Я

Его кабинет был как раз за стеной водопада. Снаружи вода ничего не позволяла рассмотреть, а из помещения улица отлично просматривалась. Моя печёнка тут же подсказала, кто пытался меня взломать.

Интерьер был под стать фасаду: ничего лишнего, но с изюминкой. Стены слегка поблёскивали и были отделаны под замшу. Пол напоминал газон с коротко подстриженной травой белого цвета. Напротив входа, как принято в госконторах, за огромным столом в форме треугольника Рело сидел щуплый седовласый мужчина, слишком вылизанный, на мой взгляд. На нём была рубаха в экостиле, широкая и простая, такая же белая, как всё в этом кабинете.

Нас жестом пригласили занять места за столом. Всё было дружелюбно, но очень странно для меня. Мы сидели каждый со своей стороны, между нами было метра по три. Собеседников я слышал хорошо, а вот следить за их мимикой было крайне сложно, и поэтому мне пришлось воспользоваться встроенным зумом. Хорошо что, я проапгрейдил свои рабочие импланты. Это, конечно, незаконно, но уже не раз спасало мне жизнь.

Разговор шёл неспешно и в основном «о погоде». Это начало меня раздражать. Но перехватить инициативу мне не дали. В кабинет вошла помощница с подносом. Красавица, неизменно всем улыбаясь, подошла к одной из вершин треугольного стола и шестом переставила чашки с чем-то дымящимся на край, откуда они раскатились сами к каждому из нас. Это произвело впечатление на нас с Норой. Её глаза загорелись, щёчки раскраснелись и она буквально рассыпалась словами восхищения. Я же сдержанно улыбнулся, взял круглую чашку и провел по её дну рукой, а потом — по сферической столешнице. Они были идеально гладкие.

— Это всё поле. Поверхность стола — это зеркальная линза для потоков энергии, она образует поле, которое удерживает предметы. Подвигайте, поэкспериментируйте. Так вы лучше поймёте, чем я тут занимаюсь, — мелодично звучал голос профессора.

Я еще раз пощупал столешницу. Датчики силовых полей молчали, но моя кружка по-прежнему оставалась «приклеенной» к поверхности стола, даже когда я проводил под ней рукой. Посудина просто приподнималась, пропуская ее, а затем «прилипала» опять. Честно признаюсь, я увлёкся в какой-то момент. Нора толкнула мне свою чашку, я в ответ — свою. Мы, как дети, не могли остановиться и гоняли кружки по столу. Получилось что-то похожее на аэрофутбол.

Удивительно, но когда я или Нора не успевали отбить посудину, она сама отскакивала в сторону или останавливалась на краю стола. Я был под впечатлением и тонул в положительных эмоциях. Их так мало было у меня последнее время, что я сейчас пьянел от их изобилия. Я даже забыл цель нашего прихода и просто любовался тем, какой живой и улыбчивой может быть моя Эля.

Сознание вернулось ко мне внезапно. Пока я вертел металлическую чашку на столе, мне померещилось, что в ней отображается другая комната, бедная и тёмная, где на маленьком столе стоят три обычных стакана. Я резко отстранился, чем привлёк к себе внимание.

— А можно вас спросить?

Профессор Сон равнодушно кивнул. А вот его помощница насторожилась.

— Почему поток энергии действует только на посуду, а на мою руку нет?

— Поток действует на всё. Просто, в зависимости от частоты, на что-то сильнее, на что-то слабее.

— Точно! Я на экскурсии слышал ваше высказывание об этом, но забыл.

— Да, когда я строил РОГ, то настроил его на широкий спектр частот. Тогда мы ещё не умели вычленять потоки по частотам.

— Скажите, а как образуется поток? Он идёт от минуса к плюсу?

— Нет конечно. Поток существует сам по себе. Мы можем только управлять его направлением.

— Я правильно понимаю, что РОГ закачивает в наш мир положительную энергию? А что остаётся с той стороны? Там поток так же компенсируется?

