Летописи еврейского народа

Заключение. ЧТО ЖДЕТ ЕВРЕЕВ?

Жизнь евреев в наше время во многих отношениях лучше, чем когда бы то ни было, начиная с античности. Проблема изгнания, которая веками определяла собой еврейскую историю и характер иудаизма, решена. По сути дела, еврейский вопрос получил не один, а два ответа.

Наконец существует еврейское государство. Первый раз с 70-го года каждый еврей может определить свою национальную принадлежность по принципу гражданства, отведя религии статус одного из многих других аспектов национальной культуры. Будучи израильтянином, он может пользоваться национальным языком, отмечать национальные праздники, жить среди материальных реликвий отдаленного еврейского прошлого в окружении сограждан, имеющих сходное историческое происхождение. Он может следовать иудаистской религиозной практике, если этого хочет, а может и не следовать, как это делают большинство израильтян.

Для евреев диаспоры сегодня легче и гораздо приемлемей быть еврейскими гражданами нееврейского государства, чем это было на протяжении всей еврейской истории. Европейские демократии, а тем более Соединенные Штаты гарантируют равные права всем гражданам независимо от их религии. Антисемитизм на бытовом уровне не ликвидирован, официальные лица не всегда защищают права меньшинств в соответствии с лучшими официальными принципами, и все же в западных демократиях евреи — полноценные граждане со всей полнотой гражданских прав. Во многих странах они хорошо организованы и процветают. Там, где они выбирают путь сохранения своих традиционных общинных структур, они могут сделать это без особого труда.

Но проблема еврейства диаспоры в том и состоит, что многие евреи этот путь не выбирают. Евреи так хорошо вливаются в американское общество, что большинство из них, не задумываясь, сливается с ним. Иудаизм в Америке всегда имел тенденцию терять характер национальной и исторической принадлежности и самоопределяться скорее как религия. Но религия и сама теряет в своей значимости для американского общества в целом на всем протяжении двадцатого столетия; как пустеют церкви, так же пустеют и синагоги — и вот у большинства американских евреев от всех их традиций остались лишь некоторые пристрастия в еде да еврейские фамилии.

Параллельно подъему религиозности в Америке в целом идет и подъем религиозности среди евреев. Невозможно предугадать, куда приведет это развитие. Пятьдесят лет назад все были уверены, что ортодоксия не уживется с современностью, однако сегодня она бурно цветет. Не то чтобы массы евреев становились членами ортодоксальных синагог; нет, но дело в том, что те немногие, кто ими становится, делаются глубоко преданными их членами и создают большие, многодетные семьи, дают своим детям основательное иудаистское образование. Тогда как подавляющему большинству американских евреев суждено, похоже, раствориться в основной массе населения, как это сделали уже столь многие до них, очевидно также и то, что останется некая сердцевина, страстно приверженная своему еврейскому наследию, ведущая при всем том образ жизни, по внешнему виду мало отличающийся от образа жизни их соседей-неевреев.

Пятьдесят лет назад европейское еврейство было обращено в дым и пепел, и во всем мире не нашлось бы места, где беженцу гарантировали бы право укрытия. Чаша весов американского еврейства при всей его многочисленности склонялась к ассимиляции. Что могло тогда предложить еврейское национальное самосознание, кроме ностальгии по ушедшему древнему миру? А сегодня есть Израиль, жизнеспособное еврейское государство; оно продуктивно в культурном и интеллектуальном отношении и формирует в наши дни новый вид национального самосознания. И в Америке тоже есть мощные еврейские институты; вопросы, касающиеся еврейства, регулярно привлекают внимание общественности, а еврейское образование проникает уже в обычные, секулярные университеты. И нам надлежит не оплакивать свои потери и свое горькое прошлое, а с надеждой смотреть вперед на те прекрасные возможности, которые сулит и непременно принесет нам будущее.