Сумеречное королевство

— Не все. Но они научатся. — Фауст позволил себе улыбнуться. — Ты можешь делать все, что захочешь, только не покидай пределы парка.

— Мне немного не по себе… — Призналась Жанна.

— Если что-то понадобится — скажи Рейне.

— Кто вы такие? — Почти прошептала Жанна тот заветный вопрос, что мучил ее все это время.

Фауст улыбнулся, предложил ей присесть на скамейку, снял свой камзол и накинул на плечи девушки, чтобы она не замерзла.

— Мы — верийцы. Когда-то давно бог Верес создал восемь первых Истинных из своей крови. Они помогали ему собирать умершие души и возвращали эту энергию в Маледиктус, чтобы новые существа могли появиться на свет.

Жанна слушала внимательно, представляя себе неведомого бога, который населил свой мир смертными. Люди плодились и умирали, Верес не успевал справляться со своими обязанностями.

— Значит, вы лишь отдаете души своему богу? — Она почувствовала облегчение: не столь ужасны эти создания!

— Уже нет. — Покачал головой князь. — Все изменилось. Души дают могущество, вечную молодость и бессмертие. У нас появились Дары Вереса — особенности, которые наделяют нас умениями как опасными, так и созидательными.

— Вы не устояли перед соблазном?

— Верес сам позволил нам. Пришли тревожные времена, ему нужна была армия. Было недостаточно свободной материи, мы начали забирать чужие жизни. А потом и вовсе разучились видеть мертвые потоки. Мы стали превращать смертных в полукровок, меняя их природу. Так смертные стали слабой ступенью мира Верес. Они начали опускаться все ниже и ниже.

— А битва с богиней? — Жанна ловила каждое слово.

— Думаю, тебе стоит узнать историю с самого начала.

Первые лучи солнца выглянули из-за горизонта.

— Нам пора. — Вериец торопливо потянул девушку обратно в тепло замка.

В распоряжении Жанны был последний этаж восточного крыла замка, с великолепным видом и небольшой оранжереей на крыше.

Тоска и одиночество угнетали, мысли о доме не покидали ни на минуту. Она боялась выйти из комнаты. Двадцать шагов в одну сторону, пятнадцать — в другую. Маледиктус все еще жил в памяти и было не известно, насколько безопасен Волчий замок.

Она сидела в мягком кресле возле окна, и ей казалось, что мир за витражным стеклом не существует. Только ее комната, где она изучила каждый отрезок.

Рейна всегда улыбалась и принималась болтать. И рядом с ней было тепло и спокойно. Простая и прямая, экономка расспрашивала гостью о ее мире, рассказывала о своем.

Понемногу любопытство взяло верх, лоринка позволила Рейне уговорить себя покинуть комнату. Девушка водила Жанну на кухню, где смешливая пышная женщина назвалась Варварой и, ломая слова, расспрашивала о том, нравится ли ее стряпня.

На кузнице широкоплечий великан подковывал лошадь. Жанне позволили угостить животных сахаром. Девушка осмелела настолько, что выхватила у помощника кузнеца, тощего юноши, щетку, и принялась чистить бока белоснежной кобылице.

За этим занятием ее и застал князь Гевальт.

Фауст появлялся с закатом, уходил в середине ночи. Он говорил, что день и солнце — не опасны для его расы. Однако, подобно людям, верийцы лучше чувствовали себя в свое время суток.

Солнечные лучи обесцветили чарующую красоту верийца, превратив его в бледный набросок: светлая кожа стала пугающе-алебастровой, зрачок превратился в тонкую нить, глаза — в золотую бездну.

Жанна испуганно вздрогнула, столкнувшись с его взглядом, и спряталась за лошадь.

— Я хотел показать тебе библиотеку.

Голос у хозяина замка был приятным и бархатным, но сейчас совсем не вязался с его внешностью. Одновременно отталкивающий и по-своему красивый.

