Хомякус советикус-1.2

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

Застынет всё, что пело и боролось,

Сияло и рвалось.

И зелень глаз моих, и нежный голос,

И золото волос.

И будет жизнь с её насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет всё – как будто бы под небом

И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой.

Виолончель и кавалькады в чаще,

И колокол в селе… 

– Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!

– К вам всем – что мне, ни в чём не знавшей меры,

Чужие и свои?! 

– Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто – слишком грустно

И только двадцать лет,

За то, что мне – прямая неизбежность

– Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру… 

– Послушайте! – Ещё меня любите

За то, что я умру.

Мальчишки сидели притихшие, музыка и слова их потрясли. Наше одухотворенное единство прервали жалкие хлопки от двери. К нам приближался полноватый молодой мужчина, я припомнила, – это директор клуба, этакий местный ловелас, но клубом он руководил хорошо.

– Могу взять тебя в наш взрослый состав ансамбля после проверки вокальных данных.

– Спасибо за предложение, я подумаю.

– Такие предложения я дважды не делаю.

Мне не хотелось препираться, а он возмущался, что такая дура не может своего счастья оценить.

– Простите, у меня много дел, всего хорошего.

Я быстро убегала из этого храма искуства.

Вот так, один самовлюбленный индюк может испортить такой настрой. Свинья он бесчувственная. Из дверей клуба сразу в свою комнату. Спускаясь на бег, была перехвачена комендантом, которая решила со мной рассчитаться. Мне протянули пухлый конверт с деньгами, и она напомнила о туфлях для девчонок на выпускной.

– Мне зимой в Москве отчет сдавать, так что позже напомните, может еще что привезу.

Таким избранным вниманием Катерина Степановна была польщена и обещала список представить.

Я бежала к пляжу и думала, как будет наполняться моя палатка, интересно, успели ребята приступить к разборке и с чего начнут. В голове уже строились элементы будущего моего дома, смешивались с деталями будущей постройки в заводе. Такими мысленными скачками достигла моря и сразу бросилась в волны. Наплававшись, на берегу наблюдала своих недовольных архитекторов, мол не дождалась их. На песке они рисовали будущее строение, показывали согласованный с деканом вариант. Предлагали прибавить прочности за счёт бетонных колонн.

– Колонны – это замечательно, но прикиньте, сколько понадобиться раствора, т. е. цемента, а его ещё и купить надо заводу. Везде лимиты.

Об этой стороне стройки они не знали. Пришлось провести экономический ликбез. Такое не преподают в универе. Творцы, одним словом. Поговорили об архитектуре, о том как можно строить при соответствующих материалах. Как использовать простой пенопласт для утепления легких домов, какие новые материалы и технологии могут появиться. Им было интересно, а я заливалась соловьем. Потом рисовала свой дом мечты, дом матери. Хорошо провели время и дружно бежали назад. Меня пригласили на ужин к девчонкам, ребята доставали припасы из дома, а девчонки накрывали на стол. Разошлись поздно.

Утро началось с приготовлением отваров для сына Фёдорыча. После долгого купания и бега сотворила сложные наговоры на отвары и к семи уже заходила к Фёдорычу. Каждое утро буду заносить отвар. Позавтракали и вместе с Федорычем прибыли в завод. У меня второй день ожидания, забежал Стас, осмотрел кабинет, сказал, что лучше всех устроилась. Завтра к вечеру часть бланков он заберет из типографии.

В конверте коменданта оказалось 1262 руб. Тысячу добавила к своему свертку, там теперь 7800 руб., а в кошельке насчитала 332 руб. Больше поступлений пока не будет.

С бумагами заниматься не хотелось, перешла на привоз, купила овощей и фруктов, минеральной воды и два блока сигарет ребятам.

Метнулась к Витьку, там у Жеки истерика – он уже не помнил своего лица и отражение в зеркале воспринимал чужим. Пришлось убирать излишнее возбуждение и с фотоальбомом в руках и поддержкой Витька убеждать красавчика, что это он, а не чужой дядя. Выдала часть фруктов заесть свою красоту и протирать лицо огурчиком. Жека капризничал, но огурец в руке, пробежав по лицу откусывался и продолжал забег.

Осталось рассчитаться с Витьком. Брать деньги он активно отказывался, но я сказала, что в другой раз просто не смогу к нему обращаться за помощью. Пилы с прокладками ему обошлись в двадцать рублей, а спецодежда из конфиската по его связям всего по 12 руб. за комплект. Продавцы ещё и рады были. С Витьком расплатилась, в кошельке осталось 130 руб. Витьку сообщила, что он очень для меня выгодный поставщик. По-тихоньку велела следить за Жекой внимательно, как бы не сорвался опять на войну.

– Не сорвется, да и войн пока не ожидается.

– Витенька, в марте следующего года начнется.

– Не может быть того, не верю.

– С Афганистаном, долгих десять лет, шепни тем, у кого парни призывники.

