Обыкновенные монстры

Элис вдруг ясно вспомнила зияющую дыру, которую ужасное чудовище проделало в ткани мироздания тогда, в Лондоне. Никто из этих детей не был свидетелем того ужаса. Она посмотрела сначала на них, потом на измученного кейрасса и поняла, что им не одолеть другра, по крайней мере не сейчас.

– Надо спуститься во двор, – сказала она и, словно приняв какое-то решение, поднялась на ноги. – Там стоит экипаж, в котором приехали мы с Маргарет. Нужно выбираться отсюда.

Элис повернулась к кейрассу и опустилась на колени, а он, прихрамывая, подошел к ней и обнюхал ее раскрытую ладонь. В другой руке она сжимала оба клависа, а теперь аккуратно положила их на растрескавшийся пол и отошла назад.

– Они твои, – тихо произнесла она.

Кейрасс осторожно обнюхал клависы, затем поднял морду и посмотрел на нее, как бы размышляя.

– Давай, иди, – прошептала Элис.

И кейрасс, словно вдруг поняв ее, склонил голову набок и двумя большими глотками проглотил оба кейрасса. Потом он повернулся, бесшумно выскользнул в озаренный пламенем коридор, на стенах которого заплясала его тень, и исчез.

Дети стояли в стороне и молча наблюдали.

Рибс, все еще невидимая, простонала:

– Ох уж эти американцы! Никогда не упустят возможности сделать красивый жест.

– Ты о чем? – спросила Элис.

– О том, что в следующий раз лучше подождать, пока мы будем в безопасности.

Элис зашагала к залу, проверяя на ходу револьвер; ее длинное пальто развевалось у нее за спиной.

– Мы никогда не в безопасности, – пробормотала она. – И никакого следующего раза не будет.

Пока Элис с ребятами бежали по горящему особняку, на острове Маргарет, сжав в кулаках ножи, медленно ползла по наполненному воем подземелью. Вселявшие в нее ужас серые фигуры не двигались. Она повторяла себе, что должна помочь бедному мальчику, маленькому Марлоу, должна остановить Генри Бергаста, что бы он ни задумал. Ведь в какой-то мере это была и ее вина. Она давно должна была догадаться, к чему все идет.

Сжав зубы, она медленно продвигалась вперед. Мальчик, лишившись поддержки, рухнул на пол. Теперь все зависело от ее быстроты и от того, удастся ли ей застать доктора врасплох.

Но еще находясь в нескольких футах от него, она увидела, что он делает. Это потрясло ее. К поверхности орсина изнутри прижималось темное пятно – это был охваченный яростью другр, словно увязший в янтаре. Генри Бергаст погрузил руку в слизь другра, поглощая силу монстра. Затем он медленно потащил ее вверх, и она поднялась из-под натянутой кожи орсина – громадная, высотой не меньше двенадцати футов. Свое невидящее лицо она повернула к Марлоу. В это же мгновение вой серых фигур внезапно стих; они замолчали, но их черные широкие рты остались открытыми.

Тишина отдавалась в ушах Маргарет эхом, сбивая ее с толку. В воду все капала кровь из руки мальчика. Она потрясла головой, собираясь с мыслями.

Но тут Бергаст развернулся и плавно выпрямился, словно ожидал ее увидеть. Его безбородое лицо напряглось, под глазами появились тени, скулы заострились. Привычный мягкий размеренный голос доктора в то же время казался незнакомым.

– А, Маргарет, – произнес он. – Вы пришли, чтобы предупредить меня о Уолтере и о мистере Торпе. Но вы опоздали. Он мертв.

Она попыталась спрятать ножи, но он уже заметил их и, похоже, нисколько не обеспокоился. Позади него медленно извивался покрытый слизью другр. Монстр выглядел жалким и будто претерпевал невероятные мучения.

– Я видел во дворе ваш экипаж, – так же мягко продолжил доктор. – Что с вами произошло? Вы выглядите… нездоровой.

Он медленно, по-кошачьи обошел вокруг, а затем плавно присел перед ней и взял за запястья. Перчатка на его руке была грубой на ощупь, а ее деревянные пластины были заостренными. От нее исходил слабый пар, хотя она казалась прохладной. Бергаст без труда отобрал у Маргарет ножи.

