Криппен

Пятница, 8 июля

Инспектор Уолтер Дью шагал по Камден-роуд к Хиллдроп-креснт, злясь, что ему вообще приходится наносить этот визит. Одна из главных обязанностей инспектора Скотланд-Ярда — давать опрометчивые обещания. Практически каждый день он был вынужден общаться с таким количеством истеричек и фантазеров, что, если бы расследовал все их безумные заявления, у него никогда не оставалось бы времени на раскрытие реальных преступлений. Инспектор собирался отправить в этот дом констебля полиции, чтобы тот собрал необходимую информацию. Однако после звонка от комиссара Лондонской полиции с этой идеей пришлось распрощаться.

— Дью? — прокричал тот в трубку, словно еще не привык пользоваться телефоном. — Что там за история с этим Криппеном? Кажется, это дело расследуете вы.

— Криппен? — переспросил инспектор, удивившись, что начальнику известна эта фамилия. — Да там нечего расследовать, сэр. Просто две женщины с чересчур богатым воображением полагают, что этот бедняга убил свою жену Вот и все.

— И все? Значит, вы считаете убийство пустяками?

— Конечно нет, сэр. Я хотел сказать, что их заявления не стоит принимать всерьез. Мне кажется, у них просто многовато свободного времени и они начитались детективных романов.

— Ну да, возможно, — проворчал комиссар. — Но дело вот в чем: только что мне позвонил лорд Смитсон и сказал, что одна из этих женщин — его невестка и она расстроена, потому что вы до сих пор ничего не предприняли. И вот она пришла к нему, зная, что мы — члены одного клуба. У Смитсона слабое здоровье, но он попросил меня разобраться, и я был не в силах ему отказать. Скоро мне будет нужно хоть что-то ему сказать, просто чтоб отстал. Так что будьте добры, сходите туда и выясните, что происходит, Смитсон — хороший человек.

— Но сэр, у меня сейчас куча дел. Не могу же я все бросить из-за какой-то…

— Сходите, Дью, — раздраженно сказал комиссар. — И не задавайте лишних вопросов.

— Есть, сэр, — ответил инспектор и со вздохом положил трубку.

Внутренняя политика Скотланд-Ярда постоянно его раздражала. Среди трудового люда ежедневно совершались настоящие преступления и убийства, однако о них тотчас забывали, как только случалась какая-нибудь неприятность у богачей. Этим же утром Дью получил рапорт о том, что в Темзе, недалеко от Боу, выловлен труп, а в цветочном магазине на Лестер-сквер заколота ножом женщина. Но взамен его заставляют заниматься этой чепухой.

Инспектор позвонил в дверь Хиллдроп-креснт, 39, и отвернулся, дожидаясь, пока она откроется: уставился на увядшие цветы во дворе, которые давно никто не поливал. По улице бежала стайка ребятишек, гнавшихся за маленькой собачонкой. Голодная дворняжка слабо лаяла и как будто прихрамывала. Дью нахмурился, глядя, как дети поймали ее и подняли в воздух. Он уже собирался подойти и вмешаться, пока детвора не причинила животному вреда, как вдруг дверь за спиной отворилась, и он быстро повернулся.

— Чем могу служить? — спросил Хоули, поправляя пенсне, чтобы лучше рассмотреть щеголеватого мужчину средних лет, который стоял перед ним, держа перед собой шляпу.

Не успел тот вымолвить и слова, как Хоули почему-то догадался: этот незнакомец пришел сюда по служебной надобности.

— Доктор Криппен? — спросил Дью.

— Да.

— Инспектор Уолтер Дью, — представился он. — Из Скотланд-Ярда. — Дью прекрасно понимал, что сейчас — один из важнейших моментов расследования. Как правило, люди, столкнувшиеся лицом к лицу с офицером Скотланд-Ярда, выглядели испуганными либо смущенными. Обычно инспектор мог мгновенно определить, есть ли человеку что скрывать. Однако на сей раз он не заметил в лице доктора Криппена никаких изменений — пример редкого самообладания.

— И чем я могу вам помочь, инспектор? — спросил Хоули, преградив рукой вход.

