Не своя война

Эпилог

Зазвенели колокольца у двери, сигнализируя о том, что мальчик-разносчик бросил в корзину пачку новостных листков.

— Я возьму! — прежде, чем встать из-за стола услышал Ллойву звонкий девичий голос с первого этажа. Вот и славно, у него много работы перед отъездом. Справа лежала стопка конспектов, слева письма и приглашения, на которые надо ответить до вечера.

Послышались частые шаги, и вскоре дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Мара, сильно подросшая за последние три года. Она вытянулась, приобрела особую стать рядом с «господином Лиром», как его теперь все называли.

— Стучать, Мара, надо стучать, — посетовал Ллойву, откладывая перо. — Я работаю, если ты обратила внимание.

— Мы уезжаем завтра! — воскликнула девочка. Непослушные пепельные пряди, никак не желающие поддаваться рукам гувернантки торчали во все стороны, придавая девочке сходство с одуванчиком. — Ты обещал, что мы погуляем!

— Погуляй с госпожой Вармой, я занят, — стараясь быть твёрдым, проговорил Ллойву, — прошу.

— Но…

— Я прошу, — сказал Ллойву резче, чем следовало. На это Мара надулась.

— Нас ждёт длительное путешествие, Мара, незачем дуться, — Ллойву поправил окуляры и опустил взгляд снова в конспект.

— Можно мне к Таоке? — прозвучал вопрос заданный самым невинным тоном.

— Нет! — отрезал Ллойву даже не поднимая головы. — Едва вы встречаетесь, я принимаю жалобы от госпожи Валерены на разбитые окна. Почитай что-нибудь.

— Просто Таоке плохо кидает мяч. Читать скучно!

— Тогда соберись в дорогу, но не мешай мне, прошу.

— Я… уже… готова! — прочитала Мара, спрыгивая по лестнице, считая ступени.

Ллойву поднял взгляд на оставленную открытой дверь. Опять, что за дитя! И занялся письмами. В основном приглашения к ужину: «… и обязательно возьмите с собой эту милую девочку…». Милая девочка умудряется находить приключения на ровном месте. Даже на Аст’Эллоте, где совершенно безопасно, это вам не города люди. И каждый раз: «Тебе нельзя волноваться, Ллойву, доктор тебе запретил». И тем не менее…

Письмо от Дженве Ллойву поспешил развернуть первым. Брат писал, что договорённости достигнуты, что корабль в далёкую Гордарию отправится, как только откроется сезон. И приглашал посетить эту прекрасную страну. Непременно. Но прежде надо исполнить один долг перед девочкой. Дженве писал, что тьярд ждёт Ллойву Лира с визитом и надеется услышать нечто удивительное, потому что наслышан о нем.

— Нашли сказочника, — усмехнулся Ллойву. Писал, что отец замкнулся на Аст’Иллое, но продолжает вести свою игру, хотя уже не так влиятелен, как раньше. Асатры приняли нового главу дома спокойно и даже с радостью. Дженве прочили новую жену, но брат был против, о чём писал на нескольких страницах подробно. Это было забавно. Ллойву отложил письмо. Всё устроилось лучшим образом. Равновесие восстановлено. Эти странные люди приняли Аст’Эллот со всеми странностями. Суеверия искоренены, про Беса забыли. Наконец-то. И в этом тоже заслуга Дженве, хоть он и не кичится своими талантами. Иногда Ллойву казалось, что план Беса состоял к пробуждению брата, а вовсе не к помощи больному асатру. Но об этом не спросишь, ибо Бес исчез навсегда. Надо закончить и собираться в дорогу. Ллойву отбросил сантименты и склонился над бумагами.

Путь к Пику Дьявола Ллойву решил проделать, когда дороги подсохли совершенно и погода устоялась к теплу. В первый раз они шли с братом, не ведая, что найдут там свою судьбу, в этот раз Ллойву спешил туда, чтобы отдать долг и перестать мучить свою совесть.

Он сказал тогда Мариссе, что её папа больше не придёт, но она не поверила. Она была убеждена, что через три года они обязательно встретятся. Что ж, день настал. Они проделали весь этот путь длиной в три года, чтобы увидеть очевидное.

Ллойву силой Искры открыл проход, заставляя каменную породу уступить его воле. Что они найдут там? Не станет ли разочарованием эта поездка? Простит ли Мара его хоть когда-нибудь?

Едва проход был свободен, Мара поспешила внутрь.

— Стой, — Ллойву преградил ей путь, — мы не знаем, что там.

И осторожно двинулся вперёд сам. Тоннель оказался неглубок и выходил к небольшой цветущей долине. Мара осторожно ступала следом, но едва впереди показались цветущие яблони, огороженные полуразвалившийся тыном, бросила поводья крода и побежала куда-то вглубь сада.

Ллойву растерянно погладил крода по морде. Что она может там найти? Но радостный визг не оставил сомнений. Многое.

— Папка! — завизжал сад знакомым голосом. — Папка!

Осторожно ступая, Ллойву вышел на тропу меж деревьев. Его названная воспитанница повисла на невысоком мужчине, напоминающего Беса отдаленно. Полуседая голова, изуродованное шрамом лицо и покалеченная правая рука. Этот человек знатно испытал за свою жизнь. Но Мара смело прижималась к этому господину, обвив его ногами в талии, хотя такое точно не подходит для воспитанной леди. Ллойву приблизился, и человек поднял на него счастливый взгляд. Таких глаз не забыть: один с бельмом, а другой серый, холодный как камень.

— Добро пожаловать, благородный асатр дома Лир, — усмехнулся этот странный людь, протягивая покалеченную руку без двух пальцев, а второй придерживая повисшую на нем дочь.

— Ты? — Ллойву облегчённо улыбнулся, — Я считал тебя погибшим все эти годы!

— И это к лучшему, — хрипло рассмеялся Бес, — Я открыл вам дорогу, разве нет?

— Так это был спектакль! — Ллойву улыбнулся несмело, потом рассмеялся. Словно гора с плеч свалилась.

— Пойдём, — Бес лихо махнул рукой, — познакомлю тебя с супругой…

— Она? — сколько раз эта неизвестная женщина спасала ему жизнь? — Тоже человек?

— Эти пять лет мы живём людьми, — кивнул Бес, — это наше время. Благодарю тебя за всё. Особенно за Мышку.

— Я не ожидал… — растерянно проговорил Ллойву, прошел вглубь сада, где был виден дом и невысокая женщина, стоящая у входа. Она обернулась, взглянув на асатра огромными серыми глазами его воспитанницы. — и чрезвычайно рад.

Марисса слетела с рук отца и бросилась к матери.

— Проходи, походи! — Бес сделал приглашающий жест. — Мы ждали тебя. И очень рады. Останься погостить.

— С удовольствием, — Ллойву поклонился женщине, поймав в ответ кроткую улыбку.

— Я бы хотел услышать твою историю, — сказал он, — ты? Человек?

— Услышишь, ты всё услышишь, благородный асатр дома Лир…