Только в смерти

I

Во время утомительного шестидневного перехода вглубь страны, какая-то яркая искра (и никто так и не выяснил от кого) зажгла сплетни, которые прокатились по полку, как брюшной грипп. Сплетни были такими, что группа Гвардейцев, может быть идущее впереди подразделение или разведчики, наткнулись на овраг в холмах полный черепов с отпиленными макушками.

Призраки, как новые, так и старые, были крепкими фесами, которые повидали намного, намного худшие вещи в свое время, чем несколько выбеленных черепов, но что-то в слухах было, в этих чертовых сплетнях, что вонзалось, как щепка под кожу, и зарывалось, пока не начинало ныть.

Как и во всех сплетнях, уловка была в деталях. Черепа, как полагается, были человеческими, и они были старыми, на самом деле старыми. Они не были каким-то следом от текущей войны, и даже не зверством, за которое был ответственен Архивраг, который, до предыдущей весны, был неоспоримым повелителем Яго. Старые, старые, старые и пыльные; ископаемые; выветрившиеся и желтые, признаки какого-то очень давнего безбожного преступления в тех диких, одиноких холмах. Это намекало на ритуал, получение трофеев, истребление.

Значение было давно утеряно, стерто временем, погодой и пылью, так что, в любом случае, нельзя было выяснить подробности, и все ужасные представимые вероятности бурлили в разумах марширующих солдат.

А больше всего казалось, что слухи укрепляют смутное впечатление, которое все они составили об этом месте. Яго был дурным булыжником, а эти одинокие холмы были самым худшим, самым унылым участком этого дурного булыжника.

У Гаунта ничего этого не было. Когда слухи дошли до него, он попытался избавиться от них, быстро и четко, как от насекомого под пяткой. Он сказал Харку и Ладду «разобраться» с любым, использующим слова «проклят» или «испуган». Он сказал им, что хочет, чтобы стало известно, что последует наказание, в рамках обязанностей, для любого солдата, обнаруженного за распространением слухов.

Харк с Ладдом сделали так, как им сказали, и сплетни уменьшились до шепота, но отказывались исчезать.

— Люди напуганы, — сказал Виктор Харк.