Бесаме мучо

— Доброго утречка, Саша. За белыми собрался?

— За ними, — согласился Александр.

— Ходи на Куккову гору. Там их хоть косой коси. Только через болото идти не вздумай — там, Пырка говорила, опять блуждающая чаруса** объявилась. Ухнешь — и привет, даже сапогов не останется. Так что иди по тропе через осинник, в обход. Понял?

— Да, понял, — кивнул Александр, — спасибо, Карина Петровна.

Блуждающая чаруса была этакой местной деревенской фишкой, в неё верили все, включая Николая Михалыча, и лишний раз на ближнее болото не совались, предпочитая за клюквой мотаться на дальнее. Александру же вся эта история с лужайкой, поросшей мягчайшей травой посреди болота, которая то появляется в разных местах, то пропадает, а стоит ступить на неё — провалишься в ледяную торфяную воду с концами, казалась полной чушью. Ну ладно, есть такие места, но с чего им туда-сюда блуждать? И как эта самая чаруса по болоту перемещается? И главное — зачем? Александр пытался расспросить об этом словоохотливых пенсионерок, но именно на эту тему они почему-то общаться не желали, туманно бормоча что-то о «непутёвых городских» и «происках нечистой силы». Так что вопрос продолжал оставаться открытым и обе стороны благополучно пребывали при своём мнении. Но со старухами Александр предпочитал не спорить, вежливо соглашаясь.

Но на Куккову гору Александр всё-таки пошёл по тропинке в обход, зная, что смотрящая ему в спину Карина Петровна бдительно следит, чтобы он не свернул не туда. Впрочем, с утра, по прохладе это было даже приятно.

Насчёт небывалого урожая пенсионерка не соврала — грибов в лесу на Кукковой горе оказалось видимо-невидимо на любой вкус. И лисички, и сыроежки, и моховики, и крепенькие подосиновики — «красяки» по-местному, и бледно-серые подберёзовики словно сами лезли под ноги. Но Александру хотелось именно белых, так что некоторое время по лесу он побродил до тех пор, пока не наткнулся на уставленную белыми прогалину. А потом ещё на одну. И ещё. Короче говоря, грибник пришёл в себя только тогда, когда корзина была полна с верхом, полон и взятый на всякий пожарный полиэтиленовый пакет из «Пятёрочки». Александр уже подумывал снять футболку и набрать туда крутобоких красавцев с бархатными шляпками, но вовремя опомнился. Не последний раз он в лесу, а обирать всю эту красоту кроме соседок и Николая Михалыча некому.

Так что Александр взял корзину и пакет и отправился домой — даже то, что он собрал, придётся чистить не один час.

За то время, пока он бродил по лесу, день разгулялся, стал жарким, и возвращаться в обход решительно не хотелось. Хотелось поскорее оказаться дома, затолкать грибы в холодильник, облиться у колодца холодной водой и немного отдохнуть с баночкой пива и хорошей книгой.

Книг в доме оказалось неожиданно много — в основном старые, ещё советские издания — старые добрые собрания сочинений классиков, но были и детективы, и «Мир Приключений», и даже разрозненные тома «Библиотеки приключений и научной фантастики». Из более или менее новых, явно уже Тоськой привезённых, были Харуки Мураками, Сергей Лукьяненко и все книги Роулинг. Так что какой-никакой выбор духовной пищи имелся.

Но до этой пищи ещё следовало дойти. И грибы донести, ага. И Александр решительно свернул к болоту, решившись пойти короткой дорогой.

Некоторое время он ещё осторожно поглядывал под ноги, но потом пошёл всё быстрее и быстрее — уж очень тело просило отдыха.

Он и не понял сразу, что случилось, когда во время следующего шага нога вместо пружинистой кочки провалилась куда-то вглубь. Неловко кувыркнувшись, Александр уже успел заметить перед носом покрытую прекрасной мягкой травой полянку. Он попытался что-то сделать, поднять руки, схватиться за ближайшую кочку, но тело уже тянуло вниз, вниз, ледяной холод резко пахнувшей торфом воды сковывал тело, отбирая волю сопротивляться. Александр забарахтался — отчаянно, он не хотел умирать, только не здесь, не так…

Но коварная чаруса оказалась сильнее беспечного человека. Ещё секунда — и его затянуло с головой, в рот, в нос, в уши хлынула ледяная вода, жуткий холод вмиг заполнил и заморозил всё, и последней мыслью в гаснущем сознании было: «Ничего себе — сходил за грибочками…»

Чаруса сыто булькнула, переваривая нежданную добычу, зелёная трава моментально затянула безобразную чёрную дыру, и ничего больше, кроме пакета с отборными белыми грибами, валявшегося на соседней кочке, об Александре не напоминало…

* * *

Только для самого Александра ничего ещё не кончилось. Скорее уж началось…

Он захлебнулся ледяной водой, его окружила тьма, мелькнула в голове дурацкая последняя мысль… и тут всё словно замерло. Александр с удивлением понял, что мыслить не перестал, просто вдруг словно ослеп, оглох и потерял всякую чувствительность.

