По краю огня

— Будет исполнено.

Проводив его сиятельство к выходу из тайного лаза, Райан Рексфорд вернулся к столу. Собрал листочки монографии в аккуратную стопку, убрал ее в лежащую тут же папку и, уже закрывая ее, раздумчиво сдвинул брови. Предсмертную записку, найденную в замурованной комнате под рукой почившего мэтра, он тоже читал — она не была зашифрована. И летописи, касающиеся эпохи правления Трельона Восьмого, по приказу номера Первого Райан поднимал лично. «Что-то не сходится с этим Осколком», — в очередной раз подумал он. Согласно записке и той же летописи выходило, что защитники Мидлхейма всё же воспользовались силой Хаоса. Отправив на тот свет не только данзарских магов, но и своих — тех, что в момент удара находились в опасной близости от Осколка. Но кто отдал ему приказ? Сам король? Или всё же верховный маг, который ну никак не мог в такой отчаянный момент отсутствовать на стене? И как же тогда получилось, что достопочтенный мэтр, в отличие от соратников, остался жив?..

— Хаос, — проронил Райан, поднимая голову и всматриваясь в темноту каменной арки. В памяти вновь всплыли строки предсмертной записки: «он не знает законов, он не имеет хозяев и, даже обращенный во благо, несет только смерть». Саймону эль Хаарту, конечно, было виднее, но его собственная смерть была делом его же рук — судя по положению тела на момент гибели и принимая во внимание осколки крошечного пузырька на полу возле кресла, верховный маг Трельона Восьмого сам оборвал свою жизнь, приняв яд. Выходит, Хаос его пощадил? С чего вдруг? «Скорей бы уже разобраться с папками, — подумал Рексфорд, возвращаясь к своим чертежам. — Сто к одному, все ответы там!»

Он уселся за стол и, потянувшись за карандашом, вновь бросил задумчивый взгляд в непроглядную тьму под аркой. Она пугала и притягивала одновременно. До Осколка буревестники доберутся еще нескоро, да и король велел не торопить событий — тем более, что опасения номера Первого, связанные с тайной забытого лаза, номер Второй разделял. Но он не любил ждать. И предпочитал знать заранее, на каком находится свете. «Оружие, — думал Райан, с карандашом в руке склоняясь над чертежом подъемного механизма. — Оружие небывалой силы, что стерла с лица земли несколько тысяч боевых магов в одно мгновение!» Он недоверчиво качнул головой. Возможно ли вообще такое? И если возможно — почему тогда Трельону Восьмому не пришло в голову просто убрать со стен собственных боевиков вместе с магистрами?

Или Хаос и здесь оказался сильнее?..

С дежурства Райан сменился в девятом часу утра, когда на смену ему прибыл номер Седьмой. Препоручив соратнику чертежи и передав распоряжение его сиятельства касаемо номера Третьего с его неуемным пером, Рексфорд отправился домой — воронкой, как уходили и приходили все буревестники в последнее время. Даже несмотря на то, что Рауль Норт-Ларрмайн занял трон, а следом за ним и граф Бервик поднялся на ступень выше, тайная канцелярия всё еще подчинялась верховному магу. Разумеется, и в ее сплоченных рядах у предприимчивого графа были свои люди, однако личную гвардию его сиятельство предпочел держать подальше от двора — практически всю. И светиться почем зря не велел. Райан не видел в этом такой уж необходимости, справедливо полагая, что о буревестниках эль Гроуву давно известно, но мнение свое держал при себе. Хотя, положа руку на сердце, распределением ролей остался недоволен: Четвертого Бервик пристроил в круг ближней охраны его величества, Шестого определил к себе вестовым, а Рексфорда, первого среди буревестников после себя самого, отчего-то поощрять не спешил. По мнению Райана, это было несправедливо. И карьерному росту отнюдь не способствовало, а планы на будущее у сына магистра щита были грандиозные. Как минимум — лет через десять-пятнадцать сменить на посту отца, как максимум — возглавить тайную службу короны. Он был магом, как эль Гроув, в отличие от номера Первого. Причем далеко не бесталанным. И торчать под землей с утра до ночи, в то время, как другие его соратники невесть за какие заслуги приближены к трону, ему было не в радость. Райан, конечно, виду не подавал, но самолюбие его страдало.

