Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты

She had on her bonnet, shawl and mittens, and behind her was Mammy, her face like a thundercloud, holding in her hand the black leather bag in which Ellen O'Hara always carried the bandages and medicines she used in doctoring the slaves.

Эллин была в шляпе, шали и митенках, а за ее спиной, с лицом мрачнее тучи, держа в руках черную кожаную сумку с бинтами и лекарствами, стояла Мамушка. Эту сумку Эллин О'Хара всегда брала с собой, когда на плантации кто-нибудь заболевал и она шла оказать больному помощь.

Mammy's lips were large and pendulous and, when indignant, she could push out her lower one to twice its normal length. It was pushed out now, and Scarlett knew that Mammy was seething over something of which she did not approve.

В минуты возмущения и без того оттопыренная нижняя губа Мамушки выпячивалась еще дальше, и Скарлетт с одного взгляда поняла: что-то вызвало неодобрение Мамушки и она вся кипит.

"Mr. O'Hara," called Ellen as she saw the two coming up the driveway-Ellen belonged to a generation that was formal even after seventeen years of wedlock and the bearing of six children-"Mr. O'Hara, there is illness at the Slattery house. Emmie's baby has been born and is dying and must be baptized.

- Мистер О'Хара! - заметив их приближение, окликнула мужа Эллин. Мать Скарлетт принадлежала к тому поколению, которое считало необходимым соблюдать известный декорум в отношениях между супругами, даже после семнадцати лет брака, увенчавшегося появлением на свет шестерых детей. - Мистер О'Хара, у Слэттери беда: Эмми разрешилась от бремени, но ребенок умирает, и его надо окрестить.

I am going there with Mammy to see what I can do."

Мы с Мамушкой хотим пойти туда, поглядеть, чем можно помочь.

Her voice was raised questioningly, as though she hung on Gerald's assent to her plan, a mere formality but one dear to the heart of Gerald.

В голосе ее звучала вопросительная интонация, словно она испрашивала у Джералда согласия, что, разумеется, было простой формальностью, но чрезвычайно льстило Джералду.

"In the name of God!" blustered Gerald.

- Час от часу не легче! - сразу вспылил Джералд.

"Why should those white trash take you away just at your supper hour and just when I'm wanting to tell you about the war talk that's going on in Atlanta!

- Неужели эта белая рвань не может дать нам спокойно поужинать! А мне как раз не терпится рассказать вам, что говорят в Атланте о войне!

Go, Mrs. O'Hara. You'd not rest easy on your pillow the night if there was trouble abroad and you not there to help."

Что ж, ступайте, миссис О'Хара, вы же иначе не сомкнете глаз до утра - все будете терзаться, что у кого-то беда, а вас там не было.

"She doan never git no res' on her piller fer hoppin' up at night time nursin' niggers an po' w'ite trash dat could ten' to deyseff," grumbled Mammy in a monotone as she went down the stairs toward the carriage which was waiting in the side drive.

- Да она только голову на подушку и тут же опять вскочит и бежать. То надо какого-то негра полечить, то кого-то из этих белых бедняков, будто уж они сами о себе позаботиться не могут! -глухо проворчала Мамушка, спускаясь с крыльца и направляясь к стоявшей в боковой аллее коляске.

"Take my place at the table, dear," said Ellen, patting Scarlett's cheek softly with a mittened hand.

- Замени меня за столом, дорогая, - сказала Эллин, и ее обтянутая митенкой рука нежно коснулась щеки Скарлетт.

In spite of her choked-back tears, Scarlett thrilled to the neverfailing magic of her mother's touch, to the faint fragrance of lemon verbena sachet that came from her rustling silk dress.

Немеркнущая магия этого прикосновения, тонкий аромат сухих духов лимонной вербены и легкий шелест шелкового платья, как всегда, трепетом отозвались в сердце Скарлетт, несмотря на душившие ее слезы.

To Scarlett, there was something breath-taking about Ellen O'Hara, a miracle that lived in the house with her and awed her and charmed and soothed her.

В присутствии Эллин у Скарлетт захватывало дух - мать была неким чудом, по странному волшебству обитающим под одной с ней кровлей, неотразимо прекрасным, внушающим благоговейный трепет и неизменно приносящим утешение во всех горестях.

Gerald helped his wife into the carriage and gave orders to the coachman to drive carefully.