Другр извивался над орсином, изгибаясь из стороны в сторону, напоминая пойманный в банку дым.

Вдруг за спиной Бергаста что-то зашевелилось, и Маргарет увидела Марлоу. Мальчик встал на колени и обеими ладонями ухватился за обнаженную руку Бергаста. Малыш сиял страшным блеском, его кожа просвечивала так, что сквозь нее виднелся череп, впалые глазницы, кости и вены. Он стиснул зубы.

Сияние полыхнуло ярче, и кожа доктора в месте соприкосновения их рук закипела, пошла волдырями.

Маргарет не верила своим глазам. Происходящее казалось нереальным.

Бергаст внезапно выпрямился и отбросил мальчика назад; Марлоу ударился головой о каменный пол, и в тот же миг его сияние померкло, он обмяк и упал без чувств.

Теперь сияла кожа самого Бергаста.

– Зачем вы это делаете? – закричала Маргарет, охваченная внезапной беспомощной яростью. – Я пришла предупредить вас. Я думала, что вы попытаетесь защитить их, всех их. Генри, я верила в вас! Все эти годы я помогала вам! Как и мой муж, мистер Харрогейт! Но вы… вы просто монс…

– Вовсе нет, – сказал Бергаст, – просто я преследую великую цель.

Он рывком поднял ее, скрутив запястья так, что она испугалась, что они сломаются. Затем он отпустил одну ее руку и занес нож.

– Генри… – прошептала она.

Но он, не обращая внимания на ее слова, вонзил лезвие ей в живот. Нож вошел в ее плоть по самую рукоятку, мягко и без сопротивления. Маргарет задохнулась от медленно растекающейся по всему телу боли.

– Я не монстр, – повторил он, глядя ей в глаза, вынуждая ее смотреть в свои. – Я не получаю от этого никакого удовольствия.

Он вытащил нож и отпустил ее.

Чарли вынес драгоценное сердце из склепа.

Мальчика окружало голубое сияние. Он держал покрытое слизью сердце глифика как младенца, завернув его в рубашку и покачивая на ходу.

Далеко на другом берегу озера виднелся объятый огнем Карндейл. Чарли посмотрел на пламя. Его руки и ноги были исцарапаны и окровавлены, но порезы уже затягивались, так что, отдышавшись, он обогнул разрушенный монастырь и, спустившись в кельи, осторожно зашагал вниз по каменной лестнице. Нужно было погрузить сердце в орсин.

Голубое сияние ослепляло. Чарли споткнулся о каменную плиту и поморщился – орсин был слишком ярким. Повернувшись, он заметил притаившиеся вдоль стен странные серые фигуры. Ни яркий свет орсина, ни тьма подземелья никак не влияли на их серость. Они повернулись к Чарли. Они были другими, не такими красивыми, как в мире мертвых, и уже не напоминали струящиеся ленты воспоминаний, но мальчик все равно узнал их. Духи.

Внезапно призраки бросились на него. Они не издавали ни звука, но двигались с невероятной скоростью. Содрогнувшись, мальчик ощутил прикосновение первого из них – он пытался дотянуться до сердца глифика. Сердце вдруг стало невероятно твердым и засияло тем же голубым светом; Чарли почувствовал, как его кожа начинает пузыриться и плавиться.

На него наваливалось все больше духов, и Чарли не смог удержать сердце глифика – оно выскользнуло из его рук. Мертвые вдруг оставили мальчика и сгрудились над маленьким сияющим комочком. Они пожирали сердце.

– Нет…

Чарли в ужасе упал на колени. Мертвецы, не обращая на него никакого внимания, вскоре поглотили сердце целиком. Рты и пальцы духов были перепачканы черной слизью.

Вдруг Чарли поднял глаза и увидел, что в поверхность орсина что-то упирается – что-то большое. Существо было странно плотным, вытянутым и как будто покрытым смолой. Следом он увидел склонившегося над орсином доктора Бергаста с деревянной перчаткой на руке; другую руку он по локоть погрузил в липкий бок странного существа, как бы удерживая его на месте. С ним что-то происходило: он дрожал, его кожа приобрела голубой блеск – почти такой, каким иногда сиял Марлоу. И Чарли понял: Бергаст высасывал мощь другра.

