Возраст дождя

— О! — сказала Агген. — Значит, ты с самых нижних витков. Я и не слыхала, что там живут плоскоглазые.

Это простое с виду признание заставило Филиппа надолго замолчать, как будто он оказался в логическом тупике.

Потом он сказал:

— Помоги мне выбраться отсюда.

— Твоя одежда совсем разорвется, — предупредила Агген. — А кожа поцарапается. Кусты очень колючие.

— Другого пути нет, — возразил Филипп. — Я уже думал об этом. Ты ведь вернулась для того, чтобы помочь? Если сейчас ты не сделаешь этого, то уйдешь разочарованная. К тому же одной по ночам ходить опасно.

Агген посмотрела по сторонам и увидела, что сумерки закончились. Наступила настоящая ночь.

— А как ты защитишь меня, если повредил ногу и не можешь ходить?

— Сначала помоги выбраться, а там — поглядим. У меня есть кинжал. И я выгляжу высоким, по крайней мере в здешних краях.

Агген поразмыслила и поняла, что он прав. К тому же ей хотелось рассмотреть его получше и расспросить о тысяче разных вещей. Например, о том, каково это — являться Филиппом. Иметь плоские глаза, быть старше, чем Агген, быть чудовищем, быть выдуманным, быть из-под земли.

Она протянула ему руку:

— Хватайся, будем тащить.

Девочка зажмурилась, собирая в себе мужество для чужого прикосновения. Оно действительно оказалось неприятным, но только в первое мгновение и только потому, что Агген вообще с трудом переносила, когда до нее дотрагивались, даже близкие. У Филиппа была сухая, жесткая ладонь — крупнее, чем ожидала Агген. Эта ладонь как будто довершила то, что начал голос: теперь Агген почти совершенно понимала — каково это «быть Филиппом». Не имело значения, можно ли счесть его чудовищем, был ли он из-под земли и не выдумал ли его кто-нибудь: где-то очень далеко у Филиппа оставались друзья и семья.

— Крепко держишься? — шепнула Агген. Она боялась говорить громко.

Филипп ответил:

— Кажется.

Агген изо всех сил потянула его на себя. Он сначала как будто упирался, а потом одним рывком вывалился на траву и скорчился, поджав одно колено к животу. Вторая нога у него была прямая, как палка.

Агген обтерла руку о платье и села рядом с головой Филиппа. Голова чуть повернулась, плоские глаза уставились на Агген.

Луна ползала между ветками большого дерева, то поглядывая вниз мутным оком, то опуская полупрозрачное веко и жмурясь. В этом неверном свете Агген и Филипп рассматривали друг друга.

Потом девочка сказала:

— Ты будешь лежать всю ночь?

Такое развитие событий представлялось ей весьма скучным.

— Надо выбираться из парка, — согласился Филипп.

— А с кем ты подрался? — спросила Агген, не предприняв ни малейшей попытки помочь ему встать.

Филипп осторожно перевернулся на спину, вытянул и вторую ногу. Сунул ладони под голову.

— Сначала я повздорил с какими-то типами, сам того не желая, а потом меня сшибли на землю и проехались по мне колесами — и опять-таки без малейшего желания с моей стороны, — ответил он. — Вот как это вышло. Я приближался к подножию горы…

— Это Золотая Альциата, — перебила Агген.

— Гора? — уточнил Филипп.

— Гора и город на ней. И все королевство. Это все — Альциата.

— Королевство — гора?

— И город на ней. А на самой вершине — королевский дворец. И во дворце, в самой высокой башне дворца, — король. Разве ты этого не знал?

— Я многого не знал и до сих пор не знаю, — отозвался Филипп задумчиво. — В любом случае, поначалу Альциата не показалась мне такой уж Золотой…