Если бы...

Реальность такова, что Флинт бросил Элеонор и Мади одних, умчавшись в погоню за клятыми испанцами. Он не знал, что, вернувшись спустя полчаса, опоздает на целую жизнь. И вот теперь он упирается коленями в сухую пыль Нью-Провиденса, провожая в последний путь Элеонор Гатри. Так странно — видеть кровь на ее платье, на пшеничных волосах, на красивом смелом лице — и чувствовать, как сердце разрывает грудную клетку, выстукивая: «Не успел, не успел, не успел». К горлу подступает тошнота, а лицу холодно, хотя стоит жара, — Флинту кажется, будто это из него вытекает ручьями почти черная кровь.

«Задним умом ты крепок, Джеймс, но почему из-за этого гибнут другие люди?»

За спиной полыхает Нассау и стоят соляными столпами растерянные солдаты. Где-то в стенах горящего дома умирает — или уже умерла? — Мади. Последнее, что Элеонор попыталась сделать перед своим уходом, — спасти ее, но что может смертельно раненная, истекающая кровью женщина?

Сильвер ждет, что Флинт приведет Мади к нему, целую и невредимую, но он не приведет — потому что все пошло коту под хвост. Сцепив зубы, он в последний раз скользит взглядом по безжизненному лицу Элеонор, бережно опускает ее на землю и поднимается на ноги.

От умирающего дома разит копотью и жаром, а в горле Флинта словно застрял раскаленный камень. Ему хочется кричать, но он только молча стоит и наблюдает за тем, как бешено мечется огонь, облизывая почерневшие балки и поглощая последнее напоминание о беззаботном прошлом. С треском обваливается крыша, в небо взлетает сноп ярких искр.

Пора возвращаться к Сильверу и продолжить бой за Нассау.