От ворот сразу в усадьбу пошла. Парни серьёзно обустроились. Сколотили стол, лавки. Припёрли котел из кухни и сложили под него мини печку. Рядом кучка деревяшек, отходы от их разбора стен. Довольные сторожа сообщили, что ребята хозяйственные, позже сделают душ и мыться можно горячей водой. Воду привозят в канистрах. Старики показывали изменения, появился склад, рядком по размерам размещались доски: разобрали переборки, а длинные шпунтованые, это они до пола добрались. Ко мне подходил сержант, я передала бутылки с водой, фрукты и сигареты, пока он прятал мою передачку, я видела, что отделение активно трудится, ребята увеличивали количество досок в этом складе. Сержант пояснил, что шофер уже сделал две ходки, сначала ко мне на участок, где ему помогли разгрузиться Федорыч с сыном, ребята ещё вчера сняли почти все плинтуса и часть подоконников и всё вывезли, а в завод отправили доски на Лёхин склад. Разбирать камины – грязная работа, оставили на потом. Сейчас заняты пока помещениями слуг, оставят там только кирпичные стены и печки. Весь материал делят на три кучки: мне, Боре и завод. Он всё записывает. Мы прощались.

Ушла к дверям КБ, где ребята трудились над проектом. Мне похвастались эскизами, рисунками внешнего вида, выполненного цветными карандашами. Красиво получается. Пусть готовятся показывать эти рисунки моему начальству, пора согласовывать. Из КБ на лестницу заводоуправления, в приёмной у Клавдии уточнила расписание директора, после обеда должен быть на месте. Вошла в кабинет и после обеда предложила посмотреть внешний вид будущего здания.

Вернулась к ребятам и велела быть готовыми представлять свой проект. К себе вернулась ножками. Весь обед занимали мысли о Кате. Надо с ней поговорить и мягко подсказать, что как посредник она не тянет и в этой деятельности меня не устраивает. А вот для товара она очень полезна. Чего там ещё напридумает этот Палыч, как человек мне он приятен не был. Посмотрим на его поведение. Как отличается от него Моня.

Возможно, когда человек подходит к концу, он всё переосмысливает, понимает, что всё многое составляющее его жизнь ерунда, напускное, поэтому становится проще сам и доброжелательней. Он отчетливо осознает, что просто у него нет времени на выпячивание себя. После его ухода теряется для него значение похоронят его оболочку в гробу из красного дерева или её сожрут свиньи, хотя от последнего неприятный осадок. Остается только печаль о пропавшем “опыте” жизни. Мне Леди предоставила возможность этой печали избежать. Но старого опыта, оказывается, недостаточно и я вновь и вновь учусь на ошибках уже нынешних.

После обеда состоялась презентация сооружения. Теперь я сидела в качестве поддержки молодых архитекторов. Рисунок здания ввел начальство в ступор. Они расчитывали увидеть вариант сарая-склада, а увидели великолепный особняк. Когда ребята закончили, их отпустили, главный и директор стали меня пытать, осилят ли они своими силами такое строительство. Конечно, потребуется привлечение некоторых специалистов строителей, я расчитываю, что стройка не растянется надолго и мы выкрутимся. Пока моё отделение за месяц разберет усадьбу, можно определиться по материалам на восстановление и других объектов, а такие не титульные сооружения, как КБ и другие снести и списать с баланса.

– Ты скачешь впереди времени, мы не поспеваем за твоими планами. – выдал директор.

– Завела речь об этом только для того, чтобы вы продумали, где будем размещать весь объем материалов. Лехиного склада явно не достаточно. После завершения инвентаризации с Милой, я хочу в Николаеве посетить строительную базу, с которой будем получать недостающие материалы. В этом году я расчитываю закончить с сооружением особняка, а под крышей доводить помещения до ума.

– Пора мне тебе своё кресло отдавать добровольно, а то выпихнешь сама. Станешь директором и решать всё сама станешь.

– Директором я бы стала, но коммерческим под вашим крылом, и чуть позже.

– Да уж, планов у тебя громадьё. Спасибо, что оставляешь нам пока наши кресла.

– Всё будет хорошо, вы привыкнете.

Разбежались по своим кабинетам, но меня перехватили, я единственная не получила вовремя зарплату, про неё то я как то и забыла. Опять как в анекдоте: молодому гаишнику выдали табельное оружие и жезл, в конце месяца пригласили за зарплатой. Так тут ещё и платят?

Расписываться пришлось в нескольких ведомостях. Неплохо мне насчитали. К моим ста тридцати наличности добавилось ещё двести семьдесят. Забежала к Жене и повинилась, что закрутилась и с зарплатой по отделению задержалась. Он успокоил, что зарплата у них до десятого числа месяца, без авансовых выплат. Пообещала вскорости во всём разобраться.

К четырем подскочил Стас с ворохом связанных рулонов из типографии. До конца рабочего дня я раскладывала их на свободных столах и полках.

Вечерний забег прошел по предыдущему сценарию. На песке рисовали одобренный внешний вид и свои задумки по внутренним помещениям. Для проработки внутренних помещений я в обед буду в КБ, где всё и обсудим. Вечер посвятила разбору бумаг по отделению Жени. В межсезонье постоянными работниками проходят только Женя и я. Временных оформляем всего на месяц, именно столько времени хватает на сбор и обработку мидий и устриц. Пока у меня есть время на раздумья.

Утром после купания ребята напросились ко мне на кофе, очень их аромат по утрам достал. Притащили припасы и спокойно позавтракали.

Мила явилась с ворохом бумаг. Часть бумаг составляла готовые приказы, то есть с мокрыми печатями и подписями – документы, а другая – мои записи. До обеда пока успели только всё разложить по отдельным цехам.

В обед ребята меня уже ждали и мы серьезно спорили по помещениям. По требованиям министерства должен быть зал около сорока квадратов, мой кабинет, мне хватит двадцати, большая кладовка для пособий не менее десяти и туалет с душем только мой. На этом и расстались, а ребята принялись компоновать.