Украденная судьба

— Я действовал поспешно, — задумчиво произнес король. Он имел полное право покарать шпиона… Но, должно быть, осознание совершенной ошибки и упущенного времени, угнетали его. Тела короля Сельвана так и не разыскали. Но то, что корона Рольвена — магический артефакт, разумеется — приняла Альвета, говорило само за себя. Ходили слухи, что сам Альвет и сжил брата со свету. Они происходили от разных матерей и не жили в согласии. А первый противник короля — ближайший претендент на престол. Это все знают. Поговаривали также, что сам Сельван намеревался обезопасить себя от покушений со стороны Альвета и сослать его в дальний храм послушником… Так не гнетет ли юного короля вина за убийство Сельвана? Корона оказалась тяжелей, чем он предполагал и…

О чем я вообще думаю? * * *

Не знаю, зачем я пошла его искать. Если бы Верс пропал из моей жизни так же внезапно, как и появился, я была бы только рада. Или нет? Исчезни он сейчас, и я навсегда осталась бы связана страхом: а вдруг он когда-нибудь вернется, чтобы выполнить угрозу? Это было бы в духе Верса.

С какой стати я размечталась, что Плантаго куда-то там пропадет? Он нашелся довольно легко, стоило заглянуть на конюшню. Кучера там не нашлось: то ли Верс его отослал, то ли староста предоставил ему угол где-то в избе. Верс полулежал на куче соломы, глядя в небо, усеянное звездами. Очень странная в своей романтичности картина.

Верс дернулся при моем появлении. В полутьме сверкнули звериной желтизной глаза, мне показалось, я заметила, как рука Плантаго потянулась к поясу. Всегда готов схватиться за оружие? Маг, тем более боевой, сплел бы защитное заклинание. А ему пришлось менять привычки?..

Верс остановил движение и как-то неловко скособочился, отставив левую руку в сторону…

Мне внезапно передалось беспокойство Его Величества по поводу состояния Плантаго.

— Пошла вон!

А нет, показалось. С чего мне беспокоиться о человеке, желающем мне смерти? Должно быть, я отправилась за ним потому, что расценила слова короля как завуалированный приказ.

— Что с твоими руками? — спросила я.

— Ты оглохла? Вон пошла! — с ненавистью повторил Верс. Но я уже подошла и уловила исходящее от него ощущение жара и липкого, сладковатого бессилия.

— Верс… — я склонилась над ним.

— Не прикасайся! — почти звериное рычание заставило меня замереть. Да кем он меня представляет?! Я разозлилась и едва не пропустила тихий, тщательно сдерживаемый выдох сквозь стиснутые зубы.

Ах, так, значит?

Не обращая внимания на полубезумную ярость, с которой он стремился меня в чем-то обвинить, я коснулась лба Верса. Плантаго зарычал и дернулся, но вяло. Как выяснилось, сейчас он не мог мне ничего противопоставить. Ну, или, по крайней мере — не успел. Если пациент сопротивляется, первое дело лекаря — успокоить и убедить, что бояться нечего.

Вряд ли Версу было страшно. Хотя кто знает, о чем думает бывший шпион во вражеской стране…

Я сделала то, что могла: изменила его ощущения. Напомнила о том, что есть другие чувства, кроме ненависти. У меня действительно неплохо получалось вызывать в людях радость. Но в Тальмере я применяла эту способность только к Терину, чтобы не привлекать к себе внимания. «Радовательницей» меня прозвали покупатели в лавке, потому что им просто нравились сладости.

Я почувствовала всплеск бешеного сопротивления, и вдруг — все пропало. Верс будто смирился.

— Пытаешься заслужить прощение? — хмыкнул он уже гораздо спокойней и не пытаясь больше меня оттолкнуть. Надо заметить, слова его не вязались с выражением лица, на котором теперь блуждала добрая улыбка, совершенно не свойственная Плантаго.

— Я лишь хочу удостовериться, что ты не пострадал, — произнесла я, хотя вовсе не чувствовала необходимости извиняться. Сам виноват!

— Думаешь, этого достаточно? — поинтересовался Верс.

В его глазах по-прежнему таилось безумие загнанного зверя. Но на губах — по-прежнему была улыбка, я даже пожалела: почему Верс не может улыбаться вот так по доброй воле?

— Его Величество беспокоился. Ты хорошо притворялся, я не почувствовала, что тебе плохо.

Верс отвернулся.

— Его Величество… ну что же, его воле мы не можем противиться. Тогда ладно. Сегодня я прощаю тебе… твою магию. Но впредь — даже не пытайся ее применить. Я тебя предупредил.

Все это он произносил умиротворенным голосом с непередаваемыми, почти нежными интонациями. Да уж. Может, завтра я действительно пожалею.

