Трилогия Мёрдстоуна

6

Денис преподнес Филипу пинту пива и жалостливый взгляд.

— Без обид, Фил? Но выглядишь ты паршиво.

— Спасибо, Денис.

— Не за что.

— Что?

— Не за что?

— А, да.

Две ночи и три дня он лез из кожи вон, но и сейчас находился не ближе к окончанию повести Покета Доброчеста, чем в миг, когда экран подернулся синевой. Фиолетовый сценарий Минервы, который Филип теперь изучал усерднее, чем раввин Тору, предполагал, что именно должно произойти дальше, но не предлагал никаких средств навигации, чтобы попасть туда.

Очевидно было, что, невзирая на вмешательство Премудрого, Кадрелю суждено проиграть битву с гнусными прислужниками Морла. В конце концов, Мёрдстоун собственными глазами видел темные Фулы Морла. Ну, вроде как видел.

Однако каким именно образом была проиграна битва? Как Морл одолел могучее чародейство Гар-Беллона? И уцелел ли Кадрель? Ушел ли он снова в бега или, возможно, томится узником в одном из не-измерений Морла? Удалось ли Морлу наконец завладеть Амулетом Энейдоса? Скорее всего, нет, потому что… Ну, просто потому что. И где тогда, черт возьми, Амулет теперь?

Все эти клубящиеся, переплетающиеся меж собой загадки доводили Филипа до границ безумия; но что грозило ему безвозвратным путешествием в самый центр, так это факт, что он вообще задается такими вопросами.

Он наблюдал, как паб заполняется посетителями и приобретает чуть ли не праздничную атмосферу. Ах да, сегодня же пятница. Народ аж от самых Епископских корчей стекается попробовать авангардное Денисово меню. Официантки, Зои и Бернис, ссутулившись, сновали туда-сюда, на их юных девичьих усиках поблескивали капельки пота. Филип с чуть поддатой беспристрастностью отметил, что пояс стрингов Бернис торчит на семь-восемь сантиметров выше уровня джинсов, содержащих, по всей очевидности, три ягодицы. С каждой пинтой зрение у него становилось все более и более телескопическим. Он пугающе крупным планом видел, как ярко накрашенные ногти отрывают головы тушеным в текиле креветкам, наблюдал, как сальные языки слизывают волокна страусиного мяса со вставных зубов.

Позже вечером он различил сквозь просвет в толпе Старцев, сидящих у стены со своими братьями-близнецами. Закрыв один глаз, он заставил близнецов исчезнуть. А потом совершил рискованное путешествие через все помещение и сел рядом.

Минут через пять Эдгар сказал:

— Все, значится, путем?

— Неплохо.

— Людновато сегодня, — заметил Леон.

Не поворачивая головы к Филипу, Эдгар сказал.

— Не взыщитя уж, мистер, видок у вас почищща барсучьей задницы.

— Прост устал слегка. Работа. Ну, жнаете.

— Ели тут люциана, — сказал Леон. — Как вот здоровенная золотая рыбка, шоб ее. Но ничо так. Мяса в ей полно.

— Угу, — сказал Филип.

После шумной паузы Эдгар спросил:

— Опять, значится, творческий хрызис?

— Ну, не то шоб. Прост, ну, знаете. Ну тоисть, да. — Он приложился к пиву, рыгнул и осторожно опустил кружку на чугунный столик со столешницей из искусственно состаренного дуба.

Старцы синхронно отпили по три сантиметра «Гиннесса».

— Я тут жадумался, — сказал Филип.

— Ась?

— Ходил к Кровопивцам, на днях. Прост, ну жнаете, пройтись. И, ну это. Читал, самсобой, легенды. В книгах и все такое. Сплошной вздор, шкажу я вам. Но я тут жадумался, а нет ли других историй. Местные поверья, такое вот. Ну жнаете.

— Угу.

Прошло с минуту, не меньше.

— Вот я себе и шказал, — сказал Филип. — Шказал себе, значится, ежли кто и жнает, так это вы, жентльмены.

Взгляд Эдгара остановился на чем-то за левым плечом Филипа, взгляд Леона — на чем-то за правым.

— Про Кровопивцев.

Старцы синхронно выпили и отерли пену с верхней губы тыльной стороной большого пальца.

