Ожившие древности: Рассказы археолога

В центральной части раскопа археологи нашли фигурные деревянные стерженьки, лежавшие беспорядочной грудой. Там же, около большого камня, были подняты кусочки янтаря, костяная игла с овальным ушком, свинцовая круглая пуля, кусок кожаного изделия, обломок деревянного поплавка для сети, голубые стеклянные бусы и слиток свинца, очевидно предназначенный для отливки пуль.

Особый интерес представляли собой остатки лодки. Вместо металлических гвоздей при постройке употреблялись только деревянные, для которых в досках обшивки сверлились многочисленные отверстия. Характерен и другой технический прием, при помощи которого обшивка лодки крепилась к каркасу: на досках бортовой обшивки сохранились тщательно изготовленные сквозные ушки, через которые пропускались, очевидно, специально изготовленные веревки или шнурки, связывающие всю конструкцию лодки в единое целое, как это бывало на шняках и шитиках русского Севера вплоть до XIX века. Материалом для изготовления судна послужило, по всем данным, тополевое дерево, отличающееся легкостью и вместе с тем удобством в обработке.

Встал вопрос о происхождении находок. Б. Долгих, ознакомившись с материалами, привезенными гидрографами, пришел к выводу, что находки на острове Фаддея соответствуют начальному этапу трагедии, а остатки на берегу залива Симса — заключительному. Он предположил, что морское судно, шедшее на восток в обход Таймыра, около северо-западного берега северного Фаддея было раздавлено льдами или погибло, налетев на камни. И экипаж высадился на остров. Люди поспешно оставляли судно, успевая спасти лишь часть имущества. Дождавшись, когда море замерзло, они перешли на материк, оставив часть вещей на острове, предварительно засыпав их галькой и закрыв каменными плитами, а часть увезли с собой на саночках, пройдя на запад до залива Симса. Они построили на берегу залива избушку из плавника, оставили в ней двоих, в том числе одну женщину (или подростка). Остальные потерпевшие крушение пошли дальше в надежде добраться до жилья.

Раскопки позволили установить, что на острове Фаддея найден вовсе не клад, потому что находки были рассеяны на значительной площади. На скалистом мыске у западной оконечности северного острова, по-видимому, находился временный лагерь промышленников — место настолько непродолжительной остановки, что не устраивали даже никакого жилья. Вот почему нет других доказательств сколько-нибудь длительного пребывания здесь людей. Уже первые исследователи Линник и Касьяненко отмечали небрежность и спешку, в результате которых оставлены в этом лагере дорогие и нужные вещи.

Пролить свет на загадку находок на острове Фаддея могли раскопки в заливе Симса, где гидрографы нашли остатки избушки и временный лагерь промышленников.

Залив Симса, узкий, с извилистыми очертаниями берегов, вдается в материковый берег в юго-западном направлении на 14 миль. Избушка стоит на восточной стороне залива примерно в 40–45 километрах к западу от бухты Зимовочной и мыса Фаддея. При входе в залив берег моря с этой стороны обрывается уступом, сложенным из крупнозернистого гранита. Вдоль берега на расстоянии 150–200 метров от него местами выступают отдельные скалистые гребни. Избушку поставили посредине излучины залива, в самой возвышенной и широкой части древнего берегового вала на границе его с тундрой. Она хорошо видна издали с высокого берегового уступа, господствующего над всей излучиной. Судя по уцелевшим на месте остаткам, дом срублен в угол из бревнышек плавника толщиной не более 20 сантиметров и имел в плане квадратное очертание. Размер сруба 2,6×2,6 метра.

Печь находилась справа от входа. От нее уцелело только основание, остальные плиты оказались вывороченными и выброшенными наружу. Печь небольших размеров. Материал — плиты гранита — был доставлен с высокого коренного берега. В середине печи, почти на уровне нижнего бревна сруба, выше пола избы оказалось скопление золы и угля. У печи найден фрагмент гребня из мамонтовой кости, а также несколько стеклянных бус и кусочек оловянной поделки в виде плоскодонного блюдечка. У западной стенки избушки, почти под ней, вместе со щепой оказалось много костей песцов.