Разрыв между мирами продолжал расширяться. Мертвецы встали, уперев руки в бока, и обратили лица к орсину. Чарли подумал, что, потеряв сердце глифика, он всех подвел и что теперь орсин уже не запечатать.

А затем в полутьме Чарли разглядел неподвижные тела миссис Харрогейт и своего единственного друга Марлоу. Они лежали возле колонны: казалось, миссис Харрогейт каким-то образом затащила туда мальчишку, о чем свидетельствовал длинный кровавый след на полу. Подбежав к ним, Чарли увидел огромную рану в ее животе и понял, что она умирает. На левой руке Марлоу виднелся порез, мальчик был весь перепачкан своей кровью, лицо его побледнело. Он опоздал.

Но тут Марлоу слабо улыбнулся.

– Чар… ли… – произнес он едва слышно. – Я знал… что ты придешь.

Сердце Чарли разрывалось от боли. Он вытер глаза ладонями:

– Мне жаль, Мар. Извини, что так получилось. Я потерял его… потерял сердце глифика, я должен был запечатать орсин, но они забрали его у меня, я пытался их остановить…

Но мальчик только вздохнул и снова закрыл глаза.

– Мар?

Чарли повернул голову и увидел, что глаза миссис Харрогейт открыты. Она смотрела на него.

– Мои ножи, – прошептала она. – Если сможешь… Доберись до края… Резервуара… Ты еще можешь… Остановить его.

Он проследил за ее взглядом и увидел на полу недалеко от Бергаста длинные, грозного вида ножи.

– Глифик… его больше нет, – сказал Чарли, подавив рыдание и не понимая, чего хочет этим добиться. – Теперь мертвые пройдут в наш мир. Орсин уже не закрыть. Слишком поздно.

– Никогда не поздно, – прошипела миссис Харрогейт.

Глаза ее вспыхнули болью.

Чарли перевел взгляд на Марлоу, а затем вновь на миссис Харрогейт. Доктор Бергаст все еще склонялся над орсином, погрузив свободную руку в слизь другра, поглощая его силу.

Резко присев, Чарли гусиной походкой двинулся вперед, в водянистом свете голубого сияния перебегая от столба к столбу. Но к ножам было не подойти. Почти не думая, он закрыл глаза, выровнял дыхание и попытался освободить свой разум. Вдруг он почувствовал тишину, безмолвие, великий покой. Он выставил руку вперед, а потом представил, что продолжает тянуть ее, все дальше и дальше, ощущая, как растягиваются и напрягаются мышцы. Он напрягся сильнее, и руку свело судорогой – казалось, из нее, вызывая головокружительную боль, выскакивают суставы. Но потом Чарли вдруг ощутил, как его пальцы смыкаются вокруг рукоятки ножа, и открыл глаза. Нож оказался тяжелым, тяжелее, чем представлялось на первый взгляд, а его металл был теплым. Рука Чарли выглядела странно – сейчас она напоминала змею. Он медленно втянул ее, пошатываясь от боли. И все же сердце радостно стучало у него в груди.

У него получилось. Мортализация. Он смог.

Но вся радость в одно мгновение улетучилась. Бергаст продолжал высасывать из другра силы. Теперь доктор выглядел крупнее, его спина расширилась, и, казалось, весь он преисполнился первобытной энергией. Он снова опоздал. Он всегда опаздывал.

Чарли в отчаянии бросился вперед и по самую рукоятку вонзил нож прямо в спину доктора Бергаста.

Эффект был мгновенным. Сияние замерцало; другр обмяк и сполз обратно в глубины орсина. Бергаст обернулся, безбородый и безволосый. Губы его были растянуты в злобной зубастой усмешке, глаза блестели жутким блеском. По его коже расходилось голубое свечение – такое же, какое Чарли видел у Марлоу. А потом Бергаст пошатнулся и упал на колени, словно истощил все свои силы.