— Да, разумеется. — Жанна не поднимала глаз от лошадиной шкуры, боясь снова увидеть это чудовище.

Наконец, она пересилила себя, не желая проявить невежливость.

К счастью солнечный диск уже ушел за горизонт, перед Жанной снова стоял высокий мужчина с точеными чертами лица.

Князю нравилось ее живое, искреннее любопытство ко всему новому. Она заставляла Фауста читать ей вслух, а затем попросила обучить веалору, — языку верийцев, чтобы читать самой и общаться с другими обитателями замка.

Ждать и проявлять терпение Жанна не умела, а потому, следующие несколько часов старательно выводила замысловатые буквы, произносила непривычные и резкие звуки.

— У тебя получается довольно хорошо. — Отметил Фауст.

Желание получить что-то сиюминутно, не откладывая, было присуще лоринке. Она не была капризна, но упряма и настойчива.

И он всегда с интересом слушал ее рассказы о доме. О людях, о традициях и обычаях, о законах и взаимоотношениях государств между собой. Казалось, ему нравилось, что Жанна знала так много. Большинство женщин Оринберга пренебрегало книгами, если только это не любовный роман.

«Книги — для мужчин» — Твердил отец. А Луи приносил ей географические атласы, описания путешественников и красивые альбомы с грифельными рисунками художников. Он покупал все это в разных городах и странах, куда забрасывала его служба в доблестных войсках его величества. И всегда, в каждом городе, Луи находил школы живописи, выкупал рисунки учеников, а если хватало денег — настоящих мастеров. Он знал: сестра любит живопись и очень надеется поступить в Женскую академию при монастыре святой Натальи.

У этой маленькой смертной на все было свое мнение. Жанна горячо отстаивала свою точку зрения, но также умела признать правоту собеседника.

Взгляды верийцев на мироустройство приводили ее в ярость! В Сумеречном Королевстве люди считались существами третьего сорта, не способными к обучению дикими животными, которых приручали.

Да, некоторые удостоились чести пройти ритуал Обращения, стали полукровками. Им позволяли служить и умирать в войсках Великого Кейна, но большинство людей все же выполняли черную работу, были слугами и рабами, а то и вовсе — пищей, источником силы.

— Что же тебя удивляет? В вашем мире люди занимают такую же позицию. — Пожимал плечами Фауст.

— В нашем мире нет других разумных существ. — Возражала Жанна.

— А если бы были? Сомневаюсь, что два вида смогут существовать на равных. Один всегда будет пытаться доминировать над другим. Разве ваши государства не воюют за власть и земли? И куда исчезли магические существа Лорин? Они были достаточно разумны.

— Мы истребили их. — Горько призналась Жанна. — Но ведь я сижу сейчас перед тобой. — Она вскочила со своего места, вцепилась ладонями в его ладони, продолжила с нарастающим волнением в голосе. — Неужели я так отвратительна в твоих глазах, что ты смог бы просто убить меня как дикое животное? Просто ради того, чтобы набраться сил?

— Три месяца назад я попытался. Разве ты не помнишь? — Он ответил на пожатие.

Жанна вздрогнула, отстранилась.

— Три месяца. — Завороженно повторили ее губы. — Что же остановило тебя?

В библиотеке воцарилась тишина. Девушка отвернулась к широкому окну, уставилась на занесенный снегом внутренний дворик с застывшим фонтаном и несколькими скамейками.

— Твой запах. Твоя кровь.

Его бархатный голос проникновенно звучал в голове, а перед глазами проплывали воспоминания так, словно Жанна увидела все с его стороны. Увидела и ощутила.

— Как ты это сделал? — Девушка изумленно посмотрела на князя.

Он сидел, прикрыв глаза.

— Я ничего не делал. — Фауст пожал плечами. — Ты сделала это. Ты почувствовала.

Он подошел к ней, с нескрываемым интересом заглянул в ее изумленное лицо.