Внутри избушки уцелели остатки одежды, бытовой утвари и другого имущества. Большинство находок лежало на месте предполагаемых нар. Как раз около них в средней части избушки найдены остатки подушки, сохранившейся в виде мерзлого комка из перьев и пуха. На нарах, следовательно, спали и отдыхали. Домашние работы выполнялись, очевидно, тут же на нарах и в середине избушки перед самым огнем. Около нар, вблизи печи, оказались ножи, а также лучковое сверло, коловорот, представлявший один из самых необходимых инструментов в быту северных промышленников вплоть до XIX–XX веков, как туземных, так и русских.

Вещи, найденные в избушке, несомненно, принадлежали промышленникам, которые устроились в заливе Симса прочно и обстоятельно, рассчитывая провести в ней долгую полярную зиму. Идя морем, они, видимо, достигли восточных берегов Таймыра к тому времени, когда уже наступила, может быть неожиданно, ранняя арктическая осень. Выбрав удобное место, они построили зимовье из плавника, завели нарты для перевозки дров и промысловой снасти, подготовились к зимней охоте с помощью рогатин, капканов и стрел, а также различных насторожен. Тем не менее на всем этом оставалась печать трагического конца. У самого входа в избушку валялись небрежно брошенные и весьма ценные по тому времени большие медные котлы, которые во всяком другом случае заботливый хозяин не оставит в таком беспризорном состоянии. Внутри избушки лежали остатки одежды, а вместе с ними совершенно целые и пригодные для дальнейшего использования в хозяйстве самые необходимые предметы: топоры, стрелы, сверла и даже такая неотъемлемая принадлежность каждого промышленника, с которой он не расстается ни на час, как нож.

О том, что ножи, найденные в заливе Симса, были личными ножами, а не вещами, предназначенными для продажи, свидетельствуют именные надписи, сохранившиеся на рукоятке. Вместе с ними здесь были оставлены такие, особенно ценные по их редкости и значению в жизни мореходов предметы, как компас и солнечные часы. Здесь же среди прочих предметов лежали деньги, оставленные в большом количестве, целое состояние по тому времени. Последним и самым резким штрихом в этой мрачной картине являются остатки человеческих скелетов, принадлежавшие по крайней мере трем погибшим в избушке людям.

Что послужило причиной гибели этих людей? Несомненно, голод. Доказательство тому — многочисленные кости песцов. Обитатели избушки явно употребляли песцов в пищу, иначе разрозненные кости их не находились бы так близко у печи: для промысла зверька обдирали, а тушку выбрасывали наружу. В данном же случае в избушке скопились не только кости песцов, но и вскрытые их черепа, что сделано для извлечения мозга. В обычное время русские люди никогда не ели песца и относились к такой пище с отвращением. Только крайний голод, самая непосредственная угроза голодной смерти могла их заставить питаться этими зверьками.

Вместе с личным имуществом и походным снаряжением, начиная с нательного креста, ножа и топора и кончая компасом, в избушке было найдено много пушнины, ради которой люди шли на далекий Север, навстречу своему трагическому концу.

