Пылающий символ. Том 2

Легионер сжал губы, лицо его оставалось неподвижно, а взгляд устремился в бесконечность. Наконец он моргнул и сказал:

– Не должен я перечить воле императора. И своих людей за легата положить не хочу. Желаю тебе выполнить приказ, преторианец!

Они развернулись, и каждый поскакал к своей турме.

Хозяева и рабы отправились в храм Сатурна, и в доме не осталось людей; сделалось непривычно тихо. Елена была в своей спальне. Всего одну ночь провели они с мужем в этой комнате. Теперь ей было одиноко в незнакомом городе рядом с новыми родственниками. Душа обращалась к богу: «Иисус, дай силы моему мужу, сыну Божьему Констанцию, пройти воинские испытания с честью, сохрани ему здоровье, огради его от опасностей». Елена молилась о Констанции и, казалось, видела то, на что смотрели его глаза: занесенные снегом холмы, окованные железом ворота и суровых военных в тяжелых доспехах.

Она скучала по дому. Каждый день добавляла по строчке на узкую полоску льна – писала отцу про все интересное и новое. Когда полоска будет заполнена, Елена скатает ее в рулон и отправит военной почтой в Дрепан.

Неизвестно, как сложатся отношения с родителями Констанция после того, как они узнали, что она чтит Иисуса. Но грустить и бездельничать было не в характере Елены. Она пересмотрела все рецепты красителей и обнаружила верный способ удешевить окраску: если к корню марены добавить ржавчины, то его уйдет меньше, а цвет пряжи приобретет пурпурный оттенок.

Елена подсела к оконцу, достала абак и стала считать.

Когда родители возвратились из храма, они пригласили Елену за праздничный стол. В Сатурналии к столу садились вместе все домочадцы. Рабы с удивлением наблюдали за невесткой хозяев, которая не подняла чашу во славу Сатурна и не выплеснула вина в жертву богу. Однако после нескольких тостов на нее перестали обращать внимание, и она незаметно ускользнула в свою комнату. Ей не терпелось вернуться к расчетам, в голову пришла еще одна мысль, требовалось рассчитать затраты и прикинуть ожидаемую прибыль.

Праздничная неделя продолжалась, все отдыхали, ходили друг к другу в гости и навещали родственников. В харчевнях разрешались азартные игры, и оттуда доносились горестные вопли проигравшихся и хохот счастливчиков.

В один из вечеров Евтропий и Клавдия попросили Елену рассказать им о своей вере. Через окошки в комнату заглядывала зимняя синева, и потрескивал огонь в очаге, освещая оранжевым светом их лица. Елена рассказала об Иисусе, учившем любить ближнего и несправедливо казненном. О всемогущем Боге Отце, который простил людей, виновных в смерти сына, и воскресил Иисуса. Еще о том, что смерть тела освобождает душу для вечной жизни в царстве небесном.

С этого дня вечерние беседы стали доброй традицией. Елена открывала Септуагинту и Евангелия, сама переводила с греческого на латынь, отвечала на вопросы домашних. Конечно, ей не хватало мудрости Иосифа, но многие мысли стали понятнее для нее самой.

Неделя праздников завершилась, у очага снова уселись прядильщицы, а Елена получила право говорить о делах. Она показала свекрам свои расчеты, которые подтвердили, что покраска в красный цвет может быть выгодной.

– Мы значительно уменьшим расходы, если купим краситель оптом в Наиссе, а потом отправим Оригена в ближайший порт и закупим краситель там.

– Уж больно ты бойкая… – покачал головой Евтропий.

– Конечно, самим выращивать марену намного выгоднее, но тогда нужно сходить в библиотеку и поискать в книгах, как это делается. Давайте установим в красильне еще один котел и пробуем выкрасить шерсть в розовый и в пурпурный цвет.

– Да где же взять на все это средства?

– Я дам эти деньги из своего приданого.

Евтропий продолжал качать головой, но Клавдия быстро почуяла выгоду, и они втроем увлеченно обсудили детали. Прикинули, что запасы шерсти на исходе, но скоро весенняя стрижка, и появится возможность развернуться.

Клавдия завороженно смотрела, как пальцы Елены порхают над абаком, и это было похоже на волшебство – она вычислила будущую прибыль и назвала число.

– Даже если прибыль будет в два раза меньше, этого хватит! – воскликнул Евтропий.

А потом они закупили оптом всю марену в лавчонке на форуме.

Пересчитывая монеты, продавец радостно приговаривал:

– Я знал, почтенная матрона, что вы еще придете в мою таберну!

Вторую партию окрашенных нитей в лавке Евтропия продали быстрее, чем первую. Вскоре раб Ориген отправился в Дирахиум, крупный порт в четырехстах милях от Наисса, с приказом закупить большую партию марены и белой земли.

Клавдия и Елена подолгу колдовали в красильне, добавили в разных пропорциях ржавчину и наконец получили пурпурный цвет. Образцы, протравленные каплями оливкового масла, переливались на солнечном свете всеми оттенками фиолетового и привлекали самых придирчивых покупателей.

Joseph Coomans – Roman women, 1840-1889

К концу января запасы марены закончились, и Ориген с возом, груженным красителем, прибыл весьма вовремя. Его сопровождал купец, желавший закупить большой объем красной пряжи. У него был огромный заказ для императорской армии, и он был готов ждать, пока пряжу выкрасят.

Работы прибавилось всем, каждый человек в хозяйстве Евтропия и Клавдии был на счету. В один из таких дней, полных хлопот, к дому прискакали два кавалериста с долгожданным письмом от Констанция.

