Моё живое сновидение

— Поглядим, — в задумчивости отозвалась я, пальцами аккуратно гладя лепестки.

А следующим вечером были розовые розы. Света расцветала в улыбке и сказала, что это цвет нежной любви. И где он их взял было не ясно. Но было приятно и на следующий день я впервые улыбнулась ему. Перемену лица Ромы я запомнила навсегда: неясная привычная улыбка, изумление, секундно-нахмуренные брови и в конце сияющая улыбка. От этого моя улыбка тоже стала ярче. Эту перемену заметила видимо все те, кто стоял возле института. Что не могло не закончится историей, что и произошло на следующий день.

В тот день пары закончились немного позже обычного и потому я вышла вместе с толпой, а не впереди её. Заметив Рому, я направилась к нему, но не я одна. Не успела я спуститься по лестнице, как вдруг к моему цветочному гению подошли трое. Издалека я не сразу поняла кто это, однако, подойдя ближе, я узнала их. Сергей и его дружки Антон и Стас. Все трое учились на курсе старше нашего, и Сергей долго ухаживал за мной год назад, но затем сдался, не получив ответа. Потому как его цветы я спокойно вручала обратно или вовсе игнорировала, а билеты в театр и кино возвращала через как раз-таки Антона и Стаса. В отличии от Ромы, к ним я действительно ничего не чувствовала, а с своим старым другом лишь упёрто притворялась.

Все эти мысли проскочили в моей голове зайцем, пока я спешила к компании. И вот уже, когда я была совсем рядом, Сергей и его товарищи тоже меня заметили, потому стали напирать на Рому сильнее и громче.

— Работяга, хочешь мы тебе форму продезинфицируем спиртом? А то воняешь, будто купаешься в машинном масле, а не в воде.

Лицо Романа было не узнать. Широкая улыбка превратилась в тонкую полоску, напоминающие линию от карандаша. Тёмные брови сдвинуты в центр, глаза сверкают сдерживаемой яростью, все черты лица обострились. От него даже запах сегодня был острее и больше пахло железом, чем маслом. Я видела, что парень едва сдерживался, чтобы не ответить что-то грубое и посылающее в определённом направлении, но тут он увидел меня и переменился. Лицо немного смягчилось, тонкие губы превратились в извиняющуюся улыбку, брови немного разошлись, но вот взгляд… взгляд остался звериным. И с улыбкой он выглядит ещё более жутко.

Видимо это же почувствовали ребята, потому как нечаянно сделали шаг назад, а Рома вдобавок ещё проговорил низким голосом:

— У вас претензии к моему запаху? Однако я предпочту пахнуть как честный рабочий человек, чем как алкоголик и тунеядец. А вы, товарищи?

На это Сергей уже не смог ответить что-то разумное, а я молчала, переполненная чувствами. Там была и гордость за друга, и восторг его ответом, и небольшой стыд за моё неудовольствие запахом, и непонятное восхищение его видом и силой. Всё это перемешалось, потому, когда Сергей ушёл и Рома вручил мне новый букет голубой гортензий, я лишь смогла выдохнуть и все мои эмоции смогла отразить в одном слове:

— Спасибо.

— Не за что, — парень вновь улыбался искренне, ласково и зелёные глаза отразили улыбку, — Хочешь я тебя подвезу домой?

Я взглянула на железный агрегат, потом на Свету, которая быстро кивала, а затем, сама, не зная почему, тоже кивнула. Рома на это расплылся в улыбке и протянул мне шлем и тёплый подшлемник. Я села, пока не передумала и Рома поспешил следом. Быстро стянув шапку и засунув её в сумку, я натянула подшлемник, как получилось, сверху шлем. И лишь только когда завёлся мотор, а мы резко сорвались с места вдруг осознала — только что на глазах всего института я уехала с парнем на мотоцикле. При чём даже не в коляске, а сев за его спиной и обхватив сзади. Ужас! Кажется, завтра меня ждёт серьёзный разговор с ректором. Интересно, из комсомола за такое выгоняют? Если да, то бабушка с дедушкой такое не переживут. И я возможно тоже.