Джералд помог жене сесть в коляску и дал кучеру наставление не гнать лошадей и ехать с осторожностью.

Toby, who had handled Gerald's horses for twenty years, pushed out his lips in mute indignation at being told how to conduct his own business.

Тоби, двадцать лет ходивший за лошадьми Джералда, негодующе скривил губы - хозяин мог бы и не совать нос в его дела.

Driving off, with Mammy beside him, each was a perfect picture of pouting African disapproval.

Мамушка восседала рядом с ним, дополняя собой картину нескрываемого африканского недовольства поведением хозяев.

"If I didn't do so much for those trashy Slatterys that they'd have to pay money for elsewhere," fumed Gerald, "they'd be willing to sell me their miserable few acres of swamp bottom, and the County would be well rid of them."

"Если бы мы поменьше помогали этим несчастным Слэттери, - хмуро раздумывал Джералд, - они бы с охотой продали мне свои жалкие несколько акров болотистой низины и освободили бы графство от своего присутствия".

Then, brightening, in anticipation of one of his practical jokes:

Но тут в мозгу у него привычно мелькнула мысль о хорошей шутке, и, повеселев, он сказал:

"Come daughter, let's go tell Pork that instead of buying Dilcey, I've sold him to John Wilkes."

- Давай-ка, дочка, скажем Порку, что я решил не покупать Дилси, а вместо этого продал его самого Джону Уилксу.

He tossed the reins of his horse to a small pickaninny standing near and started up the steps.

Бросив поводья болтавшемуся поблизости негритенку, Джералд поднялся на крыльцо.

He had already forgotten Scarlett's heartbreak and his mind was only on plaguing his valet.

Горести Скарлетт были им уже позабыты, а мысли полны одним: как получше разыграть своего черного лакея.

Scarlett slowly climbed the steps after him, her feet leaden.

Скарлетт медленно, чувствуя холодную тяжесть в ногах, последовала за отцом.

She thought that, after all, a mating between herself and Ashley could be no queerer than that of her father and Ellen Robillard O'Hara.

Ее брак с Эшли выглядел бы в конце концов ничуть не более странным, чем союз ее отца с Эллин Робийяр, в супружестве Эллин О'Хара.

As always, she wondered how her loud, insensitive father had managed to marry a woman like her mother, for never were two people further apart in birth, breeding and habits of mind.

И в который уж раз она с недоумением спросила себя, как это могло произойти, что ее недалекий, грубоватый папаша ухитрился взять себе в жены такую женщину, как ее мать, ибо двух более несхожих по рождению, воспитанию и образу мыслей людей просто невозможно было себе представить.

CHAPTER III
Глава 3

Ellen O'Hara was thirty-two years old, and, according to the standards of her day, she was a middle-aged woman, one who had borne six children and buried three.

Эллин О'Хара исполнилось тридцать два года, она уже была матерью шестерых детей, из коих схоронила троих, и по существовавшим в те времена понятиям считалась женщиной среднего возраста.

She was a tall woman, standing a head higher than her fiery little husband, but she moved with such quiet grace in her swaying hoops that the height attracted no attention to itself.

Она была почти на голову выше своего горячего, вспыльчивого коротышки-супруга, но спокойная грация движении, приковывая к себе внимание, заставляла забывать про ее высокий рост.

Her neck, rising from the black taffeta sheath of her basque, was creamy-skinned, rounded and slender, and it seemed always tilted slightly backward by the weight of her luxuriant hair in its net at the back of her head.

Стоячий воротничок черного шелкового платья туго обтягивал округлую, тонкую, чуть смуглую шею. Голова была слегка откинута назад, словно под тяжестью густых темных волос, стянутых на затылке тугим узлом и уложенных в сетку.

From her French mother, whose parents had fled Haiti in the Revolution of 1791, had come her slanting dark eyes, shadowed by inky lashes, and her black hair; and from her father, a soldier of Napoleon, she had her long straight nose and her square-cut jaw that was softened by the gentle curving of her cheeks.

От своей француженки-матери, родители которой в 1791 году бежали на Гаити от революции, она унаследовала и эти темные волосы, и темные, с узким разрезом глаза, и иссиня-черные ресницы; от отца - офицера наполеоновской армии - прямой удлиненный нос и чуть заметную широкоскулость, смягченную нежной линией подбородка и щек.

But only from life could Ellen's face have acquired its look of pride that had no haughtiness, its graciousness, its melancholy and its utter lack of humor.

