Прекрасная саксонка

Глава 2

Эдива пошевелилась и прикусила губу от боли. Болело все тело, особенно плечи – оттого, что руки были связаны за спиной. Братья предупреждали ее, что норманны будут жестоко обращаться с ней, если она попадет в плен. Но пусть даже ее подвергнут пыткам, она никогда не покорится нормандским свиньям. Никогда!

Мужчина, лежавший рядом с ней на кровати, перевернулся на другой бок. Постель прогнулась под ним. Эдива скатилась к нему, ее груди уперлись в его плечо. Ей так захотелось укусить своего мучителя! Но она понимала, что это глупо. Он снова ударит ее. А со связанными руками она не сможет защититься.

Интересно, почему он принес ее сюда, вытащив из темницы среди ночи? Конечно, намеревался изнасиловать. Что еще ему нужно?.. Однако не сделал этого. Наверное, хотел дождаться, пока она придет в себя.

Может, она показалась ему непривлекательной? Братья не раз, поддразнивая ее, говорили, что она «сущее наказание, а не женщина» и что ни один мужчина не заинтересуется такой «воительницей». Вот и хорошо. Если этот норманн оставит ее в покое, то она найдет возможность осуществить задуманное. Она перережет ему горло, как только удастся добраться до оружия!

Стараясь не стонать, Эдива попыталась отодвинуться от ненавистного врага. Как ужасно чувствовать себя беспомощной! В подземелье ей было лучше. Конечно, там было сыро и холодно. Но она не испытывала позора. Теперь она лежит на кровати, связанная как поросенок, приготовленный к закланию в Мартынов день.

Наверное, она должна благодарить судьбу за то, что ее не повесили. Наблюдать за казнью было страшно. Только норманны могли придумать для своих врагов такую позорную смерть вместо того, чтобы дать им возможность погибнуть в бою и сохранить свою честь.

Эдива понимала, что ей нужно остаться в живых, чтобы отомстить. Она должна обдумать свои действия. Возможно, ей даже придется покориться, если этот норманн вздумает изнасиловать ее.

Она не знала, сможет ли выдержать это. Он будет лапать ее, войдет в нее... А ей хочется выцарапать ему глаза!

Но у нее не было выбора. Хотя она и сильная, он – сильнее. Такой мускулистый, с мощными руками и ногами. Да он убьет ее одним ударом, если пожелает!

Негодяй! Ублюдок!

Словно почувствовав ее ненависть, норманн пошевелился и что-то пробормотал во сне. Эдива еще больше отодвинулась от него. Она могла теперь как следует рассмотреть своего врага в утреннем свете, проникавшем через окно. У него не было бороды. Длинные волосы напоминали мех лисы.

Ему было, пожалуй, чуть больше двадцати лет. Во сне его лицо не казалось мрачным и злым, теперь оно было даже приятным. Густые золотистые ресницы, красивый нос – не те безобразные клювы, которые она видела у норманнов. Вот только рот немного великоват, но губы... они были такими манящими, что Эдиву вдруг охватило волнение.

Взгляд ее скользнул ниже. Сердце ее забилось сильнее, потому что она увидела мощный голый торс красивого мускулистого мужчины. Золотистые волоски покрывали широкую грудь и живот, спускались вниз и скрывались под поясом штанов.

Эдива от отвращения сморщила нос. Штаны были грязными. Но ведь и ее одежда не лучше. Целую неделю она и ее соплеменники скрывались в лесу, поджидая норманнов. Ели холодную пищу, не решаясь разжигать костры. Спали на кучах сухих листьев.

При приближении врагов она вымазалась грязью, чтобы никто не признал в ней женщину. Так вначале и было, когда ее захватили в плен. И она оказалась бы повешенной. Но нормандский солдат, освобождая очередного пленника от веревки, чтобы вести его на казнь, сказал ей, сидевшей рядом, что-то злое и с силой ткнул кулаком в грудь. Он сразу понял, что перед ним женщина, и на его лице отразилось удивление. Он неожиданно улыбнулся и потрогал ее груди.