Никсон внешне оставался спокойным, только его рука немного задёргалась. Его помощница, как бы невзначай, поправляя кружку, прижала ладонь профессора к столу. Сон никак на это не отреагировал.

— Рядом с точкой забора энергии мы генерируем энергетический вакуум, чтобы начался процесс всасывания.

— А не вредит ли это тому месту?

— Это уже не так важно.

— Простите, не понял.

— Цель, поставленная обществом передо мной, — сделать его счастливее. Я взял это обязательство на себя и выполняю.

— Даже если это сулит гибель миру в точке забора?

Атмосфера за столом начала накаляться. Мы говорили спокойно, но нас уже переполняли эмоции.

— Да какая разница, что будет там, на другом конце воронки? Знаешь, сколько правительство вбухало в этот РОГ и ретрансляторы энергии?

Я тихонько начал двигать чашку к краю стола. В какой-то момент она качнулась, накренилась и соскользнула. Конечно, мой имплант с системой автопомощи поймал ее. Но её коричневое содержимое пролилось на белоснежную траву.

— Вам не кажется, что всё во Вселенной связано? И если разрушается что-то одно, то оно влияет на всё вокруг?

Никсон побелел. Я понял, что он знает об этом и это его волнует.

— Эта чашка выполнена из особой металлизированной керамики и стоит больше, чем ваш протез. Постарайтесь так больше не экспериментировать, — холодно произнёс профессор.

— А может случится так, что энергия закончится? Что будет тогда?

— Вся закончиться не может. Может иссякнуть на какое-то время определённая энергетическая частота. Например, та, что генерирует вакуум. Тогда да, РОГ разрушится, и наш мир погибнет. А то место, откуда поступала энергия… вас ведь это интересует? Оно продолжит своё существование. Ещё вопросы?

— Да.

Профессор побагровел, но жестом показал, что слушает.

— Вы давно вместе? Вы очень красивая пара.

Помощница растерялась, а профессор нет, но его лицо осветила улыбка:

— Если бы не моя Люсь-Люсь, я бы так и жил с мамой и ничего бы не создал.

Мой последний вопрос разрядил обстановку, и наша компания расстались на дружеской ноге.

Из здания мы вышли молча и сели на мотолёт. По Норе было видно, что беседа ей не понравилось, её что-то беспокоило. По опыту, я знал, что ей нужно время. Она сама начнёт разговор, когда будет готова. Но и у меня были свои дела.

Я достал из бардачка перчатку автоконтроля и надел на родную руку. Теперь электронные системы контролировали большую часть моего тела. Я выставил маршрут, включил автопилот летуна и проверил его связь с моей СА. Всё работало, мы полетели.

Нора тихо сидела, прижавшись ко мне, а я погрузился в размышления. Я прокрутил с блока памяти запись нашей встречи и внимательно посмотрел на реакции профессора в приближении. Мне стало понятно, что он, скорее всего, даже не предполагал, что ворует энергию из другого мира, и это его напугало. А ещё его сильно обеспокоил мой вопрос о конечности энергетического ресурса. Возможно, в этом есть опасность для мира Никсона и Норы. Получить ещё ответы тут мне уже не удастся. Но это меня не очень беспокоило. Я был уверен, что недостающую часть я узнаю в той бедной квартирке, что увидел в отражении кружки. А вот искать её мне нужно уже в моём мире. Туда-то я собирался вернуться, оставалось только придумать, как это провернуть.

В капсуле Нора сразу ушла заниматься ужином, отвергнув мою помощь. Её молчание и отказ от совместной готовки обеспокоили меня. Когда мы делали что-то вместе, Эля всегда успокаивалась и веселела. Но запахи голубцов, завернутых в местную фиолетовую водоросль, и лапши из придонной пшеницы, приправленной растительным молоком, умиротворили меня. Я не ел весь день, если честно, и голод про меня не вспоминал. Зато сейчас желудок сильными спазмами мстил мне за пренебрежение.

