Королева черных волков

Глава 3.2

Убей сильнейшего, а с остальными проблем не возникнет. Если от этого зависит твоя свобода — убей любой ценой.

Эрик Кейн был прямой угрозой моей свободы. И глупо было отрицать, что он был одним из самых сильных оборотней, что мне доводилось видеть. Это чувствовалось во всем. В его запахе, в его манере держаться. В том, как легко он сломал шею той волчице. Я никогда такого не видела.

Только я просчиталась…

Звук выстрела, Кейн успел едва отвести мою руку, и пуля разодрала ему бок, пройдя по касательной и врезавшись в паркет.

Он вырвал пистолет у меня из рук и отбросил в сторону. Светлая футболка медленно темнела на месте раны.

— Что случилось?! — ворвался в столовую Тагаччи.

— Вышел, — прошипел Кейн.

— Кто стрелял?! — взревел медведь.

— Вышел отсюда, — повторил Эрик Кейн, не спуская с меня диких глаз, которые начали светиться красным словно два фонаря.

Тагаччи повиновался. Кейн медленно убрал руку с шеи, и я увидела, как быстро заживают на нем четыре прокола от вилки. Надо было целить в голову. А теперь я поняла, что лишь разозлила хищника, который сейчас с удовольствием сожрет меня.

— Знал, что ты будешь упрямиться, — изменившимся, пробирающим до костей, голосом произнес Кейн.

Я замерла, сделала то, что делает любой волк при виде такого. Он был в ярости. Его глаза горели, мышцы вздулись, ткань футболки натянулась, а руки покрылись светлой почти белой шерстью, из пальцев прорезались огромные когти. Но он не закончил изменение, замер где-то между оборотнем и человеком. Но меня впечатлило даже это…

Он во весь свой гигантский рост смотрел на меня сверху вниз и рычал в гневе. Сделал шаг вперед, я отшатнулась. Инстинкт твердил отвернись, опусти голову, подожми уши, отведи взгляд. Сердце в груди билось как ненормальное, но я смотрела в его ярко-красные глаза.

— Я тебя не боюсь, волк, — процедила я, но голос дрогнул. Кейн заметил это и оскалился.

Я не лесная косуля, чтобы вести себя как низшая. Я высокородная…

Он бросился на меня, и я не совладав с собой сжалась, зажмурилась!

Как хорошо, что никто этого не видел. На меня будто наехал поезд, меня вдавило в пол, я больно ударилась затылком и не смогла вдохнуть. Огромная ладонь сжала мои запястья над головой, а другая легла на шею, но не надавила.

— Вот так значит ты любишь? — низким рыком пробасил Кейн. И у меня поджилки затряслись. Это не Михаэль, даже не рядом! Даже не близко! Что-то зашевелилось в памяти, но мозг упорно твердил, что таких оборотней я не видела никогда. Его зубы тем временем приблизились к моему лицу, горячее дыхание обожгло щеку. — Вот так? — Он нажал тяжеленной рукой на горло, и я задергалась. — Я могу сломать тебя об колено. Завладеть тобой силой, ты этого ждешь? Этого хочешь? Чтобы я сломил твою волю?

Кейн наклонился ещё ниже, я дернулась, когда он провел носом по шее, вдыхая мой запах. Это было бы приятно в другой ситуации, но не сейчас.

— Ты хочешь, чтобы тебя били? — с каждым словом он давил на шею всё сильнее. — Ты хочешь свободы? Я дам её тебе, но чтобы понять, что такое настоящая свобода, надо побыть в клетке. В серебряной клетке в пещере, которая каждое утро наполняется водой и только тебя прижимает к прутьям, только ты начинаешь захлебываться - как вода сходит.

О чем он говорил, я понятия не имела! Да он сумасшедший! И он душил меня! Я попыталась вырваться, да бесполезно! Что толку, когда тебя держит такой бугай! Укуси его, давай вырвись!

— И только в той клетке я понял, что такое свобода. А ты живешь в этом замке посреди леса, в самом центре оживленного города и попиваешь винцо, сидя в удобном кресле, и думаешь, что тебя кто-то ограничивает.

Я клацнула челюстью, клыки удлинились, волчицей я пыталась оказать хоть какое-то сопротивление.

— Ты понимаешь только язык силы, — рычал мне в ухо Кейн.

— Э-эрик… — прохрипела я, дергаясь в его тисках как маленькая собачонка.

— Что? — перед лицом появились его красные глаза. — Что, Агата?

В глазах потемнело, когда он усилил напор. Сквозь тьму я слышала только его голос, низкий, ровный и страшно спокойный.

— Что такое свобода ты понимаешь, только когда тебя её лишают. Я - единственный, кто тебе её даст. Я - единственный в этом городе, кто действительно способен тебя этой свободы лишить. Но у меня нет ни малейшего желания делать тебе больно, я просто хочу, чтобы ты была моей. Потому что я долго ждал…Я выдохнула что-то нечленораздельное, чувствуя, что теряю сознание.