Нам не дано предугадать. Созидающий башню: книга IV

— Эгоист, — иронично прокомментировал его признание Джарет.

— Может, я и эгоист, — Семён покладисто кивнул, — но подозреваю, что тут мы с Кирюшей сходимся во мнениях. Пусть любая самая жуткая хрень, но вместе.

— Даже завидно, — вздохнул Джарет. — Что ж мне-то не везёт? Слушай, а можно я поеду с тобой в Алат?

— Хочешь поплакаться Кейтилю? — в голосе Семёна явственно проскользнули презрительные нотки. — Ладно, только закусывай и, главное, не лезь к нашему Подарочку.

— А что, малютка сделает из меня жаркое, как из Риса? — деловито поинтересовался Джарет.

— Вряд ли, — Семён ободряюще похлопал его по плечу, — она уже начала немного соображать. Просто Дарочка очень расстраивается, когда чувствует страх окружающих.

— Страх?! — в голосе бессмертного послышалось такое возмущение, словно его обвинили в жутком преступлении против человечества. — Свой подгузник смени.

Семён только усмехнулся и оседлал байк. Джарет последовал его примеру. Взревели моторы, и двое бессмертных понеслись в сторону Алата. Едва заслышав приближающееся тарахтение движков, Алик вылетел навстречу сменщику, но при виде Джарета слегка замялся.

— Тут это, — он стыдливо опустил взгляд, — небольшой беспорядок. Я не успел убрать, потому что наш Дарчонок наконец уснула, и я не хотел шуметь.

Семён осмотрел детскую и осуждающе покачал головой. С таким разгромом ему ещё не приходилось сталкиваться. Игрушки, пелёнки, распашонки и подгузники устилали пол детской сплошным слоем. Кое-где виднелись свеженькие и уже подсохшие пятна, оставленные то ли молочной смесью, то ли детской присыпкой. Похоже, отсутствие строгой мамочки, типа бабушки, отразилось на настроении малолетней хулиганки весьма своеобразным образом.

— И часто у вас такое? — Джарет удивлённо обвёл глазами разгромленную детскую.

— Папуль, ты же уберёшься, ладно? — заныл Алик, переминаясь от нетерпения с ноги на ногу. — Можно я уже поеду?

— А не слишком поздно для визита к барышне? — Семён скептично поднял правую бровь.

— В самый раз, — ответил за Алика Джарет. — Для того, чем наш донжуан собрался заняться, ночь — самое подходящее время суток.

Семён не стал спорить, и буквально через минуту преданный рыцарь Ильяры уже седлал своего железного коня, так кстати подогнанного Джаретом. Сдав вахту у колыбельки Дары, Алик не стал тратить время даже на то, чтобы смыть с себя пятна от молочной смеси. Он так спешил к своей милой, что напрочь проигнорировал не только рамки приличий, но и правила дорожного движения. И всё же являться пред светлые очи своей возлюбленной совсем уж без подарка он счёл неблагоразумным, особенно после долгой отлучки. Поэтому, прежде чем отправиться восвояси, Алик нарвал местных алатских цветов, благо на холме у лаборатории их росло превеликое множество.

Увы, не всем нашим планам суждено осуществиться, по крайней мере, полностью. Вот цветочкам, к примеру, так и не удалось стать залогом любви и преданности нашего юного воздыхателя. Похоже, в сценарии злодейки-судьбы для них была прописана весьма незавидная участь. Когда Алик наконец добрался до дома лесника, выяснилось, что хозяев нет в наличие. Дело в том, что Мартину с каждым днём становилось всё хуже, он ослаб настолько, что перестал уже вставать с постели. Ильяра сначала пыталась отпаивать своего пациента травками и сладким чаем, но потом поняла, что без профессиональной врачебной помощи не справится, и упросила отца отвезти её в Каламут. Что тут скажешь, не подфартило Алику с выбором времени своего триумфального возвращения в объятья Ильяры, зато ему повезло с другим. Едва войдя в гостиную, он так и застыл с открытым от удивления ртом, поскольку там на диване спал Мартин.

А в это же самое время Кира ползала по колючим кустам рядом с могилой Нарьяны в поисках жалких остатков местной флоры, годных для плетения венка. Если честно, она совершенно не верила в то, что её самопальный ритуал вызова духов сработает, но ничего получше придумать не смогла. Как ни странно, её зов был услышан, правда, ритуал пошёл не совсем штатно, поскольку в момент отклика она торчала в очередном кусте кверху пятой точкой, пытаясь дотянуться до жалкого беленького цветочка, забравшегося в самую гущу.

— Наш мир под угрозой, — сходу выпалила Кира, когда в её голове раздался недовольный голос вредоносной, но увы, могущественной сущности, взявшей на себя опеку Мартина. Слишком могущественной, чтобы этого гада можно было просто игнорировать.

— Лучше тебя знаю, — Демиург и не подумал скрывать своего дурного настроения. — Я над этой проблемой уже работаю.

— Значит, разрыв может закрыть не только Мартин? — у Киры от облегчения сделалось так легко на душе, что захотелось расхохотаться.

— Это не исключено, — проворчал голос, — да только мне такие умельцы неизвестны. Всё-таки придётся привлечь к спасению мира твоего сына.

— Позволь мне помочь, — Кира молитвенно сложила руки перед грудью, словно подселенец мог это видеть.

— Нет! Ты можешь всё испортить, — ответ прозвучал так категорично, что у несчастной мамочки заныло сердце от нехорошего предчувствия.

— Но с Марти ведь ничего плохого не случится? — заискивающе пролепетала Кира.

— Никто не знает своего будущего, — голос Демиурга прозвучал снисходительно, с эдакой ноткой превосходства, явно подразумевавшей, что уж ему-то это самое будущее известно во всех подробностях, по крайней мере, будущее Мартина. Понятно, что такой ответ Киру ни капельки не успокоил.

— Я не буду мешать, правда, просто поддержу своего сына, — принялась канючить она.

— Цена такой поддержки тебе известна, — в голосе подселенца совершенно не чувствовалось даже намёка на сочувствие к судьбе матери, насильно разлучённой со своим сыном. — Если только попытаешься искать Мартина, я убью твоего мужа у тебя на глазах.

— Мы все и так погибнем, — Кира обречённо вздохнула.

— Если ты не будешь вмешиваться, то этого не случится, — пообещал Демиург. — Всё разрешится очень скоро.

— Когда? — Кира набралась нахальства и принялась давить. — Мне дали сроку два дня.

— Так много мне и не понадобится, — снисходительно бросил подселенец и исчез.

Кира зашвырнула обратно в кусты с таким трудом собранный гербарий и поплелась к лаборатории, где располагался защитный купол, с некоторых пор ставший её домом.