— Покажи руки, — попросила я.

Верс, по-прежнему не глядя на меня, вытянул руки. Ни дать ни взять провинившийся ученик. Ладони вроде были в порядке. Я на мгновение залюбовалась ими, а раньше и не замечала, какие они красивые у Верса… Невольно вспомнилась невероятная по изяществу печать, которую Плантаго создал для Терина… Должно быть, вот что он имел в виду, когда говорил, что его магию не должны узнать. Хотя… я не видела дурного в том, что Верс помог ребенку. Шпион или нет — какая разница? Но я и собственные способности не считала абсолютным злом.

Рукава рубашки Верса оказались не просто влажными… что-то склизкое оставалось на пальцах после прикосновения.

Взмахнув рукой, я зажгла волшебный огонек. Это самая простая и податливая магия, дается даже детям, и они с ней играют, создавая из света причудливые фигуры, а особо талантливые — животных, птиц, диковинные цветы. Мне достаточно было небольшого светового шара.

На пальцах предсказуемо обнаружилась кровь.

— Верс…

Он не пошевелился, не воспротивился, но и ничем не помог. Ткань рубашки словно прилипла, и я не могла отделаться от ощущения, что сдвигаю не рукав, а кожу. Расплавленная, почерневшая, в красных прожилках — такой она была сразу от запястий. Чудовищный узор, в который складывались линии ожогов, уходил куда-то вверх.

— Верс! — ошарашено выдохнула я, от неожиданности отпуская его руку. Ну, что за дурак?! Собирался терпеть… из злости? Из страха, потому что он, дингорец, никому в Рольвене не мог доверять?

— Нравится? — наверное, это должно было прозвучать язвительно.

— Нет, — отрезала я.

— Вот только жалости твоей мне не хватало, — ласково проговорил Верс. — Посмотрела? Иди!

Я вздохнула. Знала бы — не потратилась на магию радости. Но, с другой стороны… он бы меня к себе не подпустил. А теперь вот что с ним делать?!

— Показывай, где еще ожоги! — потребовала я. Верс задумался. Потом все же с большим трудом — и не без моей помощи — снял рубаху. Боги! Я невольно прикрыла рот ладонью, с губ едва не сорвался крик.

Линии свежих, сочащихся кровью ран, сплетались на груди Верса в двойную печать.

Какова же его сила и какую боль он способен себе причинить?!

И все это время он не выдавал себя, не подумал просить о помощи. А под грязным камзолом из темной ткани не было видно…

Верс следил за мной с настороженной улыбкой.

— Больше нет? — дрогнувшим голосом спросила я. Он покачал головой. И этого достаточно.

Я почти коснулась ладонью печати. Мне нужно было быть как можно ближе. Верс подался назад.

— Терпи! — прикрикнула я на него.

— Не хочу, — ответил он, но все же замер и больше не пытался помешать. Я водила пальцами, повторяя линии печати, ощущая исходящий от Верса жар, стараясь не коснуться кожи даже на мгновение… Моя сила впитывалась с трудом, печати мешали, но все же уступили постепенно, давая хоть немного утолить боль и залечить раны.

А после того, как он помог Терину? Верс принял «пыльцу» и был в бешенстве. Не от осознания ли того, что не может свободно пользоваться силами, данными от рождения?

Я понимала, что не смогу вылечить ожоги полностью. Но собиралась сделать все, что смогу.

Не удивительно, что король чувствовал вину. Если он видел, что творится с Версом, должен был избавить его от необходимости применять магию! А советник еще назвал удачей то, что против огненного змея у них нашелся маг огня…

И я усомнилась в искренности раскаяния короля Альвета. Как можно сотворить с человеком подобное и заставлять служить? В наказание? В обмен на жизнь?

— Это всегда так? — хрипло спросила я.

— Нет, конечно, — возразил Верс, словно желая меня успокоить. — «Пугало» оказалось слишком сильным. Мост наверняка разрушило оно. Кто-то подпитал его в последние дни.

«А против крестьян доставало и слухов», — подумалось мне, хотя этого Плантаго не сказал. Но не потому ли он пытался выпытать у советника Ривена, когда было принято решение сменить маршрут и возвращаться в столицу малым отрядом… Не потому ли милорд советник приказал схватить графа Эльса вместо того, чтобы вынести ему приговор на месте?

Прошло бесконечно много времени прежде, чем раны затянулись, на груди остались красноречивые рубцы. Я устало опустилась на колени.

— Ну, и чего ты добилась? — спросил Верс. Я пожала плечами. Перед глазами метались черные мушки. Свет волшебного фонаря стал меркнуть… и я то ли погрузилась в сон, то ли просто потеряла сознание.