И уж верно, сама жизнь наградила Эллин и горделивой, без высокомерия осанкой, и изысканной грацией, и этой меланхоличностью взгляда без малейшей искорки веселья.

She would have been a strikingly beautiful woman had there been any glow in her eyes, any responsive warmth in her smile or any spontaneity in her voice that fell with gentle melody on the ears of her family and her servants.

Чуть больше блеска в глазах, тепла в улыбке, живости в мелодично-нежном голосе, звучавшем музыкой в ушах ее близких и слуг, и красота Эллин О'Хара была бы неотразимой.

She spoke in the soft slurring voice of the coastal Georgian, liquid of vowels, kind to consonants and with the barest trace of French accent.

В напевности ее говора была протяжность гласных, характерная для жителей прибрежной Джорджии, и легкий французский акцент.

It was a voice never raised in command to a servant or reproof to a child but a voice that was obeyed instantly at Tara, where her husband's blustering and roaring were quietly disregarded.

Голое Эллин никогда не повышался до крика -отдавала ли она приказания слугам или пробирала за шалости детей, - но все обитатели Тары повиновались ему беспрекословно и мгновенно, преспокойно игнорируя громы и молнии, которые привык метать ее супруг.

As far back as Scarlett could remember, her mother had always been the same, her voice soft and sweet whether in praising or in reproving, her manner efficient and unruffled despite the daily emergencies of Gerald's turbulent household, her spirit always calm and her back unbowed, even in the deaths of her three baby sons.

И всегда, с тех пор как помнила себя Скарлетт, ее мать была такой - деятельной и невозмутимой среди всех ежедневных треволнений усадебной жизни; укоряла она или поощряла, голос ее был неизменно мягок и тих, спина пряма и дух несгибаем: она осталась такой даже после потери трех малюток-сыновей.

Scarlett had never seen her mother's back touch the back of any chair on which she sat.

Скарлетт ни разу не видела, чтобы мать, сидя в кресле, позволила себе откинуться на спинку.

Nor had she ever seen her sit down without a bit of needlework in her hands, except at mealtime, while attending the sick or while working at the bookkeeping of the plantation.

И руки у нее всегда были заняты рукоделием, если только она не сидела за обеденным столом, или за усадебными счетоводными книгами, или у постели больного.

It was delicate embroidery if company were present, but at other times her hands were occupied with Gerald's ruffled shirts, the girls' dresses or garments for the slaves.

Иногда (в присутствии гостей) это могла быть изящная вышивка, в другой раз - просто рубашка Джералда или детское платьице, требующее починки. А не то, так она шила одежду для слуг.

Scarlett could not imagine her mother's hands without her gold thimble or her rustling figure unaccompanied by the small negro girl whose sole function in life was to remove basting threads and carry the rosewood sewing box from room to room, as Ellen moved about the house superintending the cooking, the cleaning and the wholesale clothes-making for the plantation.

И шла ли она, шурша платьем, по дому, наблюдая за уборкой, заглядывала ли в кухню или в мастерскую, где шилась одежда для негров, занятых на полевых работах, на пальце у нее всегда блестел золотой наперсток, а по пятам за ней следовала девочка-негритянка, на которую была возложена обязанность носить за хозяйкой шкатулку розового дерева со швейными принадлежностями и выдергивать из готового шитья наметку.

She had never seen her mother stirred from her austere placidity, nor her personal appointments anything but perfect, no matter what the hour of day or night.

Скарлетт никогда не видела, чтобы мать теряла самообладание или чтобы ее туалет, независимо от времени суток, не был в безупречном состоянии.

When Ellen was dressing for a ball or for guests or even to go to Jonesboro for Court Day, it frequently required two hours, two maids and Mammy to turn her out to her own satisfaction; but her swift toilets in times of emergency were amazing.

Если Эллин О'Хара собиралась на бал, или в гости, или в Джонсборо для присутствия на сессии суда, ее туалет обычно занимал не менее двух часов и требовал услуг двух горничных и Мамушки, но если возникала необходимость действовать быстро, ее молниеносная готовность поражала всех.

Scarlett, whose room lay across the hall from her mother's, knew from babyhood the soft sound of scurrying bare black feet on the hardwood floor in the hours of dawn, the urgent tappings on her mother's door, and the muffled, frightened negro voices that whispered of sickness and birth and death in the long row of whitewashed cabins in the quarters.