С этими мыслями я и не заметила, как мы выехали из города и теперь неслись по шоссе вдоль леса. Поняв, что так и не сказала Роме свой адрес и не знаю куда мы едем, я заволновалась, но он будто почувствовал это и остановился на обочине. Сняв шлем, он обернулся ко мне и посмотрел нечитаемым взглядом. Без улыбки. Я тоже сняла шлем, боясь заговорить первой, но свой страх спрятала глубже. Но лицо без улыбки держалось не больше половины минуты. Роман снова расцвёл улыбкой и произнёс:

— Ты такая красивая, когда растрёпана ветром.

Я повела рукой по голове и поняла, что, да, несколько прядей выбились из-под криво надетого подшлемника, обрамляя волнами волос лицо. Не считая это приемлемым, я стала убирать их пальцами и тем временем спросила у виновника, всего произошедшего:

— Куда мы едем?

— Пока не знаю, — он легко пожал плечами, — Я пока просто катал тебя, чтобы ты привыкла. И, может быть, почувствовала дорогу. А сейчас я думаю ты скажешь мне свой адрес и тогда я доставлю тебя туда.

— Великолепно, — не пожадничала сарказма я.

Всё ещё сомневаясь, назвала адрес, чтобы хотя бы знать куда еду. Рома на это весело улыбнулся, кивнул и мы отправились в путь. Теперь я больше смотрела вокруг, чем в себя, потому «почувствовала дорогу». Это того стоило! Сжимающее сердце чувство скорости. Запахи мороза, леса и пыли, сменяющие друг друга каруселью. Холодящие нос и щёки ветер, который продолжал играть с моими волосами. Всё это смешалось в калейдоскоп эмоций и когда мы наконец свернули к улицам города, я вдруг вспомнила нечто важное. Будто оно само залетело мне в голову.

— Останови здесь! — крикнула я сквозь ветер, но мой водитель всё равно услышал.

Свернув на ближайшую обочину, он подождал пока сниму шлем и теперь смотрел выжидающе. Я же, поправив причёску и сменив подшлемник на шапку, озвучила причину остановки максимально, как мне казалось, вежливо:

— Дальше ехать не надо. Я сама дойду. Спасибо, что подвёз.

Роман тоже снял шлем и брови его оказались нахмурены, будто я сказала какую-то несуразицу.

— Почему? — наконец сформировал он вслух.

— Потому что бабушка уже может быть дома, а окна нашей квартиры выходят прямо на двор.

О подругах бабушки на скамейках я промолчала, чтобы не выглядеть ещё более странной. Ибо взгляд Ромы уже становился всё более хмурым.

— И что, если она тебя со мной увидит? Или ты беспокоишься, что я не был ей представлен? Так ведь это можно исправить даже сегодня. Я доведу тебя до дома и представляюсь сначала ей, а потом и твоему деду.

Я быстро, чтобы мой старый друг не заметил, осмотрела его комплект из телогрейки в пятнах, мотоцикла и утеплённого подшлемника, прикрывающего лысину. Обижать того, кто мне уже давно нравился и ничего плохо давно не делал, я не хотела, а потому лишь покачала головой и, старательно подбирая слова, пояснила.

— Не сегодня. Давай я представлю тебя им в другой день, когда ты будешь во всей красе. А то сегодня ты после работы и дороги, так что не уверена, что это получится так хорошо, как могло бы. Первое впечатление ведь самое главное, — в конце я ободряюще улыбнулась и сердце застучало чуть быстрее, когда Рома улыбнулся в ответ.

— Что ж, ладно, — сказал он, надевая шлем, — Тогда до встречи завтра.

— До встречи завтра, — отозвалась я.

