Речные заводи. Том 1

– Выпейте, пожалуйста, со мной несколько чашек вина, а потом уж поедем.

– Давайте сначала доведем дело до конца, – ответил Хуан Синь, – а потом уже нам ничто не помешает пить и веселиться.

Тогда Хуа Юн приказал оседлать коня, и они отправились. Прибыв в крепость, они сошли с лошадей. Хуан Синь, поддерживая Хуа Юна под руку, прошел вместе с ним в центральный зал, Лю Гао находился уже там. Все трое приветствовали друг друга, и Хуан Синь приказал подать вина.

Слуги тем временем увели лошадь Хуа Юна и закрыли на засов ворота крепости. Хуа Юн и не подозревал, что попал в ловушку. Он думал, что Хуан Синь такой же военный начальник, как и он, и у него не может быть дурных намерений. Хуан Синь, подняв чашу с вином, сначала обратился к Лю Гао:

– Начальник области узнал, что здесь между гражданским и военным начальником возникло недоразумение, и это его сильно обеспокоило. Поэтому он специально послал меня сюда помирить вас. Я прошу вас помнить, что ваш первый долг – это служба императору, а остальные дела можно уладить.

– Хотя я человек невежественный, – ответил Лю Гао, – но все же законы я немного знаю. Я очень сожалею, что причинил беспокойство начальнику области. Но между нами здесь ничего и не произошло. Это все клевета недобрых людей.

– Ну вот и хорошо, – громко засмеявшись, сказал Хуан Синь, и когда Лю Гао выпил вино, поднял чашу и обратился к Хуа Юну:

– Начальник Лю прав. Несомненно, кто-то распространил эти слухи, и потому все сложилось таким образом. Но, несмотря на это, прошу и вас выпить чашу вина.

Хуа Юн взял чашу и выпил. Тогда Лю Гао принес кубок на подносе и, наполнив его вином, обратился к Хуан Синю со следующими словами:

– Мы и вас обеспокоили, господин командующий, и заставили вас прибыть в наш скромный город. Прошу вас поэтому выпить эту чашу вина.

Хуан Синь, взяв чашу, оглянулся кругом и заметил, что в помещение вошло более десяти солдат. Хуан Синь бросил чашу на пол, и сразу же человек пятьдесят здоровенных солдат бросились прямо к Хуа Юну и сбили его с ног.

– Связать его! – крикнул Хуан Синь.

– В чем же я провинился? – воскликнул Хуа Юн.

– Ты смеешь еще отпираться! – расхохотавшись, воскликнул Хуан Синь. – Ты заодно с разбойниками с горы Цин-фын и вместе с ними выступаешь против императора. Разве это, по-твоему, не преступление? Лишь принимая во внимание твои прежние заслуги, я не трону твоей семьи.

– Но ведь должны же быть какие-нибудь доказательства! – продолжал Хуа Юн.

– А доказательства есть, – сказал Хуан Синь. – Я покажу тебе настоящего разбойника. Я не стал бы тебя оскорблять. Люди, приведите его сюда!

Прошло немного времени, и в помещение вкатили повозку, на которой стояла клетка с бумажным флажком, обмотанным красной материей. Взглянув на повозку, Хуа Юн увидел, что там сидел не кто иной, как Сун Цзян. Он был поражен и стоял как окаменелый. Они смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова.

– Я к этому делу не имею никакого отношения, – сказал Хуан Синь. – Жалобщиком является Лю Гао.

– Так в чем же дело! – сказал Хуа Юн. – Это мой родственник из города Юньчэн. Хоть вы и задержали его как разбойника, но в высшем суде, конечно, разберутся по справедливости.

– Во всяком случае, я отправлю тебя в областной суд, – сказал Хуан Синь. – Поезжай туда сам, там разберутся.

И он приказал начальнику Лю Гао выделить сотню солдат для сопровождения арестованных.

– Вы, господин командующий, завлекли меня сюда обманным путем, – сказал Хуа Юн Хуан Синю, – и сейчас я в ваших руках. Но я предстану перед императорским судом и сумею доказать, кто прав. Теперь же прошу вас помнить, что я такой же военный начальник, как и вы, и разрешить мне остаться в военной одежде.

– Это нетрудно сделать, – ответил Хуан Синь, – пусть будет по-твоему.

Он приказал начальнику Лю Гао также ехать вместе с ними для выяснения этого дела в областном суде, чтобы никто не пострадал напрасно.

Хуан Синь и Лю Гао сели на коней и поехали за повозками, в которых были арестованные. Их сопровождало человек пятьдесят солдат. Еще сотня солдат из охраны крепости окружила повозки. Так они двинулись по дороге к Цинчжоу.

Не случись этого, не сгорели бы сотни домов в бушующем море огня и в лесу не погибли бы от топора и кинжала тысячи человеческих жизней.

Поистине, как говорится:

Если ты в опасный бой вступил,
Но познал лишь бедствия и горе,
Уж не плачься о своей судьбе.
Если многим людям ты вредил,
То не обижайся, коли вскоре
И они вредить начнут тебе.

Как спасся Сун Цзян, читатель узнает из следующей главы.

Для оформления переплетов использованы средневековые китайские ксилографии, для оформления форзаца – картина «Хватают Лан Жуху» (конец XIX века)