Приманка

— Какой полезный жених, — тихо отметила Луизьена.

— Это, миледи, еще не все мои достоинства, — учтиво отозвался маг, пропуская нас в круглую искусственную пещеру, освещенную парой магических фонарей.

В центре стоял старинный каменный стол, вокруг — несколько плетеных кресел, явно попавших сюда не так давно. В дальнем углу виднелась крепкая на вид дверца, и Танрод, усадив нас, прошел к ней, поколдовал и вернулся. Подвинув свое кресло вплотную, уселся и бесцеремонно захватил мою руку.

— Тетушка, — поглядев на его довольную ухмылку, приступила я к главному, — мы уже помолвлены, но…

— Не хотите тянуть со свадьбой, — легко угадала Луизьена. — И когда же свершится это знаменательное событие?

Она по обыкновению подтрунивала, но смотрела одобряюще, и я, как будто ныряя в омут, сообщила:

— Сегодня. Но тайно.

— Тогда мне нужно написать пару писем, — вмиг посерьезнела Луизьена и потянулась к сумочке.

— Я сам обо всем позабочусь, — категорично отказался Танрод. — Мы только хотели знать, желаете ли вы присутствовать на ритуале в качестве свидетелей? Если да, то могу привести и вашего мужа, он человек слова. А еще Вели хочет пригласить монахиню Мелисанту.

— Но она в монастыре… — заикнулась Луиза, с внезапным уважением оглядела моего жениха и кивнула: — Я могу ей написать. Она выйдет за ворота, там есть беседки.

— Знаю, — кивнул Танрод. — Так кого еще нужно взять?

— Род, — заволновалась я, догадавшись, что он подразумевает под словом «взять», — это же большой расход.

— Если бы я знал тебя меньше, то оскорбился бы, — сообщил он и тут же, склонившись к моей руке, бережно коснулся губами пальцев.

— Я написала Мелисанте, через десять минут можем идти, а Генри сегодня с друзьями на охоте, его лучше не трогать, — отправив письма, деловито доложила Луизьена. Помолчала и, опасливо покосившись на меня, вдруг сообщила, не глядя на Танрода: — Оскорбиться поведением Вельены может только тот, кто совершенно не разбирается в людях или одержим злыми намерениями. Она никогда не лжет и никогда не сделает ничего плохого, если на нее не нападут первыми.

— Я знаю это, теперь знаю. — Танрод снова поцеловал мне руку. — Вели, я отправлю тебя к Кэру, он должен достать платье. Жениться на монашках не позволено даже магам Саркана. Он и отведет тебя в храм, если ты не против.

— Лишь бы он не был против, — хмуро пошутила я. — Иначе придется тебе искать меня по всем окрестным горам и островкам.

— Не волнуйся, я дам ему строгий наказ, да и не такой уж он упрямый.

— Если вы говорите о маркизе Сангирте, — снова с лету угадала Луизьена, — то это крепкий орешек. И я предпочла бы быть рядом с Вели.

— Ему двоих не увести, — задумался Танрод. — К тому же это пустые страхи. Просто раньше Вели с ним не ладила, а теперь все будет иначе.

— Не поэтому, — вздохнула я. — Он очень беспокоится о Гили и боится предательства.

— Тогда нужно сказать ему правду, — намекнула Луизьена. — Судя по случившемуся сегодня утром, волнуется он не зря. Рядом с Гили наверняка есть предатели.

— Она уже уволила всех служанок, — сообщила я тетушке, хотя не думала, будто открываю ей нечто секретное, и оказалась права.

— Это мне известно, — кивнула Луизьена и лукаво усмехнулась. — Пострадала даже Бенни, которую устроила туда я. Но не предупредила ее высочество, чтобы она случайно не выделила девушку среди других, и теперь не знаю, как вернуть служанку назад.

— Я уже говорил, что вы действовали, как шайка шпионов, — буркнул Танрод. — Но раз ручаетесь за эту Бенни, то я ее верну.

— С каких пор лорд архивариус решает такие проблемы? — мгновенно поймала его оговорку Луизьена, но Танрод улыбнулся ей с самым любезным видом:

— Мне кажется, нет ничего удивительного, если один из магов, служащих императору, помогает своему собрату советом. Гораздо поразительнее, что тайны, которые мы постарались скрыть даже от людей, ехавших в том отряде, через несколько часов стали известны в герцогстве Дирзо.

— Но мы уже почти декаду живем в Тагервелле, — призналась Луизьена. — Выехали сразу же, как я получила от Вельены письмо.

— Но в нем не было ничего тревожного… — Танрод говорил все медленнее, потом с досадой хмыкнул: — Ну конечно, условное слово. Вели тогда все понимала неправильно.

Он, забывшись, притянул меня за руку поближе, заглянул в глаза, взглядом прося прощения.

А потом резко встал, подошел к одной из стен и повернул крючок для одежды. Рядом немедленно распахнулась узкая створка потайного окна, и в комнату плеснулся прогретый солнцем воздух, принося запах моря, полыни и рыбы.

— Вели, пора. — Танрод взмахнул рукой, чуть подтолкнул меня, и я оказалась на той же веранде, где недавно стояла с ним.

Но теперь совершенно одна. На душе сразу стало как-то пусто, да и день клонился к вечеру, солнце почти скрылось в холмах за городом, тени от домов стали расплывчатыми и нескончаемо длинными. Горожане не любили вечерами гулять по этой, погруженной в тень набережной, предпочитая уходить по выложенным песчаником дорожкам восточнее, к холму, на котором высились императорский дворец, особняки знати и храмы.

— Все готово, — донеслось от дома сухое заявление.

