Милость крестной феи

Эли и фея (7)

По дороге домой она не проронила ни слова, и в комнату свою поднялась молча — как будто увидала что-то пугающее, неведомое, лишившее на время дара речи. Внутреннее сияние, еще недавно освещавшее ее лицо и распалявшее на щеках горячечный румянец, погасло, а вместе с ним поблекла вся ее красота — даже платье, казалось, в единый миг выцвело, измялось и перекосилось, словно не его все эти дни старательно ушивали и подгоняли по фигуре.

Маргарета поспешила за ней, желая утешить, но дочь не слышала ее, глубоко погрузившись в свои размышления и невпопад кивая растрепанной головой в ответ на вопросы встревоженной матери. Лишь когда та собиралась уходить, так и не сумев утешить свое бедное дитя, Эли негромко, но отчетливо воскликнула, споря с одной ей слышимым голосом:

— Но ведь это неправильно! Так не должно быть!..

Слова эти испугали Маргарету куда больше, чем все остальное. Вместо того, чтобы отойти ко сну после утомительного вечера — а время было позднее, глубоко за полночь, — она ходила взад-вперед по гостиной и повторяла на все лады:

— Как же ей помочь? Отчего ничего не вышло?..

Одерик терпеливо слушал ее причитания, соглашаясь с тем, что проклятие феи если и сбылось, то наполовину — Ашвин был славным юношей, вполне достойным любви Эли, но вряд ли мог оказаться особой королевских кровей. С чего бы принц угодил в столь стесненные жизненные обстоятельства и очутился безо всякой свиты в старой усадьбе на краю света с одной лишь теткой-опекуншей? Да и манеры юноши хоть и произвели превосходное впечатление на здешний высший свет, свидетельствовали о хорошем воспитании, но отнюдь не о привычке к власти и богатству. Ашвин держался очень скромно, и сдержанность его совершенно не походила на высокомерие, а любезность была скорее сердечной, чем светской. Совершенно ничего королевского!..

— А если он не принц, а любовь Эли — не проклятие, — подытожил Одерик, обнимая заплаканную жену, — то все еще можно исправить!

Но, увы, его надежды не оправдались — утром оказалось, что Эли впервые в жизни заболела. Жар сменялся ознобом, сознание путалось, и спешно прибывший доктор сказал, что видит явные признаки горячки.

— Не случалось ли у барышни нервических приступов накануне? — спросил он, утомившись слушать о том, как крепко обычно здоровье Эли и как странно выглядит ее внезапное недомогание.

Пришлось признать, что старый врачеватель прав: девушка слегла от переживаний. Были ли внезапно вспыхнувшие чувства проклятием или же нет — но они оказались не из тех, что тихо угасают, не найдя взаимности. Несчастная влюбленность Эли переродилась не в тихую тоску, а в злейшую лихорадку, грозящую выжечь изнутри ее тело. К вечеру того же дня она почти что впала в беспамятство, да и наутро чувствовала себя не лучше.

— Должно быть, юная барышня с непривычки слишком много танцевала, заполучила испарину, затем ее продуло по дороге домой — вечера не такие уж теплые, — рассуждал доктор, почесывая лысину с огорченным видом, свойственным людям, которые не знают, с какой стороны браться за дело. — Тут добавились переживания, огорчения — и вот! Сильнейшая горячка — чего и стоило ожидать! Как неосмотрительно!.. Луна нынче переходит в созвездие Совы, самое опасное время для людей, склонных к нервическим приступам…

Но его умозаключения, конечно же, не успокаивали бедных родителей, а, напротив, повергали в страх: кто бы ни был виноват в болезни Эли — танцы, феи или сочетания небесных светил — девушке становилось все хуже.

Наконец, Маргарета, доведенная отчаянием до крайности, взмолилась:

— Одерик, давай поедем к этим людям! Я знаю, что Эли может спасти только этот мальчик, кем бы он ни был: принцем, нищим или выходцем из преисподней! Пусть он приедет к ней, пусть поговорит… Еще ничего не пропало — они виделись всего лишь раз. Пусть он не выказал к ней тогда интереса — и что с того? Столько суеты, столько людей вокруг! Наша бедная дочь приняла все слишком близко к сердцу, ей просто не доводилось бывать на таких сборищах, вот она и придумала себе невесть что. Мы объяснимся с тетушкой-опекуншей, и, быть может, окажется, что ничего не потеряно… Людям со стороны нипочем не понять, как страшно то, что происходит с Эли, но мы-то знаем о проклятии! Все наши несчастья происходят неспроста, и нам нужно во что бы то ни стало заполучить для Эли этого Ашвина!

— Но если мы пойдем сватать Эли к едва знакомым людям — они подумают, что мы сошли с ума, — отвечал на это Одерик, который был огорчен едва ли не сильнее жены, однако даже в горе сохранил некоторое здравомыслие.

— Ах, да какая разница, что они подумают! — закричала Маргарета. — Ради спасения дочери я готова на все!

И тем же вечером они отправились в гости к госпоже Кларизе и ее воспитаннику — безо всякого приглашения, без предупредительной записки!.. Но на что только не пойдешь, когда единственная дочь сгорает в лихорадке то ли от любви, то ли от проклятия, то ли от Луны, вошедшей в созвездие Совы.