— Не могли бы вы уделить мне пару минут? — ответил Дью. — И пустить меня в дом?

Хоули помедлил всего лишь минуту, а затем открыл дверь шире и пригласил инспектора. В доме стояла мертвая тишина и царил полумрак: остановившись в коридоре, Дью стал беспокойно озираться.

— Прошу вас. Проходите в гостиную, — расслабленно сказал Хоули. — Я заварю чай.

— Спасибо, — ответил инспектор, оглядевшись. Его научили быстро оценивать обстановку на тот случай, если это понадобится для раскрытия преступления. В комнате было безукоризненно чисто, и посредине стола красовалась ваза с фруктами. На диване и креслах аккуратно разложены подушки, камин недавно вычищен. Инспектора поразило, какой порядок царит в доме по сравнению со двором.

— Я надеялся, что застану вас дома, — сказал Дью, повысив голос, чтобы Хоули мог услышать его из кухни. — Не знал, на работе вы или нет.

— Обычно в это время на работе, — ответил Хоули, вернувшись в комнату и расставив на столе чашки. — Но на этой неделе мне нездоровилось, и меня заменила ассистентка.

— И где это? — спросил Дью.

— Что где?

— Где вы работаете?

— А, в фирме «Гомеопатические лекарства Маньона», — ответил Хоули, разливая чай. — Может, знаете? Аптека на Нью-Оксфорд-стрит.

Дью кивнул. Он видел немало подобных магазинов, внезапно появившихся по всему Лондону, однако не одобрял их. Инспектор не болел ни единого дня в своей жизни и поэтому не интересовался чудодейственными средствами и восточными снадобьями.

— Признаться, ко мне никогда раньше не заходили полицейские, — сказал Хоули, когда они сели. — Надеюсь, ничего серьезного.

— Я тоже надеюсь, что ничего слишком серьезного, — произнес Дью, достав из кармана записную книжку и по привычке облизнув кончик карандаша. — Я просто хотел задать вам пару вопросов — вот и все.

— Пожалуйста.

— О вашей жене.

Хоули моргнул и минуту помедлил.

— Моей жене? — переспросил он.

— Да. К нам поступила жалоба, и…

— О моей жене?

Хозяин дома казался удивленным.

— Ваша жена недавно скончалась, не так ли? — спросил инспектор Дью, предпочитая задавать вопросы, а не отвечать на них.

— К сожалению, да.

— Не могли бы вы об этом рассказать?

— Конечно. А что вас интересует?

— Главным образом — обстоятельства смерти. Когда она произошла. Где. В общем, все, что вы пожелаете мне сообщить.

Хоули задумался. Он знал, что подобный момент, возможно, наступит, и приготовил для такого случая речь, но теперь — от неожиданности — немного ее подзабыл.

— Кора, — начал он, — то есть миссис Криппен. У нее был родственник в Америке. В Калифорнии. Дядя. Он написал, что очень болен и ему осталось жить пару месяцев. Это произошло несколько месяцев назад. Она была сильно привязана к нему в детстве и, естественно, очень расстроилась.

— Естественно, — сказал Дью.

— Поэтому решила навестить его.

— Аж в Америке? — спросил инспектор. — Неблизкий путь для кратковременного визита. А у него не было какой-нибудь семьи поближе к дому?

— Нет. Понимаете, у него никогда не было жены, и он жил бобылем. И, как я уже сказал, инспектор, одно время они были очень близки, поэтому он с ней и связался. Она не могла вынести мысли о том, что он умирает и никто не утешит его в конце. Поэтому решила ехать сама.

— Понятно, — сказал он. — И куда именно?

— В Калифорнию.

— Значит, она поехала в Калифорнию за ним ухаживать, и потом…

— Я думаю, она подхватила на борту корабля какой-то вирус и почувствовала себя неважно, прибыв в Нью-Йорк. Оттуда телеграфировала мне об этом, но сказала, что ей обязательно станет лучше, как только доберется до дядюшки.

— У вас сохранилась эта телеграмма?

— К сожалению, нет. Обычно я подобные вещи выбрасываю. Даже не подумал, что она мне может понадобиться.

