Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова

Письмо председателя ЧК и военного трибунала 5‐й армии Восточного фронта М.Я. Лациса председателю Высшего военного совета Л.Д. Троцкому о необходимости предоставления большей свободы Реввоенсовету Восточного фронта и ограничения произвола военного руководителя Высшего военного совета М.Д. Бонч-Бруевича

Казань 31 июля 1918 г.

31/VII – [19] 18

Дорогой Лев Давидович!

В нашем «царстве» не все благополучно. Поэтому и пишу.

Я не военный и не стратег, поэтому обрисую положение [другими] глазами, глазами преданного делу работника-организатора.

Я сижу тут всего с неделю и наблюдаю за работой штаба и главного командования. И что я вижу? – Начались интриги, эта ржавчина, съевшая прежнюю мощь армии и угрожающая теперешней.

Военный едва ли бы придал этому особое значение, а мы, люди подземелья, видим в этом начало конца.

Каждый работник должен знать свою область работы и быть в этой области хозяином. Если он для этого дела не подходит, мы его смещаем и назначаем другого, но никогда не допускаем одновременно больше одного распорядителя. Это элементарная истина, которую мне приходится привести, характеризуя распоряжения г. Бонч-Бруевича.

Восточным фронтом командует Вацетис, рев[воен] совет [фронта] следит за каждым его шагом. На них возложена ответственная работа, и за нее они отвечают своими головами. Одно из двух: или им доверять и тогда не вмешиваться в непосредственную их задачу, как, напр[имер], размещение войсковых частей и подкреплений к ним, или же лишить их доверия и сместить с занимаемого поста. Тут другого решения быть не должно.

А у нас, вост.[1817] пошли по этому неверному пути, ведущему к гибели: стали командовать на местах и с центра (Б[онч] – Бр[уевич]). Только вместо того чтобы предоставить т. Вацетису распределять силы по фронту, ему доверенному, Бонч-Бр[уевич] стал их направлять сам и как раз в те участки, которые, по мнению Рев[воен] совета, совсем в этом не нуждаются в данную минуту.

Вот это-то явление я и называю интригой. Оно так. Никакого другого объяснения здесь нет и не придумать.

Лев Давидыч. Я знаю, что я делаю, бросая это обвинение по адресу Б[онч] – Б[руевича], но за это обвинение я берусь отвечать своей головой.

Дайте больше самостоятельности, избавьте от опеки. Это единственная гарантия победы на Восточном фронте.

Вацетис пока вне всякого подозрения. Проявляет здоровый оптимизм и неутомимость в работе.

Казань от контррев[олюционеров] порядочно очищена. 17 челов[ек] расстреляно. 27 стоит на очереди. Домовые комитеты разоружены, две с.-р. дружины тоже. Сейчас отбираем оружие у всех частных лиц. Работу комиссии перебрасываю уже по [горо] дам и другим губерниям.

Уваж[аемый] Лев Давидович!

Я надеюсь, что Вы не поймете моего письма ложно, усмотрев в нем то, в чем я других обвиняю.

Казани потерять нельзя. Это неисцелимый удар советской власти. Это понимаем мы все здесь, и это заставляет сказать и очень горькие истины.

С товарищеским приветом,

Лацис

РГАСПИ.Ф. 325. Оп. 1. Д. 407. Л. 103–104 об.

Автограф черной ручкой.

Документ № 5