— Ага, — сказал Эдгар. — Ну значится вот. Вы по адресу. Леон, вот кто вам нужен. Он вам про Кровопивцев порассказать могет. Могешь ведь, Леон?

— Да чтоб меня, — отозвался Леон. — Как не мочь.

И погрузился в непрошибаемое молчание.

Яркая горбатая луна озаряла пустоши. Филип нетвердыми шагами двигался к Камням. Когда тропа наконец вышла на ровное место, он остановился переждать стеснение в горле и услышал голоса.

Приближающиеся фигуры издали были похожи на держащихся за руки девушку с пингвином. Увидев Филипа, они приостановились, но затем опасливо тронулись дальше. У девушки были длинные голые ноги, и она пошатывалась на них, точно хромой жеребенок. Пингвин оказался парнем в надвинутой на лицо кепке с козырьком, широченных черных джинсах и кроссовках; мотня у штанов болталась чуть ниже колен.

— Добвечер.

Парень булькнул что-то в ответ — звук на границе человеческой речи. В свободной руке он держал банку сидра. Девушка сдавленно хихикнула. Лунный свет блестел на кольце у нее в носу. Когда их смех стих позади, Филип повлачился дальше.

Сперва он принял сидящую на Алтарном камне маленькую фигурку за туриста-недомерка. Длинное одеяние с капюшоном вполне могло сойти за ветровку, обувь — за туристические ботинки. При ближайшем рассмотрении, однако, плащ оказался не из гортекса, а из какой-то промасленной синевато-зеленой ткани, слегка напоминающей замшу. Спереди он застегивался толстыми петлями, накинутыми на костяные пуговицы. Туристические же ботинки преобразились и крепкие сандалии с подошвами на гвоздях. Лицо у незнакомца было маленьким, широким, бледным и каким-то детским, если не считать глаз — те были древними. Руки расслабленно лежали на коленях — почти белые, с длинными пальцами. И синими ногтями. Когда он заговорил, голос его оказался знаком Филипу не хуже своего собственного.

— Ну и прыщавая задница у того парня, жуть.

— Ты?..

— Покет Доброчест? Само собой. — Старые глаза внимательно разглядывали Филипа. — А ты, прощения просим, совсем закосел. Хуже даже, чем о прошлом разе. Большой, смотрю я, охотник до выпивки.

— Пожалуйста.

— Пожалуйста? — Этот ломкий, чуть хрипловатый голос.

Филип с трудом ворочал языком.

— Кадрель, — умудрился выдавить он. — Битва. Я хочу. Должен. Знать, что произошло. Как закончилось. Морл.

— А-а-а, — сказал Покет. — Как закончилось. Ну, нет, пока никак. Можно сказать, незаконченное дело. Битва — да. И потом еще немного. Это я тебе могу устроить. Тута все на виду. Все равно что гнездо на облетевшем дереве. Все в Гроссбухах, у меня на руках. Тут-то никаких проблем. Проблемы у нас совсем в другой епархии.

— Пожалуйста. Мне надо… мой агент, она…

Грем поднял левую руку. Ладонь была гладкой и ровной, без линий.

— Ага, — сказал он. — Теперь вот мы подходим к самой сути. Я знаю, что тебе надо. Знаю, что надо тебе. О да. Но какой вопрос тут надо бы задать?

Филип откуда-то знал какой.

— Что надо тебе?

— Превосходно! Воистину превосходно! Самый подходящий человек для этой работки, как мы и думали. Ну что, заключим сделку, а? По-быстрому? А то время надевает колпак и шагает к двери.

— Какую еще сделку? Ты ваще о чем?

— Да задом наперед, совсем наоборот, проще простого. Я посылаю тебе остальное, ты добываешь мне Амулет Энейдоса.

— Тот самый Амулет Энейдоса?

— Не, хоть какой-нибудь, без разницы. Ну конечно, тот самый Амулет Энейдоса, мухомор безмозглый. Сколько, по-твоему, на свете таких хреновин?

— Но. Он же не. Не понимаю. Как я смогу?

Покет Доброчест вздохнул.