— Об этом я и говорю: ты другая. Редкая. Из тех, кто хочет создавать, а не разрушать. Твой разум просто недостаточно развит, чтобы работать в полную силу. Но я хотел бы тебя научить. И это вполне возможно.

— Спасибо, что не считаешь меня безнадежной. — Обиделась Жанна. — Но в Оринберге много хороших и умных людей. Гораздо умнее меня.

Фауст покачал головой, улыбнулся.

— Других я не заметил.

Жанна смутилась и потупила взгляд.

Между тем, все попытки князя сделать комплимент или просто быть вежливым были нелепы. Ей все время казалось, что он смотрит на нее, а видит перед собой хороший сытный ужин.

— Я тебе верю. — Поспешно пробормотала девушка и вернулась за столик с книгами.

Князь с досадой ощутил, что снова не смог правильно подобрать слов. И почему она обиделась?

— Я давно хотела спросить у тебя, — начала она после долгой паузы. — Как ты попал в мой мир? И как случилось, что я здесь?

— Мы разорвали границу. — Просто ответил он. — Лорин — не первый мир, куда мы вторгаемся. И не последний. У Кейна далеко идущие планы на счет всех восьми миров.

— Восьми? — ее брови удивленно поползли вверх. — Великая Лорин! Я только свыклась с тем, что есть другой мир, а их восемь!

— Восемь миров, что создали боги. — Князь взял с верхней полки увесистый фолиант. Он положил книгу перед Жанной, быстро пролистал несколько страниц, пока не нашел то, что хотел.

На выцветшей картинке художник изобразил восемь миров, круглых сфер, что идут друг за другом, образовывая кольцо.

— Разве Лорин не учила своих созданий основам? — Фауст указал пальцем на каждую сферу, поочередно называя: Карьяд, Сантер, Лорин, Верес, Невеккет, Сахрез, Болгайр, Арнхос.

Жанна рассматривала иллюстрацию. Она погладила шероховатую страницу, повторила шепотом каждое название.

— Зачем вы вторглись к нам? — В глазах мелькнуло подозрение. — Вы хотите войны?

— Мне будет сложно объяснить тебе все сразу. — Князь захлопнул книгу, протянул ее девушке. — Прочти сама. Потом мы сможем обсудить все. Ты уже достаточно хорошо читаешь на нашем языке. А если какие-то слова будут тебе незнакомы — подчеркни. Я объясню.

Снова «прочти». Жанна вздохнула, прижала к груди книгу. Неужели так сложно просто рассказать?

День в этой стране был много короче ночи, но удлинялся с приходом весны. И белый снег нехотя начал таять, обнажая мерзлую черную землю. Лиловые тени в парке выцветали, становились нежно-сиреневыми. Лед на пруду уже стал ломаться, коньки, которые смастерил для нее угрюмый кузнец, были заброшены.

Фауст стал появляться реже: его дела и заботы требовали времени.

Безлюдные великолепные комнаты замка вызывали тоску. Впрочем, все достаточно быстро пришло в движение: безмолвные слуги наводили блеск, появлялись цветы в изысканных расписанных вазах, огромные окна избавились от вековой пыли, замок задышал, весело затрещали дрова в камине.

Жанна изо дня в день наблюдавшая за своей матерью, разыгрывала теперь роль хозяйки, пыталась внести хоть маленькую каплю привычного уюта в этот чужой дом. Ей была отдана свобода действий во всем, что касалось пределов восточного крыла.

Когда Жанна попросила холст и краски, ей принесли и то и другое незамедлительно. К концу месяца у девушки было множество портретов, натюрмортов, пейзажи.

Она вполне сносно могла построить простой диалог на языке верийцев… Но все это было скудно.

А ей хотелось домой. Хотелось проснуться от этого нелепого кошмара… Она скучала, но разговоры о возвращении пресекались на корню, вызывали у князя какую-то неловкость и обиду. Книга, которую Жанна усердно читала по вечерам, будила тревогу и новые вопросы.