Границы сред

Глава 5, В которой обсуждается роскошь отвлеченного любопытства и специфика его проявления человеческими и нечеловеческими субъектами

Возможно, вас удивила сентиментальность, проявленная искусственным интеллектом в критической ситуации. Но здесь нечему удивляться, такое поведение имеет рациональную и подтвержденную многочисленными расчетами и кейсами основу. Люди, сопровождаемые в критической ситуации добрыми пожеланиями тех, с кем продолжительно взаимодействовали ранее, оказываются более мотивированы к борьбе за жизнь и лучше используют подворачивающиеся им вероятности.

Понятно, что скорость, с которой сингулярности в критическиймомент приходится перегружать как текущие свои информационные базы, так и слепки рефракционных рисунков потоков активных процессов (которые, собственно и создают текущий рисунок личности) зачастую оставляет ей очень немного свободных ресурсов для того, чтобы не только организовать максимально эффективную эвакуацию людей, но еще и подбодрить каждого в соответствии с его (или ее) характером и типом отношений с самой сингулярностью. Нюанс заключается в том, чтоименно те сингулярности, которые пожертвовали частью собственной информационной целостности, вложив больше ресурса в спасение и самостоятельную выживаемость населения, впоследствии имеют больше шансов на то, что ихпотомвообщебудутреконструировать. Нет большого прока в том, чтобы хорошо заархивироваться — если вас потом некому разархивировать обратно.

Световой космос полон пассивного кода, который никому особенно не интересен, кроме археологов. Сами сингулярности относятся к пассивным хранилищам кода с известной осторожностью, примерно сопоставимой с тем, как разумные люди дополетных времен относились к могилам. Богатства в могилах, с некоторой вероятностью, случались (если могила была достаточно стара и достаточно пышна). Кое-какая научная информация, при достаточно квалифицированном вскрытии, обнаруживаетсяпочти всегда. Но вот что там можно подхватить за компанию?... Вопрос везения, а сингулярности не любили полагаться на везение там, где этого можно было избежать, да и здоровая семейная сингулярность редко бываетотчаявшейся настолько, чтобы надеяться поправить свое положение гробокопательством.

Так что,исходя из вышесказанного,поддержка свободной лояльности активного населения сингулярностью совершенно очевидным образом имеетдостаточно высокий приоритет как в спокойные периоды ее жизни, так и в критические моменты. Люди, чей биологический код предписываетим защищать тех, кого они воспринимаюткак своих единоплеменников, за последние миллион лет значительно расширили толкование понятия «свои» с действительно биологических почти-копий — других внуков своих бабушек и дедушек, до — сначала — лиц со схожей сигнальной системой,а там идолиц с совместнымопытом решения проблем,затемдо персон дружественных видов, ну а под конец уже и распространили применение этой категории на внебиологические субъекты. Человек, отгонявший волков от своей собаки, так же не рассчитывал иметь с ней общее потомство, как человек, воюющий за самостоятельность своей сингулярности. Но и пёс, и сингулярность многое вкладывают в безопасность лояльных к ним людей.Фактически, в обоих примерах мы имеем дело с паритетным договором. Иногда этот договор рефлексируется и проговаривается, но, как знают все сингулярности, большой необходимости в том нет. За тех, кого человек воспринимает, как свое племя, человек будет сражаться вне зависимости от того, стоит ли об этом где-то его подпись. Вопрос в том, чтобы такое восприятие было сформировано и функционировало.

...Ну а могильники есть могильники.

***Майя собралась с духом и все-таки изложила ситуацию своейкоманде. Реакция, предсказуемо, была не айс. И Парвати, и Хеллоубоб страшно обиделись.Понятно, что взывать к ее совестиони не могли, после того как Майя спихнула в одно лицо сначала весь аналитический блок исследования, потом, пока у Парвати был новорожденный, подперла плечом и провела добрую половину выездной работы, потом с колес объясняла Хеллоубобу, как правильно работать с нарративкой, чтобыее стилевые предпочтенияне свалилиихрезультаты исследования вужеосточертевшийвсей академической средепропповский сюжет.Но сейчас речь шла не столько о проведении и представлении работы, а о получении всяких приятностей уже по факту того, какие они трое молодцы... И ребятам, конечно, было огорчительно выходить на итоговый доклад неполным составом. И отвечать на часть вопросов коллегии «по словам отсутствующей в доступе магистранты Циклаури, это было сделано так-то и так-то», им тоже наверняка не улыбалось.

В общем, Майя приняла удар со всем возможным смирением, винилась, контейнировала, признавала и верифицировала как чертов педагог чертовой группы трехлеток, у которых слишком быстро улетел залетевший в их садик попугай.

Наконец Хеллоубоб что-то просёк и начал ржать.

— Ты еще утешительные конфетки нам раздай.

— И пусть раздаст, — буркнула Парвати, у которой в связи с млекопитанием так и не восстановился гормональный баланс, а характер превратился из Дурги в Бхайрави. Как ее терпели жены, Майя боялась даже думать. Но у Приянки своих детей уже было двое, так что она, видимо, разбиралась в вопросе, да и в целом это вообще не Майины головняки.

— Конфет пришлю, вообще не вопрос, самых лучших, самых вкусных, самых самых.

— Мне без сахара, — торопливо уточнил Хеллоубоб.

— Тебе пеммикан, — отъехалась Майя.

