50 кг ведьминского презрения

Господи боже, дай ему грохнуться со смертельно опасной высоты, я тебя прошу.

Нервно гулко сглотнув, я оторвала ступни от земли, побалансировала, ловя равновесие, и мягко наклонилась назад, одновременно с этим правой рукой направляя метлу вверх.

И мы полетели…

Метр над землёй, два, пять…

А затем – рука, лёгшая поперёк живота, крепко сжавшая и потянувшая куда-то наверх и назад.

– Эй! – возмутилась искренне испугавшаяся я.

– Метлу держи, – хмуро велел маг, прямо в полёте пересадивший меня так, как я сидеть и должна была, верхом на метле.

Вот только руки своей он не убрал, наоборот, и вторую добавил, обе их разместил на изгибах моей талии, а меня саму рывком прижал к своей… к своему… к тому, к чему я прижиматься вообще не собиралась!

А у меня платье… задралось от таких манипуляций. И полупопия… были и на виду, и под лапами одного охреневшего гада.

Мне уже не было неловко – я горела и плавилась от стыда.

– Всё, полетали! – бросила нервно, почти истерично, и направила метлу вниз.

– Да я уже всё рассмотрел, – обрадовала довольная скотина. – Поверь, малыш, прятать такие формы – преступление.

– Чего ж ты раньше не сдох? – простонала самая несчастная во всех мирах ведьма. – Чего ж тебя не прибили, гада?

– Пытались, – хмыкнул мужик прямо мне на ухо, – дорогая, не хочу угрожать, но мы или летим в лес и пытаемся выжить, или остаёмся на равнине, и дальше я за себя не ручаюсь.

– Прокляну, – пригрозила мрачно, но голос дрогнул вместе с руками.

Маг усмехнулся, не скрывая превосходства и отсутствия даже волнения от моей угрозы, медленно скользнул ладонями с талии на то, что платье больше не прикрывало, с чувством всё это дело погладил, заставив попросту окаменев покрасневшую до корней волос меня, и хрипло низко прошептал:

– Малыш, если приземлимся сейчас, у тебя ни шанса.

Он не сказал, на что, но это тот самый случай, когда и говорить не надо, и так всё ясно.

«Господи, приземляйся!», – завыло что-то гадское и предательское внутри меня, сводя живот судорогой.

Сердце застучало быстро и неровно, дыхание утяжелилось, перед глазами всё зачем-то поплыло…

– М-м, – чувственный стон и горячие губы на моём обнажённом плече, – твоё ускоренное сердцебиение – песня для ушей. К чему упрямство? Ты реагируешь на меня и тоже хочешь продолжения – давай доставим друг другу немного удовольствия…

«Давай», – поплыло что-то внутри.

– Я тебе руку сломаю, – пообещала тонущая в противоречивых мыслях и эмоциях я, выравнивая метлу и со всей скорости пуская её к чёрным очертаниям деревьев.

Ветер ударил в лицо, но я не ощущала его холода, чувствуя только удушающий тяжёлый жар и сильные мужские руки, обнявшие за талию. Вот только появилось ощущение, что маг не сам держался, а меня придерживал, готовый поймать при малейшем намёке на падение. И это издевательски заводило ещё сильнее.

Да что же это такое, а?

В лес мы влетели какие-то несчастные две минуты спустя.

– Давай сюда, – велел внимательно следящий за дорогой и превосходно ориентирующийся в тёмной неизвестности маг.

Я подлетела, куда указали, дождалась, пока мужик слезет с моей метлы, и рванула вертикально вверх, бросив и его, и туфельки и отчаянно желая улететь подальше от своего позора.

Лапы елей пару раз больно ударили по голой коже, но я упрямо вырвалась из леса, взлетела высоко вверх и застыла посреди тёмного холодного небосвода. Разъярённо посмотрев вниз, не увидела там мага, чему очень порадовалась, и, ругаясь самыми некрасивыми выражениями, взялась оглядываться.

Как ни странно, признаки жизни обнаружила практически сразу – далеко за лесочком, в котором мы укрылись, сверкала огнями деревня, обнесённая частоколом. Большая, домов на пятьдесят, и все сооружения в ней были массивными, а ещё имелась сторожевая башня, а на самом краю, прорезая темноту языками пламени, бесились на толстых цепях три виверны.

Интуиция кольнула тревогой, и я поспешила скрыться обратно в лесу, пока жители деревни меня не заметили. Не знаю, дружелюбными они были или нет, но выяснять это сейчас не было никакого желания.