— Безусловно, безусловно, — произнес инспектор, что-то записав. — Продолжайте.

— Потом она отправилась в поездку через все Штаты — от восточного побережья к западному. Вероятно, это ее и доконало. Неделю или две я не получал от нее никаких вестей, а потом калифорнийские власти телеграфировали мне о том, что она скоропостижно скончалась. Дядюшка пережил ее лишь на пару дней, и похоронили их вместе.

Инспектор Дью кивнул и продолжал что-то записывать, хотя Хоули уже умолк. Инспектор не хотел пока ничего говорить: обычно он давал допрашиваемому возможность полностью высказаться, в надежде, что человек сам себя изобличит. Иногда гнетущее молчание вынуждало людей сказать больше, чем они первоначально хотели. Уловка сработала — когда в полнейшем молчании прошло целых полторы минуты, Хоули наконец снова подал голос.

— Для меня это стало настоящей трагедией, — сказал он. — Никогда не отпустил бы ее, если б знал, что это случится. Я слышал, плавание на трансатлантических судах нередко приводит к гибели. Я плавал на одном, когда переезжал из Америки в Лондон, но не хотел бы это повторить.

— Вы американец? — удивленно спросил инспектор Дью.

— Родился в Мичигане.

— Никогда бы не догадался. У вас ни малейшего акцента.

Хоули улыбнулся.

— Я давно здесь живу, — сказал он. — Видимо, сгладился.

— Нам сообщили, что нет никаких документов, подтверждающих пребывание вашей жены в Калифорнии, — сказал Дью через минуту и, облизнув губы, посмотрел Хоули в лицо: нет ли каких-либо перемен?

— Как это? — спросил он.

— Иностранцы обязаны докладывать властям о своем прибытии в штат, — пояснил инспектор. — Очевидно, нет документов, подтверждающих прибытие Коры Криппен в Калифорнию.

— Нет документов? — повторил Хоули, вникая в суть этих слов.

— И к тому же нет свидетельства о смерти. Или какого-либо подтверждения похорон.

— Понимаю, — сказал Хоули, кивнув.

Вновь на пару минут воцарилось молчание, однако на сей раз его нарушил сам инспектор Дью.

— Возможно, вы проясните это, — сказал он.

— Насколько я понимаю, инспектор, — произнес Хоули, — вы говорите, нет документов, подтверждающих, что Кора Криппен прибыла в Калифорнию и там умерла.

— Совершенно верно.

— Дело в том, что жена была не совсем обычным человеком и имела несколько, как бы это сказать, псевдонимов.

— Правда? — сказал Дью, выгнув брови дугой. — А зачем они ей? Она была романистка?

— Нет, конечно нет, — рассмеялся Хоули. — Артистка. Певица мюзик-холла. И в театральном мире называла себя Белла Элмор. Так что, возможно, она пользовалась этим именем и в Калифорнии. Или даже своей девичьей фамилией — Тернер. Или, опять-таки, вполне возможно, в паспорте у нее стояло имя Кунигунда Макамотски.

— Простите?

— Кунигунда Макамотски, — повторил Хоули. — Ее настоящее имя. Понимаете, она русско-польского происхождения. Взяла себе имя Кора Тернер лет в шестнадцать, когда решила, что столь экзотическое станет помехой ей в жизни. Быть может, она была права, не знаю. Но вполне возможно, именно это имя стояло у нее в паспорте, поскольку оно, скорее всего, значилось и в ее свидетельстве о рождении. К сожалению, этого документа я никогда не видел, так что не могу быть уверен до конца. Ну вот и разобрались. Она могла там пользоваться одним из этих имен. По правде говоря, Кора Криппен — наименее правдоподобный вариант.

Дью кивнул и закрыл записную книжку.

— Полагаю, это — единственное имя, которое искали, — сказал он, удовлетворившись ответом Хоули. — Видимо, это и все, что мне было нужно узнать, так что теперь я с вами попрощаюсь. Извините, что обеспокоил и задавал вам такие личные вопросы. Несомненно, вы еще в трауре по миссис Криппен.