Не сдержав счастливой улыбки, Елена сломала печать и быстро пробежала глазами по строкам. Потом прочитала письмо родителям. В письме Констанций сообщал, что здоров, очень занят и ждет приезда Елены в Дробету. Он просил жену поторопиться и в скорейшем времени выехать к нему вместе с сопровождающими, которые доставили ей письмо.

Ориген спешно приготовил карруку. Елена уложила сундуки. Клавдия собрала посылку для сына (она хорошо знала, что нужно солдату – носки, шарф и туника), а также приготовила для невестки теплую одежду. Евтропий снабдил Елену провизией, которой хватило бы и для путешествия в Рим. До Дробеты было всего каких-то сто тридцать миль.

Тепло простившись со свекрами, Елена тронулась в путь. В дороге у нее было время подумать. Помимо радости от предстоящей встречи с мужем было какое-то предчувствие: неспроста он вызвал ее, да еще и выделил свиту.

На Траянов мост каррука и конники въехали ясным морозным днем. Как и Констанций, Елена пошла пешком. До этих пор она не предполагала, что река может быть настолько широкой, а мост – длиннее, чем городская улица. У берегов Данубия намерз мощный лед, но там, где течение было сильным, темная вода пробила себе дорогу. Мост был так высок, что, если идти рядом с перилами и смотреть вдоль реки, казалось, будто плывешь по воздуху.

На другом конце моста Елена неожиданно для себя попала в объятия Констанция. Он разговаривал с часовым и, когда увидел Елену, быстрым шагом направился к ней. Они обнялись, Елена прижалась лбом к его колючему подбородку, вдохнула родной запах, заглянула в любимые глаза и в который раз удивилась: за что ей такое счастье?

Констанций и Елена приняли приглашение центуриона остановиться в его доме. Остаток дня они устраивались в маленькой комнате над гостиной, в которой пылал очаг. После того как она перецеловала все его шрамы и не обнаружила новых, после ласк, рассказов и снова ласк Елена спросила:

– Почему ты послал за мной?

– Потому что люблю тебя, – Констанций смотрел на нее глазами, в которых читались восхищение, благодарность, нежность и другие прекрасные чувства, из которых слагается любовь. – А еще потому, что в твоей помощи нуждается государство.

– Не верю!

– Завтра ты все узнаешь.

Они еще немного пошептались, и Констанций уснул. Елену переполняло и не давало уснуть счастье, но в то же время в глубине души поселилась горькая мысль: если бы не государственное дело, послал бы за ней Констанций?

Утро было чудесным: ярко светило солнце и местами подтаивал снег. Каструм Дробеты был рядом с домом центуриона. Когда Констанций привел Елену в квесториум[9], квесторы с удивлением уставились на нее, подняв головы от абаков.

– Дело у нас движется медленно. Моя жена Елена призвана служить в нашей вексилляции, она хорошо умеет вести дела и расчеты. С этого дня вы все будете выполнять ее указания.

Елене выделили комнату, стол и абак. Она изучила задание императора, и Констанций показал ей хранилище, заполненное кожаными мешками со свитками, собранными со всей Дакии.

Елена потребовала списки крепостей и рудников. Для примера сама рассортировала один мешок и разложила документы по пачкам. Просуммировала, сделала предварительные записи на восковых дощечках, а итог записала в главный кодекс, предназначенный для представления императору.

После этого она выучила квесторов сортировать документы, производить расчеты и предоставлять данные для записи в кодекс. Дело пошло быстрее, уже через три дня квесторы работали самостоятельно, а Елена занялась документами золотых и серебряных рудников.

Lawrence Alma-Tadema A Roman Scribe Writing Dispatches, 1865

Разобравшись с записями, она постигла суть двойного учета. Половина добытого золота и серебра уходила из-под контроля государства.

В одну из ночей Елена сказала Констанцию:

– Эти документы стоят больше, чем золото! Наверное, трудно было их раздобыть?

– Трудно быть мужем такой проницательной жены, – ответил Констанций.

Он коротко рассказал ей о своих приключениях, опуская самые неприятные эпизоды. Но подробности Елена выведала в течение последующих ночей, приходя в ужас, обнимая и ища у него утешения.

По окончании работы Елена перелистала страницы кодекса и задумчиво призналась Констанцию:

– Я знаю, для чего императору этот кодекс. Из него Аврелиан узнает истинную стоимость добытого в Дакии золота и серебра. Я знаю ее и делаю вывод: провинция Дакия – тяжкое бремя для государства.

– Но ведь количество золота увеличивается! – возразил Констанций.

– На содержание военных частей, рудничных рабов и общественных зданий тратится в десять раз больше, чем добывается.

– А как же войны императора Траяна?! – с жаром воскликнул Констанций. – После них империя процветала!

– Траян захватил золото даков, которое копилось столетиями. В те времена рудники приносили огромную прибыль, но позднее копи истощились.

– И как, по-твоему, следует поступить Аврелиану?

– Вывести из Дакии войска, переселить жителей и укрепить границу вдоль Данубия.

Констанций усмехнулся:

– Да это все равно что руку отрубить!

– Чтобы спасти все тело, придется пойти на ампутацию.

К концу короткого месяца февраля был сформирован итоговый кодекс, и почтовый голубь вылетел в Рим с донесением. Ровно через двадцать дней император со свитой прибыл в Дробету.

Аврелиан расположился по-солдатски, в каструме, и в первый же день вызвал к себе Констанция. Прочитав отчет о хищениях, император пролистал кодекс и, задержавшись на страницах о золоте и серебре, сделал закладку.

– Квестор, который трудился над отчетом, ясно мыслит. Я бы забрал его в свою квесторию.

– Это невозможно, верховный командующий. Кодекс составляла моя жена.