«Одна теперь надежда — на Осколок, — думал он, уже вернувшись домой, перекусив чем бог послал и готовясь отойти ко сну. — Как бы то ни было, разработка по большей части на мне, а это уже кое-что… Только бы дело и впрямь оказалось стоящее! Тогда, быть может, мне позволят лично доложить королю о результатах — а там, глядишь, я и Шестого с Четвертым подвину». Номер Второй, зевая, улегся в постель. Вышеупомянутых буревестников он ценил, признавая их сильные стороны, однако, по его мнению, его собственная ценность была повыше. «Конечно, с эль Хаартом я здорово облажался тогда, в Бар-Шаббе, — хмурясь, подумал Райан, — но ведь не критично. И назад его доставил в целости, как было велено. А боевой факультет… Что ж, от призыва первый алхимик сына и без сторонней помощи убережет!» Вспомнив о Нейле, номер Второй поморщился. Он не сомневался, что своим нынешним «заточением» в подземелье обязан был именно ему. Демоны б взяли Алмару, ее почтовый двор и всё его змеиное кубло! Если бы не ан Фарайя… «Что он вцепился в этого дурня? — в очередной раз с досадой подумал номер Второй. — Какой ему с него толк? Информацией не разживешься, в койку не затащишь… Приказали? Но чего ради?»

Райан откинулся затылком на подушку и закрыл глаза. Фаиз ан Фарайя противник был серьезный и дело свое знал, как бы самому Рексфорду ни хотелось обратного. Почти три года Райан ходил вокруг него кругами как голодный шакал, выискивая хоть одно слабое место, да всё без пользы. Не было у этой сволочи слабостей. Даже свои, мягко говоря, нетрадиционные предпочтения в постели Фаиз считал нормой — женщины, мол, для расплода, а мужчины как раз для любви — однако и с этой стороны подобраться к нему Райан не смог. С юнцами из веселых домов алмарец не откровенничал — он их, похоже, и за людей не считал, в школе общался лишь с соотечественниками, которых переманить на сторону не представлялось возможным, а уж о его личной двойке и думать было нечего. «Хоть сам ложись! — плевался Райан под стыдливое аханье Зигмунда де Шелоу. — Так ведь морду воротит, скотина разборчивая! Стар я для него, видите ли, и бледен не в меру!..» Зигги, краснея как маков цвет, зажимал руками уши и про себя такой избирательности адепта ан Фарайя только радовался — в отличие от самого Райана. Мораль у номера Второго была своя, а собственное тело он привык считать таким же оружием, как дар и сталь. Он не отказывал ему в удовольствиях, будь то вино, изысканное угощение или женщины, но, когда было нужно, без сантиментов использовал для дела. Использовал бы и здесь, да вот беда — Фаизу это даром было не надо.

«Зато эль Хаарт ко двору пришелся, — мрачно подумал Райан. — И ладно бы за красивые глаза, так нет ведь, печенкой чую! Алмаре наш новый фантомаг покою не дает — а учитывая, что вскрылись его таланты совсем недавно…» Сердито раздув ноздри, номер Второй открыл глаза и уставился в потолок. Дымка. И первый алхимик Геона — вот кто был настоящей целью. Да и по времени совпадает, эти двое спелись как раз тогда, когда до Алмары наконец дошло, что происходит. Конечно, помощи у ан Фарайя адепт эль Хаарт попросил сам, и даже, вполне возможно, тот действительно согласился лишь смеху ради — но к чему было после буквально за шкирку тащить эту бездарь на боевой факультет? И ведь протащил же, змея подколодная! А потом умело воспользовался благодарностью: со школой было покончено, однако даже теперь, вернувшись домой, общение с бывшим наставником Нейл не прекратил. И пусть к Райану, вроде бы, у него больше не было претензий, однако время он предпочитал проводить в другой компании — чего, надо думать, подлый алмарец и добивался. Номер Второй заскрипел зубами. Первый алхимик Геона нужен был не только востоку, а фантомагов и вовсе ни здесь, ни в Алмаре уже добрую сотню лет не рождалось. И надо же было такому случиться, чтоб сразу два пункта сошлись в одном человеке — слепом как крот, зато с отменной памятью!..