Поели мы тоже молча. И это было хорошо — ничто не отвлекало меня от обеда. Я наслаждался каждой ложкой, отправленным в рот. Теплая пища приятно грела желудок. Мои старания вспомнить, когда я ел свежеприготовленные котлеты или хотя бы сосиски сделанные из настоящих продуктов, а не грыз на перекус брикет из пайка, не увенчались успехом. «Как сильно изменился мой мир, как много мы уже потеряли. А люди ли мы ещё?» — мысль колючкой прокатилась в голове, моё тело в ответ дёрнулось.

— Мне не понравились его ответы! — неожиданно выдала Нора.

Как же она была похожа на Элю сейчас! Щёки девушки раскраснелись, и она выдала мне монолог минут на пятнадцать о том, что профессор не оправдал её ожиданий, что он злодей и, возможно, даже убийца, а что ещё хуже — расхититель общественного достояния.

— Он не знал, что попал основанием рога в другой мир.

— Как? Откуда ты это взял? Его слова…

— Я понял это по его реакции. Нас учили по языку жестов, по мимике определять некоторые реакции у людей. Никсон нам наврал. Он не знал этого. Пересмотрев встречу с ним, у меня даже возникло ощущение, что его это напугало. Не знаю, что именно: последствия для моего мира или угроза для твоего.

— Нам что-то угрожает от РОГа? Вы пройдёте по нему нас убивать?

— Нет-нет, профессор говорил о конечности энергии определённой частоты. Возможно, это приведёт к общей катастрофе для обоих миров.

Нора побледнела. Она встала, тихонько прошлась и, немного помолчав, спросила:

— И что теперь делать? Ты знаешь, как помочь? Мы с тобой сможем помочь мирам?

— Не знаю. Очень мало информации, но я должен. А вот ты будешь в безопасности ждать меня у моих родных. Собирайся, нам пора отсюда валить.

— Эм-м-м. Не поняла?

— Чего? — Я прожил с Эли почти десять лет и ни разу не получал от неё отказа или сопротивления.

— Гек, послушай. Возможно, та, другая я, вела себя как-то по-другому. Ну, как ей удобно. Но я, наверно… наверно, другая. Я долго жила одна. Ну, без тебя, я имею ввиду. Ну, понимаешь?

— Хватит нукать. Нора, я устал. У нас мало времени. Заканчивай.

— Оки… Я… Я за себя решаю. Во-первых, это мой родной мир. Я тут выросла. Во-вторых, у меня уже не молодые родители, я должна о них позаботится. В-третьих…

— А то у меня мама молодая? Мне не нужно о ней заботиться? — Я не понимал, что за сопротивление вдруг началось с её стороны. Что вселилось в мою Элю, и в ответ начал просто срываться. Моя мама, как и сестра, давно со мной не общались. Но я зачем-то её сейчас приплёл…

— В-третьих, не перебивай меня, пожалуйста! И в-четвёртых, у меня общественные обязательства. Я не могу их бросить — это мои святые обязанности! И если я их не выполню, то это ляжет долгом на моих родителей!

— Что? Какие ещё обязательства? Ты обычный человек, какие святые обещания!

— Так устроено наше общество!

— Обязательства? Вы тут в детском лагере, что ли?

Нора отошла. Она обиделась. Я почувствовал себя виноватым и приготовился к слезам. Ненавижу это мокрое действо и баб с искривлёнными лицами. Всегда терялся в такие моменты. Но Нора меня удивила. Она очень чётко, без истерик и взаимных наездов ответила:

— У меня розовый билет. Я имею право на рождение двоих детей, — с этими словами Эллионора с гордым видом достала чип соответствующего цвета из скрытого в стене ящика и протянула мне. Я его сканировал, больше по привычке, нежели от недоверия. На моё удивление система первой дала подтверждение. «Неужели связь всё-таки двухсторонняя?» Надежда осветила моё лицо. Я замер в молчании, пока не услышал дублирующий сигнал от здешней системы. «Чудаки! Уже меня приняли к себе, наивные».