Сначала она испугалась, но быстро овладела собой и плюнула ему в лицо. Он расхохотался, как будто она отпустила остроумную шутку. Позже ее увели от остальных пленных. И что теперь с ней будет? Она не могла покориться врагу.

Эдива снова окинула взглядом лежащего рядом мужчину. Душа наполнилась ненавистью. Если он захочет взять ее, то пусть не надеется на легкую победу!

Она пошевелилась. Руки у нее онемели. Как бороться со связанными руками? Вздохнув, она закрыла глаза. Надо постараться отдохнуть. Ей потребуются силы.

Жобер проснулся на кровати в спальне саксонского господского дома, а не на скамье в нижнем зале. Неудивительно, что он долго спал. Солнце поднялось уже высоко!

Рядом с ним лежала женщина. Она спала. Воспоминание о совершенном ночью безумном поступке тревожило его. Он сдвинулся на край кровати и, сев, принялся разглядывать чужеземку. При дневном свете она выглядела значительно лучше. У нее были полные губы. А волосы, если их помыть и расчесать, наверняка оказались бы изумительными. Она лежала на боку. Ее рубашка натянулась так, что обозначились округлые груди.

Он протянул руку, чтобы потрогать грудь, но сразу же остановил себя. Черт возьми, о чем он думает? Он вовсе не хочет этой коварной саксонки.

Женщина открыла глаза. Удивление на ее лице быстро сменилось отвращением.

Они какое-то время смотрели друг на друга в упор. Кто-то постучал в дверь. Жобер встал, чтобы открыть ее.

– С тобой все в порядке? – спросил Роб, входя в комнату. – Ты никогда не спал так долго. Люди хотели узнать... – Тут он крепко выругался, увидев женщину. – Что она здесь делает?

– Она моя пленница.

Роб снова взглянул на саксонку.

– Ты оставил ее связанной?

– Иначе я не смог бы спать. Ночью она убила бы меня моим же мечом.

Роб удивленно приподнял брови:

– Но почему она здесь? Насколько я помню, ты приказал бросить ее в темницу, чтобы там она и сгнила.

– Я передумал, – ответил Жобер.

Он взял со стула свою грязную рубаху.

– Черт возьми, мне необходимо помыться и выстирать одежду. – Он показал на сундук, стоящий в углу. – Послушай, Роб, поищи-ка там какую-нибудь одежду.

– Для тебя? – Роб с сомнением покачал головой, открывая сундук. – Едва ли такая найдется. Иногда встречаются саксы хорошего роста, но гигантов я среди них не видел. – Покопавшись в куче одежды, он вытащил дамское платье, отделанное изящной вышивкой. – Боже! Здесь лежат роскошные вещи! Такой искусной вышивки я не видел с тех пор, как мы покинули Руан. – Он поднял вверх малиновое платье. – Таких, наверное, нет даже у фрейлин самой герцогини Матильды.

– Теперь она – королева Англии Матильда.

Жобер подошел к Робу и взял из его рук платье. Он подумал о том, как хорошо бы оно выглядело на Дамарис. Но едва ли ему суждено когда-нибудь снова увидеть ее.

– Мы здесь не для того, чтобы любоваться женскими платьями. – Жобер отбросил в сторону платье и указал Робу на сундук. – Поищем там.

Они вдвоем принялись перебирать одежду. Там было много женской одежды, но они нашли также льняное нижнее белье и мужские рубашки из дорогих тканей. Роб поднял в руке одну, особенно нарядную, из зеленого сарканета, искусно расшитую золотой нитью.

– Может быть, эта? Она довольно большая.

Жобер презрительно фыркнул:

– Уж не думаешь ли ты, что я буду в такой одежде забивать скот или сражаться с мятежниками? Это я смогу надеть, когда лорд Вильгельм посетит нас.

– Король Вильгельм, – поправил его Роб.

Жоберу надоело копаться в сундуке.

– Что за странный народ эти саксы! Одежда у них пригодна только для праздников. Нет ни добротной обуви, ни простой шерстяной одежды. Мне казалось, что эти места славятся своими шерстяными тканями.