«На сторону он, конечно, не переметнется, — думал номер Второй, слипающимися глазами уставившись в потолок. — Не той закваски, да и отцу слишком предан, а первый алхимик патриот каких поискать. Но ан Фарайя и без всякой вербовки своё возьмет, восток кружева плести мастер. Меня он уже отодвинул, Зигги тут не помощник — особенно теперь, когда во дворце он нужнее… А этот наивный дурень развесил уши! Главное, ведь даже объяснять бесполезно, только хуже сделаешь — упрётся из принципа и вообще в алмарский дипкорпус жить переедет!» Райан скривился. Сын королевского магистра алхимии уже вторую неделю как служил в пятом солдатском госпитале от звонка до звонка, добираясь домой ближе к полуночи. Ужинал он у Лусетиуса, в доме на Парковой аллее, причем через раз — в обществе ан Фарайя, о чем номеру Второму, разумеется, было известно. И ладно еще Фаиз, с ним всё понятно! Но этот праведник, мерзнущий на вершинах своих моральных устоев, — ему-то что за шлея под хвост попала? Ведь не совсем идиот, должен же понимать, куда лезет!..

Райан зевнул во весь рот и натянул на плечо одеяло. Как же прижать эту змею, думал он, смыкая тяжелые веки. И как вернуть блудную овцу обратно в стадо — памятуя о волке? Уже засыпая, номер Второй вздохнул про себя. Пастушья собака из него была так себе.

Проснулся Райан поздно, далеко за полдень, но спешить ему было некуда — нынче, как и вчера, на дежурство в опостылевшем подземелье он заступал только в полночь. Поэтому, всласть выспавшись и отобедав в компании младшей сестры и ее гувернантки (отец был на службе, а брата, адепта одной из магических школ столицы, отпускали домой только на выходные), номер Второй перешел в гостиную. К четырем часам ожидались с ежедневными отчетами буревестники — Десятый с Тринадцатым, и оба не заставили себя долго ждать. Рексфорд прочел кипу донесений, отложил одно в сторону и задумчиво прищурился. Как он и предполагал, главная его головная боль в лице Нейлара эль Хаарта не желала сидеть спокойно в своем богом забытом госпитале. И, увы, не она одна.

— Значит, — протянул Райан, — и вчера они виделись. Второй день подряд…

— Так точно, — отозвался Тринадцатый. — Сначала поужинали, потом поднялись в курильню. Взяли отдельный кабинет.

— Который?

— Зеленый, — хмыкнул буревестник. Кабинеты в курильне Лусетиуса на Парковой аллее вместо номеров имели цвета, и зеленый, так же как золотой и синий, имели в стенах слуховые отверстия — а среди распорядителей Лусетиуса имелись люди, состоящие на отдельном довольствии у номера Первого. — Я лично прослушивал.

— И?

— Ничего особенного, — с сожалением пожал плечами Тринадцатый. — Так, что-то про госпиталь — эль Хаарт жаловался, что там околеть можно, а ведомство солдат в гробу видело. Погоду ругали в два голоса. Потом принесли кофе, и ан Фарайя целую лекцию закатил о том, что, мол, в Геоне его готовить не умеют. Всё оплевал — и кофе, и Лусетиуса, и столицу…

— Ну, это уж как водится, — хохотнул Десятый, отняв от губ свою чашечку. — Что еще от него ждать!