Вниз по темной реке

ГЛАВА 4

Стоило нам свернуть с улицы, и миссис Бэкфорд тут же обмякла. Еще через пару минут она вернулась в прежнее состояние: напряглась и притихла. Несколько раз передернула плечами, словно пытаясь отодвинуться от меня как можно дальше.

Ну и отлично. Пожалуй, пора ослабить хватку, раз уж миссис Бэкфорд не собирается вновь вцепиться мне в лицо.

Пришлось на всякий случай наступить на дубинку, катающуюся под ногами. Я медленно разомкнул руки, и бедная женщина, не отрывая от меня обвиняющего взгляда, переползла в противоположный угол, где и замерла, приоткрыв рот. С каждым вдохом в горле у нее что-то странно клокотало. Кэб загрохотал по булыжной мостовой, а я продолжал поглядывать на миссис Бэкфорд. Если надумает броситься еще раз — пожалуйста, я готов.

Кожу на месте выдранных волос пощипывало; по щеке стекала теплая влага. Я осторожно дотронулся до лица. Кровь… И не капелька, а целая струйка. Проглотив проклятие, я прижал ладонь к начавшей саднить расцарапанной щеке.

Очевидно, домой миссис Бэкфорд без борьбы возвращаться не намерена. Стоит ли ее заставлять? Неизвестно, что из этого выйдет.

В ее горящих глазах я заметил не только испуг; за несколько лет службы в полиции мне тоже приходилось трепетать от ужаса, однако опыт научил меня одолевать страх, пряча его в дальний уголок мозга — как складываешь в четыре раза носовой платок, убирая его в карман. Миссис Бэкфорд явно была в отчаянии — я ощущал его так же отчетливо, словно она рассказала мне о своих чувствах. Женщина походила на волчицу, готовую отгрызть себе лапу, лишь бы вырваться живой из капкана.

Мысль породила жаркую волну в сердце, которая поползла вниз, к кистям рук. Пятнадцать лет назад я сбежал из Уайтчепела, имея при себе лишь узелок с одеждой, несколько шиллингов в кармане да могучие кулаки. Не уйди я вечером — вряд ли пережил бы ту ночь.

Не тот ли самый ужас плескался сейчас в пылающих глазах миссис Бэкфорд? Похоже, держаться подальше от собственного дома для нее было вопросом жизни и смерти.

По дороге в госпиталь мы молча смотрели друг на друга: она с подозрением, я — с сочувствием и некоторым любопытством. Наконец показалось нужное нам здание — трехэтажный корпус из коричневого кирпича. Большие окна, под самой крышей — циферблат часов, показывающих без четверти шесть. Черные кованые ворота перед входом во двор больницы не слишком отличались от тех, что мы видели перед домом Бэкфордов, и при свете газового фонаря мне бросилось в глаза, как снова напряглась моя подопечная.

— Мадлен… — сказал я, вспомнив, что собственное имя хоть как-то привлекает ее внимание, — мы приехали в госпиталь. Это хорошее место, совсем не такое, как приют в Холмделе. Здесь работает мой друг, доктор. Он предоставит вам чистую постель, горячую пищу и добрых сиделок.

Один из больничных смотрителей, выйдя из ворот, приблизился к нашему кэбу. Под зонтом я не сразу рассмотрел его лицо, а узнав, поздоровался:

— Здравствуйте, Оуэн!

Смотритель удивленно уставился на нас, но я метнул на него сердитый взгляд, и Оуэн тут же вежливо заговорил:

— О, мистер Корраван! Чем могу вам помочь?

— Позовете доктора Эверетта?

— Разумеется!

Смотритель исчез в дверях, и через несколько минут у входа показалась невысокая коренастая фигура моего друга. Подойдя к кэбу, Джеймс отвел в сторону зонт, показав свои приятные черты, густые седеющие волосы и аккуратную бороду. Он не надел очки в тонкой серебряной оправе, в которых обычно читал, и я отчетливо видел его любопытный взгляд.

— Ага, Корраван!

Много лет назад мы условились, что я зову его по имени, однако ко мне Джеймс всегда обращался по фамилии — настаивал, что она мне чрезвычайно подходит, особенно в те дни, когда я, надевая чёрное пальто, походил, по его выражению, на хищника. В этом наряде я и вправду напоминал крупного ворона — genus Corvus, если изъясняться на латыни.

— Привет, Джеймс, — поздоровался я, кивком указав другу на Мадлен.

Заглянув в окошко кэба, доктор едва слышно пробормотал:

— О господи…

Я встал под его зонт, и взгляд Джеймса остановился на моей щеке.

— Оуэн сказал, что видок у тебя — как после драки. Ее рук дело?

— Да, только сперва она попыталась врезать мне дубинкой по голове.

Осторожно коснувшись ссадин кончиками пальцев, я убедился: еще кровит, хотя уже меньше, и уголки рта Джеймса дрогнули в улыбке.

— Что ж, рад слышать, что ты все еще способен себя защитить. Похоже, она весит как минимум вдвое меньше тебя?

— Придержи язык, а?

— И где ты нашел этого страшного противника?

— Забрал из Холмдела — еще и часа не прошло. Она провела там несколько недель.

— Поручу сестрам приготовить ей койку. У нее есть близкие родственники? — стерев улыбку с лица, произнес приятель.

— Все довольно сложно, — замялся я и, встретившись с вопросительным взглядом Джеймса, продолжил: — Пытался доставить ее домой. Добрались до ворот, и тут она устроила бойню — словно кошка, которую сунули в пододеяльник.

— А до того вела себя нормально?

— Нормально? — Я скорчил гримасу. — Сидела как изваяние, обхватив себя руками. Что сняли смирительную рубашку, что не сняли…

Джеймс, как я и ожидал, при упоминании смирительной рубашки поджал губы.

— Что ж, хорошо. Иди умойся, а я пока ее обследую. Потом все расскажешь.

Я с облегчением двинулся по дорожке. Над моими ранами Джеймс мог шутить сколько угодно, однако для больной он, без сомнения, сделает все возможное. Дверца кэба открылась, и за моей спиной раздался успокаивающий мягкий говорок приятеля:

— Здравствуйте, милая моя. Сможете сами выйти из экипажа?