– Тебе, господин, следовало бы приодеться в Лондоне, – с упреком сказал Роб. – Ведь всю одежду для тебя приходится подгонять по фигуре.

Жобер презрительно пнул кучу одежды. Конечно, Роб прав. Но он истратил все деньги на покупку короткой кольчуги для себя и броши из слоновой кости с ониксом для Дамарис.

Некоторое время спустя отец прислал ему немного денег, но покупать одежду было уже поздно, да он и не вспомнил о ней. Ему хотелось побыстрее вступить во владение поместьем, которое пожаловал ему король Вильгельм.

К нему вернулось радостное настроение. Он уже не был безземельным младшим сыном. Он стал настоящим лордом. И все теперь – земля, господский дом, даже эта куча одежды на полу – принадлежит ему.

Жобер наклонился, собрал разбросанную одежду и неуклюже засунул в сундук.

– Ладно, – сказал он. – Придумаю что-нибудь другое. Может, мне подойдет одежда кого-либо из казненных.

– Неужели ты станешь носить одежду мертвеца?

– Но ведь я беру себе доспехи и оружие убитых, почему же не воспользоваться и остальным, если мне это нужно?

– А с женщиной что делать? – спросил Роб. Они одновременно взглянули на кровать.

– Она может быть нам полезна, – сказал Жобер.

– Каким образом? Никто не будет платить выкуп за саксонку.

– Мы можем использовать ее, чтобы заманить в ловушку мятежников.

– Если они не пытаются спасти других, зачем им приходить за ней?

– Возможно, есть кто-то, кому она дорога. Он попытается освободить ее. А пока она моя пленница.

Роб с сомнением покачал головой:

– Если ее не развяжут, тебе придется кормить ее. Едва ли мы сможем высвободить человека для этой работы.

Жобер стиснул зубы. Роб прав. Он поступил глупо, спасая эту женщину. Пусть бы ее лучше повесили с остальными пленными, несмотря на протесты Алана.

– Я скоро спущусь вниз, – сказал он Робу. – Собери во дворе всех, кто не на посту.

Роб ушел. Жобер надел перевязь для меча и снова взглянул на женщину. Выражение ее лица не изменилось. Всем своим видом она выказывала неповиновение. Однако было заметно, что ей больно и вообще, наверное, не по себе. У нее, как и у всех людей, есть кое-какие потребности.

Взяв кинжал, Жобер приблизился к кровати. У пленницы в глазах появился страх, что доставило ему некоторое удовлетворение. Пусть уж лучше она боится его. Это поубавит у нее наглости.

Он поднес кинжал к ее горлу и коснулся острием гладкой кожи.

В следующее мгновение в душе Жобера шевельнулась жалость. «Все-таки она ведет себя храбро», – подумал он. Ее ресницы слегка дрожали. Он никогда не видел прежде таких длинных ресниц.

Жобер поставил пленницу на колени и обхватил ее тело, чтобы разрезать веревку, которой были связаны за спиной ее руки. Она судорожно втянула в себя воздух и подавила стон. Он невольно посочувствовал ей. Еще долго она будет испытывать боль в онемевших руках и плечах.

Надо было развязать ее еще ночью. И привязать к кровати.

Он представил себе эту соблазнительную картину: широко раскинутые руки и ноги саксонки привязаны к четырем столбикам, поддерживающим полог кровати.

Нет, он не позволит своим мыслям принять такое направление. Она пленница, и за нее можно получить выкуп. А если нет?

Тогда почему он ее держит? Жобер быстро нашел ответ. Потому что не знает, что с ней делать дальше. Дважды сохранив ей жизнь, он выставит себя полным дураком, если убьет ее теперь.

Да и зачем убивать, если в этом нет необходимости? Тем более – женщину. Конечно, она не в его вкусе, но, несомненно, не лишена привлекательности. Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее разгоралось в нем желание. Он представил себе, как сопротивляется, а потом затихает тело этой амазонки под его телом...