Дойдя до дома, я коротко поговорила с бабушкой о делах, а после отправилась в свою комнату. Открыв тетрадь с лекциями, я начала что-то повторять, но в голову ничего не шло. Все мысли были только о моём старом друге, о моей первой любви, о моём новом поклоннике. Точнее, о единственном поклоннике, который добился успеха. И не то, чтобы их было много. Кроме Сергея и Ромы это было ещё двое парней, и то на первом курсе, и то через полгода моих мрачных взглядов они решили, что удача их ждёт в другом месте. А Сергей пытал удачу ещё очень долго, но тоже ничего не добился, потому как кроме учёбы и будущей профессии я не видела перед собой целей. Но тут появился Рома… Странно, но за эти несколько месяцев ежедневных (кроме выходных) встреч с символичными цветами и сегодняшней поездки на мотоцикле; с той заботой и любовью, что светилась в его глазах; с той решимостью и простотой его действий — я наконец захотела вновь поговорить с ним. Поговорить как в старые добрые времена. А ещё задать множество вопросов. Где он был все эти годы? Как нашёл меня? Что делает и чем занимается? Решив для себя, что завтра после института я предложу ему поговорить, я закрепила в голове это решение и вереница мыслей наконец успокоилась. Я достала книги и села читать, а на губах вновь гуляла улыбка.

Удивительно, но на следующий день меня никто не вызвал к себе и даже на собрание комсомола никто об этом не говорил. Лишь Сергей стрелял глазами со своего места и Света, уже после собрания, расспрашивала как всё прошло. А я лишь пожимала плечами и загадочно улыбалась подруге, говоря: «Просто домой отвёз». Однако Светлана, будущий фармацевт, уже знала меня и все мои редкие улыбки, потому для сердца прописала мне себя, сверкающую радостью, а для нервной системы просила всё ей рассказывать. Так и лечила.

Вечером, зная моё расписание, Рома вновь ждал около института. Помня свой план поговорить, я направилась к нему, но внезапно меня окликнули.

— Волошина, можно тебя?

Я немного напряглась от обращения, но увидев, что это всего лишь Сергей, подошла к нему и неласково глянула, мол: «Что хотел?».

— А ты чего с этим… — парень запнулся, видимо подбирая интеллигентные слова, — «носителем лишней хромосомы» катаешься? Он тебе кто?

— А тебе какое дело? — холодно поинтересовалась я, мельком глянув, как Рома идёт в нашу сторону.

— Да так, о твоей репутации беспокоюсь. Она у тебя и так чистотой не отличается, — Сергей значительно глянул на меня, выделяя голосом последние три слова.

Мне будто лёд под одежду сунули от его слов, но виду я старалась не подавать.

— И что с моей репутацией? Преподаватели вроде не жалуются, ректорат к себе не вызывает, на собраниях хвалят. Ты ничего не путаешь?

— Всё это так. Учёба, кружки, собрания. Но мы то все знаем, — его голос стал вдруг мерзким, как слизь, хоть он и пытался сделать его сладким, — откуда ты пошла. Чья в тебе кровь не забыла?

Я похолодела уже вся изнутри. Откуда он знает? Как выяснил? Кому сказал? Все эти вопросы неслись во мне, будто скорый поезд. А лежала на рельсах под ним и не могла встать. Единственный мой страх. Единственное слабое место. Единственное, что я скрывала даже от самой себя. Моё происхождение. Тайна моих родителей. То, что произошло до встречи с Реем.

Наверно всё это отразилось на моём лице, потому как, почувствовав слабину, Сергей стал напористей и даже сделал шаг вперёд, шепча мне на ухо со свистом.

— Не бойся. Я сохраню твою тайну, если ты оставишь этого с прямым извилинами и примешь мои ухаживания. Тогда твоя репутация останется такой же чистой. Станешь моей невестой, затем женой, а после будем жить и служить медицине, забыв о прошлом. Вместе мы…

— Отошёл от неё, проспиртованный.

Незаметно для меня, к нам подошёл Рома и теперь нависал над моим мучителем угрожающей скалой. Сергей сразу отступил и я, сама того не поняв, в несколько шагов спряталась за другом. А он продолжал нависать над тем, кто едва не сломал всё то, что я и мои родные строили годами.