— Он в твоем королевстве. Его туда спрятал Тровер Меллуокс. А теперь, когда Тровер мертв, если он со своими треклятыми фокусами и правда помер, нам до Амулета не добраться. Морл, может, и мог бы, но мы точно не знаем. Хотя он-то над этим работает, можешь жену под заклад отдать, что да. Но ты, Марлстоун, ты мог бы отыскать Амулет. О да.

— Мёрд. Не марл.

— Чего-о?

— Ниважна. П-проехали. Шлушай, я, я ведь даже не жнаю, на что этот ваш Амулет похож. Н-не видел его. Понятия не имею, какой он из себя.

Писец вздохнул.

— Примерно вот такого размера, — начал он, расставляя пальцы, — и у него… Ой, да в свинячью задницу! Увидишь — узнаешь. Ну что, договорились или нет?

Филип почувствовал, что теряет равновесие, и выставил руку, чтобы опереться на камень, но тот ускользнул. Филип оперся на подкатившийся следующий.

— Если скажу да, расскажешь продолжение?

— До распоследней завитушечки и загогулинки. Сколько есть.

— Тогда давай.

— Уверен?

Глаза у писца горели по-совиному ярко, приспосабливаясь к темноте.

— Ага, шовершенно. Шовершенно уверен.

— Это все охрененно серьезно, Марлстоун.

Филип яростно закивал.

— Да. Очень серьезно. Очень, очень серьезно. Я понимаю.

Покет с несчастным видом вглядывался в лицо Филипа. Потом он вздохнул.

— Ну ладно тогда. От всей души надеюсь, ты и правда серьезно. Что там у вас делают, чтобы скрепить сделку? Каково ваше Клятвоприношение?

Филип отчаянно пробивался в сторону ясности и перевода. Сморгнул, боясь, что это все сейчас исчезнет. Как водится у пьяных, нашел убежище в формальности.

— Ну, за отсутствием контракта в письменном виде адекватной заменой обычно считается рукопожатие.

Покет скривился.

— Не думаю, что мне это по душе. Придется скреплять по гремовским обычаям. — Он поднялся на ноги. — Делай так.

Он накрыл большим пальцем левой руки веко левого глаза, а средним пальцем — веко правого. Филип сперва перепутал руки, но потом поправился. Покет нетерпеливо ждал. Потом он расставил ноги и правой рукой сжал промежность.

— Теперь так.

— А мне обязательно?

— Да, чтоб тебя.

Филип неуверенно ухватил себя между ног.

— Правильно, — сказал Покет сурово. — Пальцы на семечки положил?

— На что?

— Да на семечки. Шарики. Яйца. Тьху ты.

— Э-э, да, кажется, да.

— Хорошо. Теперь повторяй за мной. Слово в слово. Учти, чтоб как есть. Твой одурмаченный суслом мозг сейчас на это способен?

— Да. Думаю, да, — сказал Филип и икнул.

Покет снова вздохнул и начал:

— Четырьмя Жизнесущими Сферами я, Филип Марлстоун…

— Четырьмя Жизнесущими Сферами я, Филип Марлстоун…

— Заключаю сию сделку с Покетом Доброчестом.

— Заключаю сию сделку с Покетом Доброчестом.

— А ежели нарушу ее, чтоб им ссохнуться.

— А ежели нарушу ее, чтоб им ссохнуться.

Затем грем поднял обе руки и слегка встряхнул, словно обжегся или стряхивал воду. Он посмотрел на Филипа с мрачной серьезностью.

— Значит, уговор. И чертовски надеюсь, ты понимаешь, что это значит.

— Да. Кажется, понимаю.

Покет отвернулся, что-то бормоча себе под нос. Слов Филип не разбирал. Что-то про свинячью задницу и куда деваться. Он выждал.

— Ну ладно, Марлстоун. Давай покончим с делом. А как найдешь Амулет, принесешь его сюда и никаких фиглей-миглей. Я все равно узнаю, когда времена выровняются. Где, значит, ты срубился в прошлый раз? Вон там, да?

Мёрдстоун обнаружил вдруг, что лежит на залитой лунным светом траве с подветренной стороны от Пальца Ворчуна. Глядя вверх, он видел лишь глаза Покета Доброчеста — огромные-преогромные, как то последнее, что видит перед смертью какая-нибудь полевка.

А потом он заснул.

Меч с шипением вырвался из ножен.

Чернила зазмеились по странице. Запели боевые рога.