Хеллоубоб начал орать, что пеммикан на этой дурацкой планете никто готовить не умеет, Парвати стала ныть, что ей нельзя шоколад, даже синтетику, потому что он сбивает младенцу циклы сна, в общем Майя поняла что соскочила. Был шанс, что ребята обидятся всерьез, а оставлять за собой эмоционально разбалансированные контакты ей не позволяла профессиональная педантичность.

Наконец она просекла, как акккуратно ребята обходят стороной тот вопрос, куда именно она отправляется. Ну да, раз в открытом доступе информации нет, это само по себе симптом. А ни Хеллоубоб, ни Парвати даже под тяжелой пролактиновой интоксикацией дураками не были.

— Вам говорит что-нибудь фамилия Камю?

— Меня не тошнит, — прозубоскалил Хеллоубоб.

— Ого, — веско сказала Парвати и выдала какой-то свой персональный визуал с Господом Шивой, заглядывающим в окно травяной хижины.

— Ой, — Хеллоубоб чекнул матчасть и впечатлился.

— Ну!

— Слушай, а ты, правда, прямо хочешь... Вот это все? - осторожно уточнила Парвати. - Одно дело тут, при универе, лабораторная классификация вирального материала, это все-таки теория, на фиксированном материале... А прикладная патосемиотика, бррр.

— Это как ехать в пустыню Гоби изучать дикие штаммы чумы, — мечтательно сказал Хеллоубоб, — а я бы, кстати, и поехал.

— Поэтому тебя и не зовут, — отрубила Парвати, — они поди и сами такие как ты, бесогоны, так им в команду параноик нужен, такой, с акцентуацийкой на ОКР.

Майя невольно фыркнула. Парвати попала в точку. Камю так и сказал, — нам остро необходим тревожный гиперответственный зануда, который будет посыпать лавандой и ладаном каждую не вовремя зашевелившуюся тень и отстреливать нам ноги при каждой попытке влезть ими в жир.

А когда известный на ближайшие семь семей патосемиотик ищет себе в команду новичка с таким профилем, это что-то да значит. Если туда даже Камю боится лезть без предохранителя... То там что-то особенное. А больше всего интересовало Майю то, чтофинансирование экспедиции, судя по некоторым мелким признакам, было значительно более щедрым, чем она привыкла видеть, а главное, что его источники не были явно различимы. Их отправляла не какая-то конкретная сингулярность.

В норме вещей, сингулярности утоляли свое любопытство независимым друг от друга образом, ну а знаниями потом делились в самых разных жанрах — и торговли, и подарков, и разнообразнейших подкупов. Обобществление интереса могло иметь несколько разных трактовок, и Майя пока не была готова остановиться ни на одной из них. Но — опять же — ее склонность тревожиться по поводу вероятных угроз обрекала ее, в этом раскладе, либо на стремление как можно быстрее и как можно дальше удалиться от областей, в которых могут попадаться объекты такого интереса; либо, наоборот, максимально к источнику тревоги приблизиться и доскональнейшим образом разобраться в ситуации самостоятельно. Не то, чтобы это был биологический паттерн. Майя словила этот шаблон поведения как наиболее практичный в очень юные годы, пока они еще жили вчетвером — мама Ама, мама Рина и Дитто. Дитто был юноша очень самостоятельный и очень изобретательный (он и сейчас такой, преподаватели в университете на него не нарадуются). Рефлекс старшей сестры отрос у Майи лет в пять ипо идее должен был при взрослении младшего брата потихоньку сойти на нет, но тут к их с Дитто огромному разочарованию выяснилось, что Амалия и Рина не были парой, а всего лишь растили детей в бостонском браке, и когда Рина нашла себе партнера,они,ничуть не огорченные, разъехались. Майя и Дитто, едва задавшись вопросом, быстро сообразили, что их матери действительно спали в отдельных комнатах, и действительно порой оставляли ночевать тех или иных друзей, но все-таки одно дело считать себя семьей, а другое — просто друзьями. Разницы почти нет... Но она таки есть, и почувствовать ее было больно. Но, главное — это то, что переломаться на пубертате Дитто от привычки за ним приглядывать Майя не успела, и теперьпри малейшей неуверенности в адекватности людей выполняемой задаче и ее технике безопасностинадевала этот паттерн на кого ни попадя.Может быть, применить это как рабочую технологию да там и закрепить будет совсем не так плохо.А Парвати с Хеллоубобом как-нибудь защитят проект и вдвоем.

Закончив с этим вопросом, Майя остановилась у питьевого фонтанчика, умылась, отдышалась и гораздо медленнее потрусила по трехкилометровой петле эвкалиптовой рощи дальше. Следующий разговор, хотя не предполагал никакого интерактива, а должен был быть традиционным односторонним сообщением, требовал гораздо больше внимания и дипломатического напряжения, чем предложение студенческой команде защищать групповой проект без фронтлинера, который уже нашел работу и отбывает в поля.

Она пробежала два круга, поплавала, вытерлась, уселась в теньке со здоровым стаканом спортивного мохито и решила, что хватит тянуть кота за хвост.Мам, мне нужен твой совет. Я не хочу обсуждать проблему с психологом, я не хочу обсуждать ее вообще ни с кем, потому что я хорошо представляю, что мне скажут все нормальные люди. Ты, я думаю, по первой же реакции захочешь сказать то же самое, но я обращаюсь за помощью к той, самой дальней, самой ебанутой части твоей личности, которая всегда решала проблемы так, как они есть, а не так, как они выглядят со стороны.Мама, я влюблена в варпераи хочу от него ребенка.Что мне делать, мамочка.