«Ого… кажется загробная жизнь существует…» — с удивлением констатировал Александр.

— Дурак, — спокойно произнёс рядом совершенно ровный и какой-то бесцветный голос. — Это сильно похоже на жизнь?

— Я мыслю — следовательно, я существую, — огрызнулся Александр классическим изречением и снова удивился, отметив, что он не сказал это в привычном ему смысле, скорее уж подумал.

— Я и говорю — дурак, — повторил голос. — Существование — это не жизнь. Это переходное состояние.

— Переходное — куда? — удивился Александр.

— На следующее перерождение, — отозвался голос. — А если цепь перерождений подошла к концу — то в нирвану. В смысле, тогда усопший становится чистой энергией и переходит на качественно другой уровень существования. И мыслить начинает совершенно по-другому.

— И как там, в нирване? — поинтересовался Саша, чтобы поддержать разговор.

— Понятия не имею, — прорезались в голосе нотки брюзгливости. — Но никто ещё не возвращался жаловаться. И вообще, Сашок, что ж ты неслух-то такой? Послушал бы Карину Петровну — был бы сейчас живой.

— Да, — вздохнул Александр. — Нехорошо получилось.

— А мне, думаешь, хорошо? — с ноткой возмущения в голосе произнёс собеседник. — У тебя совсем другая судьба… Была.

— Счастливая? — с трепетом спросил Александр.

— Нормальная, — отрезал невидимый собеседник. — А ты чего учудил? Вот какая ебическая сила тебя дёрнула через болото переть?

— Жарко было, — вздохнул Александр. — Устал.

— Ну, теперь точно отдохнёшь, — съехидничал собеседник. — Лет этак триста.

— Триста лет вот так? — охнул Александр. Перспектива не впечатляла.

— Не нравится? — съехидничал вынужденный сосед. — Могу посодействовать с трудоустройством.

— В смысле? — удивился Александр.

— В прямом, — ответил невидимый собеседник. — Ты умер, хотя не должен был умирать. Но ты жил в одном из миров, где это, увы, конечно. К тому же, как это ни грустно, в судьбе твоего мира ты далеко не ключевая фигура. Но я могу отправить твою душу на перерождение в другой мир, в тело того, чья судьба связана с судьбой его мира. Более того, он является ключевой фигурой.

Александр потряс головой. В способности строить сложные и малопонятные словесные конструкции его странный собеседник мог поспорить с самим магистром Йодой.

— И что же это за фигура? — осторожно спросил Александр, когда врубился в смысл сказанного и решил уточнить условия, прекрасно понимая, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке… А значит, всё далеко не так радужно.

— Ну… — мрачно протянул собеседник. — Он тебе давно известен. И тоже не должен был умереть так рано. А без него… Без него всё бессмысленно. Больше сказать не могу, разберёшься на месте.

Александр задумался. Ощущение того, что его крупно так подставляют, росло в геометрической прогрессии.

— Допустим, я соглашусь, — сказал он. — А что мне за это будет?

— Много чего, — быстро ответил ему неизвестный. — Ты сможешь начать жизнь сначала, у тебя будут недоступные многим способности… и да, известность… слава… богатство. Кое-что, правда, подправить придётся, но тут ты не будешь в претензии… надеюсь. Тебе мало?

— Нормально, — ответил Александр. — Но мне хотелось бы, — тут он вздохнул, вспомнив любимого человека, оказавшегося предателем и манипулятором, — чтобы никто не мог на меня воздействовать. Никогда. Ни в чём.

— Совсем — не получится, — ответил собеседник. — Такие уж там граничные условия, извини. Но твой разум и мысли будут защищены от проникновения в них. Поверь, у того, кого ты заменишь, такой защиты не было. Ну что, согласен? Время истекает. Не согласишься — точно тут будешь триста лет торчать, с ума сойдешь и желание жить утратишь. В ничто растворишься. Хочешь такого?

— Не хочу, — вздохнул Александр.

— Тогда соглашайся.

— Ладно, — вздохнул Александр. — Согласен.

— Вот и ладушки, — обрадовался невидимый собеседник.

И тут вернулось ощущение телесности, и Александр снова почувствовал, как ему в рот хлынула ледяная вода…

*пауперизированный — обнищавший, находящийся в состоянии крайней нищеты.

**ЧАРУСА́, -ру́с, -а́м, мн. Обл. Трясина, топь, заросшая сверху травой. Чаруса — лужайка в болотистом лесу, лужайка, на которой трава особенно красиво шелковиста и зелена, но если ступить на нее — провалишься в бездонную трясину. М. Горький, Дело Артамоновых.