Оглянувшись, я обнаружила мрачного маркиза Сангирта, стоящего в проеме распахнутой двери, и медленно двинулась в ту сторону, с каждым шагом все яснее понимая, как права была Луизьена, досконально изучившая нравы мужчин. С учеником Танрода нужно поговорить, и как можно скорее.

— Лорд Кэрдон, — прикидывая, хватит ли мне на объяснения пяти минут, мягко начала я, войдя в обставленную в сельском стиле гостиную. — Почему вы на меня злитесь?

— Я? Ничего подобного, — объявил он ледяным голосом и не выдержал, презрительно добавил: — Я просто не доверяю вам. Вы приведете Онгильену к гибели.

— И у вас есть доказательства? — изумилась я, но сразу же осознала — если бы они у него были, маркиз уже убивал бы меня, причем ничуть не усомнившись в своем нраве.

И он прекрасно понял, что я об этом догадалась, — чуть подался вперед и свистящим шепотом произнес:

— А вы можете объяснить, отчего герцог напал почти сразу, как только вы оказались на моем месте?

— Не на вашем, а на своем собственном. Не забывайте, это вы ехали под моей личиной, — огрызнулась я, спешно ища веские доводы в свою защиту. — И это не я решила, что должна ехать с Гили, а Танрод! Причем посадил вас в ее карету за два дня до того, как сообщил об этом мне!

— Потому что ты свела его с ума, — Кэрдон забыл о том, что обращался ко мне с положенной между людьми нашего круга учтивостью, и теперь смотрел горящими ненавистью глазами, — и он стал цирковой собачкой, танцующей под твою дудку. Его не узнают ни друзья, ни родня, он не влюблялся в женщин ни в восемнадцать, ни в двадцать два, отверг трех выбравших его красавиц! А теперь вдруг решил срочно жениться на монашке, у которой проснулись слабенькие способности? Причем ментальные, какое необычное совпадение! А лисья хитрость и повадки опытного шпиона у тебя и раньше были, меня не проведешь.

Он вдруг прищурился и пристально уставился каким-то странным взглядом, въедливым и ласковым одновременно.

— Что ты намерен во мне рассмотреть? — еще шутила я, но уже чувствовала, как все сильнее кружится голова, словно я слишком долго каталась на карусели. — Кэрдон! Прекрати!

— Ну уж нет, — жестко процедил он, вглядываясь в мои глаза с безумной яростью. — Я не позволю тебе сделать из себя дурака и сожрать своего друга без соли тоже не дам…

Мир начал медленно вращаться вокруг меня и темнеть, как омут, рождая в душе ужас и отчаяние. Но вспыхнуло спасительным лучиком воспоминание об уроках Танрода, и я, невероятным усилием заставив себя зажмурить глаза, поставила последний придуманный мной щит. Он родился из снов, в которых я связанной по рукам и ногам дичью падала в бесконечно глубокую мглу, не имея возможности ни крикнуть, ни вздохнуть.

И теперь туда летел Кэрдон… вернее, я хотела надеяться, что летит, судя по сдавленному стону маркиза. Но поднять веки и убедиться в этом или снова попасть в плен его дара не имела никаких сил. Только стискивала кулаки, стараясь ни на миг не убрать щит, и вслепую отступала назад, мечтая оказаться возле двери и вывалиться на улицу. Истово надеясь, что там он не станет меня догонять.

Но голос маркиза, с бешенством хрипевшего нечто нечленораздельное, становился все ближе, и от ужаса я распахнула глаза, чтобы убедиться в самых страшных подозрениях: до крови сжав губы и превозмогая силу наваждения, Кэрдон двигался ко мне медленно и неумолимо, как каменный тролль сквозь ураган. Его поднятые руки со скрюченными пальцами были на расстоянии всего пары локтей и не оставляли никакого сомнения, как намеревается поступить со мной ученик и друг жениха.

— Прочь, — прошептала я, пытаясь силой четок отодвинуть ставшего врагом мага, но эти усилия оказались тщетны.

Почувствовав ослабление моего щита, он двинулся вперед еще упорнее и вскоре дотянулся до плеча, намертво вцепившись в монашескую накидку. И тогда от страха я ударила так, как учил мастер Леброт. Неожиданно, резко, костяшками туго стиснутых пальцев в кадык. Кэрдон захлебнулся стоном, схватился за горло, покачнулся и согнулся вдвое, заходясь в хрипящем кашле.

Водоворот, тянущий меня в темные глубины несуществующего моря, исчез моментально, и сразу же появилась уверенность, что теперь я смогу отодвинуть мага с помощью четок.

Еле слышно, но яростно выдохнула: «Прочь!» — и лорда снесло к противоположной стенке, в угол между деревянной резной скамьей и побеленным очагом. А я, раздумав немедленно бежать куда глаза глядят, выхватила почтовую шкатулку, написала два слова: «Кэрдон напал» и отправила Танроду. И только после этого, почувствовав, как дрожат колени, на всякий случай отступила к двери и встала позади низкого кресла из ошкуренных жердей, опершись на спинку. Попутно стягивая с головы душившую белую накидку.

— Кого ты вызвала, гадина? — прохрипел лорд, умудрявшийся следить за моими действиями.

— Танрода, — не стала я лгать, абсолютно уверенная, что магистр не задержится.

На оскорбления тоже не обратила внимания, никто из мужчин на его месте не стал бы разговаривать со мной учтиво после такого удара. Жалела лишь об одном — что не попросила захватить тетушку. Насколько я помню, она несколько раз встречалась с Сангиртом, но подробностей их разговоров никогда не разглашала. Впрочем, я и не интересовалась, зная принцип Луизьены не нарушать данного клиентам честного слова и не подвергать опасности друзей, вовлекая их в опасные чужие тайны.

Маркиз тяжело шлепнулся на скамью и отвернулся, растирая пальцами горло и больше не обращая на меня никакого внимания.