабочее место не являлся. На этот раз оставалось мое слово против слова Майлса, однако, меня не оставляло предчувствие что, раз подкинуть деньги не получилось, в следующий раз меня просто поставят перед фактом. Мол, мы все видели тебя с деньгами и точно так мы и заявим на суде.

Я смог снова вздохнуть полной грудью только когда перевелся во временный Организационный Комитет по Чемпионату Мира. Я знал, что это временная мера и судорожно старался придумать, как устроить так, чтобы не пришлось возвращаться в Международный Совет по Выработке Торговых Стандартов. У меня возникало отчетливое ощущение, что там мою репутацию похоронят.

Впрочем, как оказалось, это была не единственная моя сложность.

* Это несколько неожиданно, так что: https://en.wikipedia.org/wiki/Weatherbys