Исследования в заливе Симса позволили пересмотреть точку зрения Долгих. События здесь, должно быть, развивались следующим образом. В залив Симса морем пришли люди, еще полные энергии и сил. Их было, вероятно, человек 10. Оставшись в заливе на зимовку, которая в связи с наступлением холодов прервала путь, они с толком выбрали подходящее место, сумели построить избушку, изготовили нарты для зимних поездок за топливом и на охоту. В дальнейшем дела зимовщиков пошли неудачно. Их постигло самое страшное несчастье: голод. Очевидно, продовольствие кончилось, в ход пошли песцы, но и их запасы иссякли. От голода трагически погибли по крайней мере трое зимовщиков. Из них, по-видимому, одна женщина (в 1944–1945 годах ее волосы видели члены экипажа судна «Якутия»). Весной перед уцелевшими стояла, разумеется, одна задача — поскорее вырваться из этого гибельного места, уйти в лучшие места и тем спастись от смерти. Поразительное сходство находок, обнаруженных в зимовье, с остатками, оказавшимися на острове, а также то обстоятельство, что самое ценное — монеты оказались как бы поделенными поровну, — все это дает право сделать вывод, что зимовщики разделились на две группы. Иначе, уходя с острова в полном составе, они забрали бы с собой весь денежный запас, а не половину его. Оставшиеся в заливе, очевидно, погибли. За это говорит вся обстановка зимовья, сохранившееся в нетронутом состоянии имущество. Те же, кто попал на остров Фаддея, пришли туда на лодке, когда море вскрылось и очистилось ото льда. Это не могло быть ранее июля — августа.

Почему они избрали путь на остров Фаддея через открытое море, а не вдоль берега материка, неизвестно. Следует учитывать, что остров Фаддея лежит к востоку от залива Симса. Если считать, что потерпевшие бедствие мореходы шли с самого начала на восток, а не с востока на запад, переход на острова Фаддея окажется соответствующим общему направлению их пути. Путешественники, отправившиеся на лодке, захватили с собой и доставили на остров свое имущество: обменный фонд и пушнину, деньги, оружие и промысловое снаряжение, в том числе рыболовную сеть, которая могла обеспечить их в дороге рыбой.

Они остановились на западном берегу северного острова Фаддея, около бухты, обладающей удобными для вытягивания сети отлогими галечными берегами. Сломанная лодка, покинутые на произвол судьбы ценности и отсутствие следов каких-либо жилищ на острове не оставляют сомнения в том, что остановка промышленников в этом лагере оказалась непродолжительной и закончилась новым несчастьем. Лагерь на острове Фаддея, должно быть, стал последним лагерем этих людей, и здесь окончилась их отчаянная борьба за жизнь. Может быть, они потонули в море во время неудачной вылазки, а может быть, стали жертвой голода. Во всяком случае, трудно допустить, чтобы, имея хоть слабую надежду на спасение и возможность уйти с острова, промышленники расстались бы со своим добром, особенно с таким ценным, как монеты или пушнина, которая, собственно, и влекла их в неизведанные дали Севера.

О подвигах русских полярных мореходов и промышленников писали многие исследователи. Роль их в освоении Арктики чрезвычайно велика. Это они открыли Новую Землю задолго до норвежцев и стали зимовать на Шпицбергене. Это они еще в XVI веке освоили морской путь на Обь. Промышленные люди в XVII веке установили мореплавание между Леной и Колымой, впервые прошли пролив, разделяющий Азию и Америку. Единственный участок этой колоссальной морской дороги, где приоритет в исследовании Арктики морем оставался как будто за европейцами, — район Таймырского полуострова, который, как считалось, впервые обогнул швед Норденшельд в 1878 году.

Намечая план своего знаменитого плавания вдоль северо-восточных берегов Сибири, Норденшельд с особым чувством подчеркивал, что вся обширная часть океана, простирающаяся на 90-м градусе долготы от Усть-Енисея мимо мыса Челюскина, за исключением береговых объездов, тогда еще не была пройдена ни одним кораблем. Однако спустя 67 лет после плавания Норденшельда находки на острове Фаддея и в заливе Симса показали, что еще за два с половиной века до него у суровых северных и восточных берегов Таймырского полуострова проходило другое судно, и судно было русским. Так блестяще оправдалась смелая догадка Михаила Ломоносова, утверждавшего в свое время, что берега «Сибирского океана от Вайгача до Ленского устья… по большей части промышленниками обойдены были».